Густав Эмар - Великий предводитель аукасов Страница 62

— Что сказал великий предводитель?

— Что лошади скоро падут.

— А что скажет мой златокудрый брат?

— То же. Но, может быть, Трантоиль Ланек знает, как избегнуть опасности?

— Может быть, то, что я придумал, удастся.

— Говорите, говорите! Я уверен, что вы придумали что-нибудь очень хорошее.

Индеец наклонил голову и улыбнулся этой похвале.

— Пусть мой брат слушает, — сказал он. — Может быть, Антинагуэль уже погнался за нами или скоро погонится. Если он настигнет нас на дороге, мы погибли. Что значит трое против пятидесяти? Но я вспомнил местность, по которой мы едем, она знакома мне. Недалеко отсюда есть убежище, где можно защититься. Месяцев десять тому назад, во время набега, я с десятью воинами моего племени защищался там две недели против сотни чилийских воинов, пока они наконец не бросили нас. Мой брат понимает?

— Конечно, предводитель. Проведите нас в это место — и посмотрим, что тогда запоет Антинагуэль.

Трантоиль Ланек, а за ним и остальные тотчас повернули. Мы уже замечали, что в Южней Америке нет, собственно, дорог, а есть только тропинки, протоптанные дикими зверями, по которым они ходят на водопой. Только индейцы умеют не заблудиться в этом запутанном лабиринте тропинок. Через двадцать минут наши путешественники очутились на берегу прелестной реки, шириною саженей двести, посередине которой возвышалась огромная гранитная скала. Валентин вскрикнул от радости и удивления при виде этой естественной крепости. Лошади, словно понимая, что наконец-то они добежали до безопасного места, с радостным ржаньем бросились в воду и, несмотря на усталость, бодро поплыли к скале.

В этом гранитном обломке, который издали казался неприступным, была трещина, которая постепенно переходила в пещеру. От подошвы скалы вилась тропинка, по ней можно было легко взобраться наверх. Вершина скалы представляла собой площадку в десять квадратных футов. Лошадей наши путешественники ввели в пещеру, и они тут же повалились в ее отдаленном углу. Валентин стал собирать все, что попадалось под руку, чтоб загородить вход в пещеру. Затем развели огонь и ждали, что будет. Цезарь взобрался на площадку и остался там сторожить. Все, кроме Валентина, прилегли отдохнуть. Настала ночь. Парижанин часто всходил наверх, чтоб поглядеть, все ли спокойно вокруг, и приласкать верного пса. Но ничто не нарушало мрачной и таинственной тишины ночи. Порой при тусклом свете месяца на берегу мелькала тень какого-нибудь животного. Вдали завывали волки, кричали совы да перепел трещал в траве.

Ночь была на исходе, на горизонте начинала загораться заря. Звезды погасали одна за другой, и на дальнем конце синей степи красный отблеск говорил о том, что скоро взойдет солнце. Нужно побывать совершенно одному в пустыне, чтобы понять, сколько опасностей скрыто под туманным покровом ночи и какая радость видеть встающее солнце.

— Я отдохну немного, — разбудил Валентин Трантоиль Ланека. — Светает. Кажется, до сих пор все вокруг было спокойно.

— Тс, — прошептал индеец, схватив его за руку. Оба насторожили уши. Послышалось какое-то задушенное рычание.

— Это моя собака! Она подает нам весть! — вскричал в испуге молодой человек. — Господи! Что случилось?

Он бросился на площадку, предводитель за ним. Напрасно смотрели они во все стороны, всюду было по-прежнему тихо. Только прибрежная высокая трава колебалась, точно от легкого ветра. Валентин сначала подумал, что пес обманулся, и уже хотел спуститься вниз, как предводитель схватил его за пояс и почти насильно уложил наземь. Еще мгновение, и Валентина убили бы. Раздались выстрелы, несколько пуль ударилось о площадку, несколько стрел пролетело над головами. Вслед за выстрелами раздался страшный крик — это был военный клич аукасов, которые показались на берегу. Валентин и предводитель выстрелили в толпу. Двое упали. Индейцы скрылись за кустами и в высокой траве.

Снова все затихло, и, если бы не два трупа, оставшиеся на берегу, все происшедшее можно бы принять за сон. Валентин поспешил в пещеру. При звуке выстрелов и крике аукасов донья Розарио проснулась. Видя, что отец ее схватил винтовку и хочет подняться на площадку, она бросилась к нему и умоляла не оставлять ее.

— Батюшка! — вскричала она. — Не уходите, не оставляйте меня!

— Розарита, — отвечал он, — что ты говоришь? Разве я могу оставить друзей, которые спасли меня из плена? Полно, успокойся, милая!

— Правда, — тихо отвечала она. — Простите меня, я так перепугалась, что сама не понимаю, что делаю.

В это время вошел Валентин.

— Не беспокойтесь, дон Тадео, — сказал он, — вы не нужны наверху, напротив, вы нужны здесь. Черные Змеи, наверно, переправятся через реку и будут стараться войти в эту пещеру, о существовании которой они, конечно, знают. По-видимому, одна часть бросится сюда, а другая произведет ложный приступ с той стороны. Останьтесь, пожалуйста, здесь и наблюдайте за их движением.

Валентин сказал правду. Индейцы увидели, что стрельбой с берега ничего не поделаешь, только напрасно потеряешь время и заряды. Поэтому они разделились на два отряда. Один остался на берегу и продолжал перестрелку, чтобы отвлечь внимание неприятеля. Другой, под личным командованием Антинагуэля, отошел шагов на пятьдесят вверх по реке. Там они связали кое-как плоты и пустились вниз по течению, которое несло их прямо на скалу.

Валентин и предводитель, видя, что нечего опасаться тех, кто стрелял с берега, спустились в пещеру. Первой заботой молодого человека было спрятать от выстрелов донью Розарио. В пещере была ниша, и туда отвел он молодую девушку. Затем встал подле своих товарищей, около устроенной накануне баррикады.

Плот с семью или восемью индейцами ударился в это время о скалу. Со страшными криками, потрясая оружием, бросились они к пещере. Но тут их встретили пули. Трое упали. Цезарь бросился вперед и схватил за горло индейца, который взмахнул топором над головой дона Тадео, и задушил его. Новые выстрелы, и снова упали три индейца. Но едва наши друзья успели управиться с этими, как второй, третий, четвертый плот пристали к берегу. Двадцать пять человек против трех. Произошла страшная схватка; друзья наши поневоле должны были отступить за баррикаду. Шесть индейцев было убито и несколько ранено. Валентин тоже получил рану топором в голову. По счастью, он успел уклониться в сторону, и рана была неглубока. У Трантоиль Ланека была разрублена левая рука. Только дон Тадео не был ранен. Теперь предстояло защищаться до последнего дыхания.

Вдруг с берега раздался залп. Несколько индейцев упало.

— Слава Богу! — закричал Валентин. — Это наши друзья поспели к нам на помощь.