Иван Кратт - Великий океан Страница 66

— Я совсем разучилась ездить, — сказала она, расстроенная, но, заметив Резанова, вспыхнула и замолчала.

— Ну, ну, — ответил монах шутливо. — Это ведь не в первый раз.

Конча еще больше покраснела и, ответив на учтивые поклоны Резанова и натуралиста, направилась к лошади.

Но лишь только гости и монах отошли подальше, девушка приказала служителям отпустить животное.

Сворачивая в боковую аллею, Резанов видел, как рыжий конь исчез за строениями, а девушка медленно направилась к дому настоятеля. Падре Уриа сказал, что она здесь частая гостья, здесь и воспитывалась, и нет ни одной книги в монастырской библиотеке, которую бы она не прочитала. И ни одного человека на пятьдесят миль в окружности, которого она бы не знала.

Резанов долго не зажигал свечу. Новые места, чужие люди и чужие души. У них свое, у него свое. Что ожидает его завтра?.. В каюте стало темно, в раскрытый иллюминатор вливалась прохлада, высокие скалы отражались в воде залива. Потом над далекой горной цепью всплыла луна. Мир был большим и прекрасным, и, казалось, никакие тревоги и заботы не могли нарушить его покоя.

Глава четвертая

На равнине всегда дул ветер, нес красноватую пыль, свистел в галерее президии под черепичной крышей. Он не приносил прохлады, и от зноя спасали лишь толстые стены и сад, насаженный при основании крепости. Вдали, в горах, ветра не было, недвижно стояли гигантские секвойи и сосны, а когда поднимался туман и затоплял все плоскогорье, оно казалось оттуда бескрайным молочным морем. Но ущелья Сьерры были заповедным краем, туда ездили только солдаты ловить бежавших индейцев и часто возвращались, везя с собой убитых товарищей. Жизнь в президии была унылой и однообразной.

Сколько раз маленькая Конча молилась божьей матери, чтобы та приблизила горы к самому берегу, а один раз после землетрясения призналась на исповеди, что очень хотела, чтобы море затопило президию.

— Зачем, дитя мое? — спросил озадаченный настоятель монастыря.

— Тогда мы уехали бы в другое место.

— А люди?..

— Не знаю, — ответила Конча. — Я о них не думала.

Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отец повез ее и Луиса в Монтерей. Впервые она уезжала так далеко от дома и ни разу не пожаловалась на усталость, хотя во время короткой остановки в пути не могла ходить. Седло до крови натерло ей ноги. Но она ничего не сказала отцу и, скрывая жгучую боль, снова поехала рядом с ним. Половина солдат гарнизона сопровождала коменданта в поездке, заряженные мушкеты лежали поперек седел. Ни один испанец не мог показаться вдали от крепости — индейские воины нападали даже на небольшие отряды. Конче представлялось, что так в старой Испании ездит король.

В Монтерее они пробыли несколько дней. Губернатор дон Ариллага — старый друг коменданта — предоставил им свое жилище, такое же простое и небогатое, как и президия, лишь более обширное и с большим количеством слуг. Из окон виднелся скалистый берег с вечным прибоем, светлый бескрайный океан, два корабля, стоявшие в бухте. Мимо губернаторского дома с утра до вечера тянулись арбы, скрипя колесами, лениво тащились быки. Голые индейские дети подгоняли их мелкими камнями и горстью песка. На арбах, груженных рожью, закутанные в полосатые одеяла, неподвижно сидели индейцы. Жара и пыль, пустынные улицы, наполненные зловонием от выброшенных из домов бычьих голов, внутренностей, объедков и мусора, поникшие деревья садов разочаровали девочку, мечтавшую увидеть новый волшебный мир. Лишь корабли на рейде и месса в соборе, свершаемая епископом, были чем-то необычным.

В церковь отправились всей семьей. Только что сошел туман, обильная роса увлажнила песок, омыла зелень, голубое небо было чистым и ясным. Звонили колокола. Веселая толпа горожан, одетых в праздничные наряды, шумела на площади, солдаты гарнизона выстроились вдоль улицы.

Потом запела труба, и усатый прапорщик, сверкая саблей и серебром позументов, проскакал на лошади по направлению к церкви. Минуту спустя из губернаторского дома вышли Ариллага и Аргуэлло, оба в старинных камзолах с буфами и белыми брыжжами воротников, оба темнолицые, сухощавые и седые, похожие друг на друга даже по именам. Только губернатор был ниже ростом и казался моложе.

За мужчинами в длинной накидке шла жена губернатора, рядом с ней дети, затем взволнованный вихрастый Луис и, наконец, Конча в черном, немного для нее коротком платье и белых чулках, в длинных перчатках, с молитвенником и цветком жасмина в руке. После переезда верхом ей было больно ходить, но она ни за что на свете не призналась бы в этом.

Бледная, высоко подняв маленькую, отягченную тугими косами голову, она шла мимо выстроившихся солдат и готова была так итти без конца. И только возле паперти, когда раздались выстрелы пушек и, размахивая шляпами, закричали солдаты и горожане, она не могла скрыть переполнявших ее чувств и, боясь разреветься одна, догнала Луиса и крепко ущипнула его. Так, плача и всхлипывая, они оба вошли в прохладный притвор собора.

Лишь стоя на коленях на каменных плитах, Конча успокоилась, а после того, как послышались звуки скрипок, заменявших церковный орган, больше ни о чем не думала. Она могла молиться часами в полутемной низенькой церкви миссии, и падре Уриа не раз сам уводил ее из храма. Старый священник гордился своей воспитанницей — настоящей испанкой добрых кастильских времен…

Сейчас она тоже забыла обо всем. Подняв лучистые глаза, сложив на груди руки, девочка усердно молилась.

На другой день она побывала в гавани. Губернатор любил свою крестницу и взял с собой посмотреть на отплытие судна, прибывшего неделю назад из Мексики. Корабль привез жалованье гарнизонам президий, несколько пушек, приказы вице-короля. Сегодня он уходил в обратный путь.

Снова, как и вчера, были выстроены солдаты, гремели выстрелы. Тяжелый корабль, наполнив паруса, окутался пушечным дымом. Конче казалось, что сейчас он вспыхнет, как большой костер. Но корабль уходил все дальше и дальше, и скоро над океаном белел только единственный парус. Она взобралась на высокий камень и, когда подали лошадей, неохотно спустилась вниз.

— Они живут два раза, — сказала она с досадой. — Когда приезжают сюда и когда приезжают домой. А мы — только молимся святой деве!..

Губернатор скрыл в усах улыбку. Жаль, что не слышат девочку святые отцы. В молодые годы он сам не раз смущал служителей церкви вопросами, не разъясненными катехизисом. Но он ничего не сказал своей спутнице, лишь поправил шаль, сползавшую с ее худеньких плеч.

После поездки в Монтерей Конча нередко влезала на стену крепости, откуда виден был широкий залив с дикими утесами Фаральонес. Ей казалось, что она увидит корабль. Иногда ее сопровождал Луис. Старше на два года, добрый и покладистый, он слушался сестру во всем и, увлекаясь, готов был принять пену прибоя за далекие паруса.