Виктор Поротников - Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая Страница 69

Здесь же в Коломне Ослябя и Пересвет однажды столкнулись лицом к лицу с Корибутом Ольгердовичем. Они вышли из храма после утренней службы и осеняли крестным знамением тех из прихожан, кто хотел получить благословение от учеников знаменитого Сергия Радонежского.

Увидев перед собой Корибута Ольгердовича с непокрытой головой, подошедшего к нему за благословением, Пересвет слегка смутился.

— Было время, друже, когда ты склонял голову передо мной, — без обиды и недовольства промолвил князь, глядя Пересвету в глаза. — Теперь вот мы поменялись местами. Благослови меня, отче.

— Не передо мной ты склоняешь голову, княже, но перед Господом, в воле которого я пребываю и устами которого молвлю тебе, — негромко произнес Пересвет, осенив крестным знамением Корибута Ольгердовича. — Да хранит тебя Господь!

После князя к Пересвету приблизился боярин Ердень, брат Будивида.

— Благослови, отче, — с легким литовским акцентом проговорил он. — И не держи на меня зла за былые козни моего покойного брата.

— Нету во мне зла против почившего в бозе Будивида, молюсь я о его душе, отлетевшей в мир иной, — сказал Пересвет, привычным жестом перекрестив Ерденя. — Да пребудет с тобой Вседержитель!

Увидев и Ослябю рядом с Пересветом, Ердень толкнул в бок Корибута Ольгердовича с изумленным возгласом:

— Гляди-ка, княже, эти двое опять вместе! Не иначе, волею Господа они не затерялись вдалеке друг от друга.

Корибуту Ольгердовичу очень хотелось побеседовать с Ослябей и Пересветом. Он дождался, когда они наконец пройдут сквозь людскую толпу возле храма, и вновь приблизился к ним.

Два инока в черных мантиях и князь в алом плаще, оживленно переговариваясь, неторопливо шли по улице, стесненной высокими частоколами и бревенчатыми стенами домов. За ними двигались слуги и дружинники Корибута Ольгердовича, приотстав на несколько шагов.

Как выяснилось, Корибут Ольгердович вместе с братом Вигундом, окончательно рассорившись с Ягайлой, перешли на службу к московскому князю. Дмитрий Иванович передал во владение Корибуту Ольгердовичу Переяславль-Залесский, а его брата Вигунда посадил князем во Пскове.

— Мне ведомо, что обитель Сергия Радонежского расположена как раз между Переяславлем и Москвой, — молвил Корибут Ольгердович, с улыбкой поглядывая на Ослябю и Пересвета. — После войны с Мамаем милости прошу в гости, святые отцы. Познакомлю вас с женой и детьми. Станете духовниками моей княгине и сыновьям.

Глава десятая

Поле Куликово

Простояв под Коломной пять дней, русское войско перешло Оку и устремилось к верховьям Дона, вдоль которого с юга надвигалась Мамаева орда, приближаясь к русским рубежам. Далеко впереди на резвых лошадях скакали русские дозорные, оглядывавшие степь на многие версты вокруг.

В начале сентября после шестидневного марша русские полки подошли к Дону близ впадения в него речки Непрядвы. Собрав на совет князей и воевод, Дмитрий Иванович настоял на том, чтобы войско перешло Дон и приняло битву с татарами на поле Куликовом. Два дня и две ночи русские ратники наводили мосты и переправлялись на правый берег Дона. После этого мосты были уничтожены, чтобы никто не думал об отступлении.

Сторожевой отряд во главе с Семеном Меликом занял Красный холм, расположенный близ широкой горловины, ведущей в глубь Куликова поля, раскинувшегося в излучине Дона и Непрядвы.

Был год 1380-й.

Весь день 7 сентября конные русские сторожи схватывались с дозорными Мамая у Красного холма и на подходах к нему за речкой Курцей. К вечеру конные стычки прекратились. Русские дозоры отошли к своей основной рати, развернутой в боевой порядок посреди Куликова поля. Левым крылом русское войско примыкало к утопавшей в дубраве речке Смолке, притоку Дона. Правым крылом русские полки упирались в протекавшую по оврагу речку Нижний Дубяк, приток Непрядвы. Полки вытянулись по фронту на три версты. За спиной у русских ратников была река Непрядва с ее крутыми берегами, поросшими лесом.

Опустилась ночь.

В тишине, царящей над Доном и его притоками, был слышен далекий шум: это Мамаева орда располагалась станом между Красным холмом и речкой Курцей.

Русская рать расположилась на ночлег на густом травостое Куликова поля; костров не разводили, шатров не ставили, воины укладывались спать вповалку друг подле друга. Во мраке, пронизанном призрачным сиянием мерцающих звезд, звучали храп и сонное бормотание многих тысяч воинов; над этим скопищем спящих ратников тут и там маячили боевые стяги на высоких древках, воткнутых в землю. Неподалеку паслись, позвякивая уздечками, тысячи боевых коней. Недремлющие дозоры обходили Куликово поле от края до края, поглядывая на оранжевое зарево, вздымающееся вдалеке над вершиной Красного холма. В той стороне жгли костры и отдыхали после долгого пути ордынские полчища.

Наступило утро 8 сентября.

Было зябко. Над Куликовым полем стоял густой, непроницаемый туман.

Русские воины, переодевшись во все чистое и облачившись в доспехи, молились. Вдоль шеренг застывших в боевом строю полков шли священники с крестами и кадилами в руках. В сыром тяжелом воздухе далеко разносились протяжные голоса попов, поющих псалмы во славу Георгия Победоносца и Богоматери Одигитрии.

Обход полков священниками еще не закончился, а туман уже начал таять и расползаться по сторонам, открывая взору призрачную даль уходящей к юго-востоку понижающейся равнины. Из-за белесой туманной дымки высокий Красный холм был пока еще не виден, но гул пробудившейся Мамаевой орды уже докатывался до русской рати. Ржание татарских коней разрывало рассветный безмятежный покой, хриплый вой ордынских боевых труб взлетал к вышине, постепенно надвигаясь. Мамаева орда, подобно хищному зверю, изготовлялась к нападению на русское войско. Надвигался час решающего столкновения двух мощных сил.

После краткого совещания с воеводами Дмитрий Иванович поменялся доспехами с боярином Бренком, который ростом и статью очень смахивал на него. Бренку, облаченному в позолоченный шлем и панцирь, предстояло находиться в центре боевой линии подле великокняжеского знамени. Сам Дмитрий Иванович, невзирая на протесты своих бояр, направился к Сторожевому полку, чтобы занять место в его рядах. Сторожевой полк был выдвинут далеко вперед, образуя как бы чело Большого полка, где была собрана вся пешая русская рать и где реяло великокняжеское знамя. Сторожевому полку предстояло первому принять на себя удар ордынцев.

— Не могу стоять позади в этой битве, но хочу и словом и делом быть впереди, дабы дружинники мои видели, что я готов наравне с ними голову сложить или победить ненавистного врага, — сказал князь Дмитрий. — Братья, потягнем все вместе на татар ради святых церквей и ради всех христиан, и будет нам за это громкая слава и вечная жизнь на небесах!