Бернард Корнуэлл - 1356 Страница 65

— Потому он и ищет Злобу, — тихо промолвил Роланд.

— Конечно.

— И я сказал отцу Маршану, где найти ее! — продолжал Роланд.

— Да?

— Или где он может ее найти. Я не уверен. Ее может там и не быть.

— Думаю, тебе следует поговорить с Томасом, — мягко предложил отец Левонн.

— Ты сам можешь сказать ему, — сказал Роланд.

— Я? Почему я?

Роланд пожал плечами.

— Я должен ехать, отец.

— Куда?

— Король призвал всех вассалов к оружию. Я должен подчиниться.

Отец Левонн нахмурился.

— Ты присоединишься к армии короля Франции?

— Конечно.

— И сколько у тебя там врагов? Лабруйяд? Маршан? Кардинал?

— Я могу объяснить всё отцу Маршану, — задумчиво произнес Роланд.

— Ты думаешь, он склонен прислушиваться к объяснениям?

— Я дал клятву, — сказал Роланд.

— Так забери ее обратно!

Роланд покачал головой.

— Не могу, — он заметил, что священник уже был готов прервать его, поэтому поспешил закончить. — Я знаю, что жизнь не делится на белое и черное, отец, и, возможно, Бессьер — зло, и знаю, что Лабруйяд — подлое существо, но чем лучше его жена? Она совершила прелюбодеяние! Она блудница!

— Половина христиан виновна в этом грехе, а большинство из второй половины тоже желает согрешить.

— Если я останусь здесь, — произнес Роланд, — то тем самым закрою глаза на ее грех.

— Боже правый, — поразился отец Левонн.

— Так плохо желать чистоты? — спросил Роланд почти умоляюще.

— Нет, сын мой, но в этом нет смысла. Ты допускаешь, что можешь давать клятвы порочным людям, но не можешь их нарушить. Где же здесь чистота?

— Тогда, может быть, я нарушу клятвы, — допустил Роланд, — если моя совесть подскажет мне это, но зачем нарушать клятву ради того, чтобы поддержать человека, который сражается против моей страны и укрывает блудницу?

— Я думал, ты гасконец. Англичане правят Гасконью, и никто не оспаривает их права.

— Кроме некоторых гасконцев, — заметил Роланд, — и если я буду драться, то лишь за то, что считаю правильным.

Отец Левонн пожал плечами.

— Ты можешь сделать лишь это, — согласился он, — но по крайней мере, ты можешь попрощаться с Томасом, — он выглянул из окна и увидел, что горизонт стал светлеть. — Иди, он ждет, чтобы поблагодарить тебя.

Он отвел Роланд вниз, на большую кухню. там находилась Женевьева с повязкой на левом глазу, а Хью спал в углу. Томас сидел рядом с женой, обняв ее рукой за плечи.

— Отец, — поприветствовал он Левонна.

— Сир Роланд собирается уезжать, — сказал отец Левонн, — я пытался убедить его остаться, но он настаивает, что должен отправиться к королю Иоанну, — он обернулся и жестом предложил Роланду высказать всё, что тот желает, но Роланд молчал.

Он зачарованно смотрел на третьего человека, сидящего за столом. Казалось, он неспособен открыть рот или двинуться с места.

Он просто глядел, и в его голове пробегали все поэтические строки, что пели трубадуры в материнском замке, о губах, что как смятые лепестки роз, о щеках, белых, как крыло голубки, о глазах, что могли осветить темные небеса, о волосах цвета воронова крыла.

Он попытался снова заговорить, но не смог выдавить ни слова, а она ответила на его взгляд такими же широко открытыми глазами.

— Ты не знаком с графиней Лабруйяд? — спросил Томас. Миледи, это сир Роланд де Веррек… — он помедлил, а потом без всякой цели добавил, — который поклялся вернуть вас вашему мужу.

Но казалось, что Бертийя не услышала слова Томаса, как не услышал и Роланд, потому что она просто смотрела на Роланда. Они уставились друг на друга, и для обоих остальной мир прекратил существовать.

Время остановилось, небеса задержали дыхание, а рыцарь-девственник влюбился.

Часть третья

Пуатье

Глава десятая

Две игральные кости покатились по столу.

Это был стол тонкой работы из темного каштана с инкрустацией из серебра и слоновой кости, изображающей единорогов, но теперь накрытый скатертью из темно-синего бархата с золотистой бахромой.

Бархат приглушал звук игральных костей, за которыми наблюдали пятеро мужчин.

— Боже милосердный! — сказал самый молодой, когда кости остановились.

— Опустошили вас, сир, — произнес другой, склонившись над столом, — трижды! — ему приходилось наклоняться, потому что кости были сделаны из дорогой белой слоновой кости и выгравированы золотом, из-за чего цифры трудно было разобрать, к тому же эти трудности усугублялись странным освещением в огромном шатре из окрашенного в бело-желтые полосы полотна.

И этого света, окрашенного в цвета полотна, было немного: несмотря на то, что утро уже было в разгаре, небо затянуло густыми облаками. Мужчина вопросительно посмотрел на принца, ожидая его разрешения забрать кости.

Принц кивнул.

— Два и один, — произнес человек, ухмыляясь, — что, как я полагаю, составляет три и увеличивает ваш долг мне до трех сотен.

— Твоя радость совершенно непристойна, — заявил принц, хотя и беззлобно.

— И правда, сир, но это все равно радость.

— О Боже, нет, — принц поднял глаза, потому что шатер внезапно наполнился шумом дождя. Он стучал по полотну все утро, а теперь просто громыхал, а потом полился с такой силой, что мужчины были вынуждены повысить голоса, чтобы слышать друг друга. — Сегодня Господь меня не любит!

— Он обожает вас, сир, но мой кошель любит больше.

Принцу было двадцать шесть, он был красив, густые волосы выглядели темнее в необычном освещении шатра. У него было лицо с выступающими скулами и глубоко посаженными глазами, черными, как пуговицы из гагата, укращающие высокий ворот его туники, по-модному короткой, узкой в талии и королевского голубого цвета.

Баска была укреплена костяшками, к ней пришиты кружева с жемчугом, в прорезях виднелась подкладка из желтого шелка, а в самом низу она заканчивалась золотистыми шнурками. Его перевязь была из той же ткани, но с вышитой эмблемой — три пера из шелка цвета слоновой кости.

Меч в ножнах был прислонен к столу у входа в шатер, и принц подошел к нему, чтобы взглянуть на дождливое небо.

— Боже мой, неужели это никогда не кончится?

— Постройте ковчег, сир.

— И чем его наполнить? Женщинами? Каждой по паре? Заманчивое предложение! Две девушки с золотыми волосами, две с темными, парочка рыжих для разнообразия?

— Они то уж точно компания получше, чем животные, сир.

— Ты это знаешь по опыту?

Мужчины рассмеялись. Люди всегда смеются над шутками принцев, но этот смех был вполне искренним, потому что Эдуард Вудсток, принц Уэльский, герцог Корнуолл, граф Честер, лорд Бог знает каких еще территорий, был веселым, легким на подъем и щедрым молодым человеком.