Мэри Хоффман - Город Масок Страница 7

— Боже, — прошептала она, — это правда. Я не понимаю всего, что ты сказал, но я верю тебе. Ты из большого города, находящегося очень далеко отсюда, ты болел, а теперь ты здесь и здоров. Что же это значит?

Они посмотрели друг на друга. Потом Арианна оглядела кофейню. Похоже, хозяин давно с интересом разглядывал их.

— Здесь слишком много людей. Кто-нибудь может узнать меня. Пойдем.

— Почему все женщины носят маски? — поинтересовался Люсьен. — Это для следующего праздника?

— Не все, — ответила Арианна. — Только незамужние. Я тоже должна буду надеть маску в день шестнадцатилетия, через несколько месяцев. Это еще одно правило Герцогини. Не самое тяжелое.

Так продолжается многие годы. Ей тоже приходится носить маску.

— Значит, она тоже не замужем? — спросил Люсьен. Но Арианна лишь фыркнула в ответ.

Она вела его подальше от площади, в тихий район города. Дома были окрашены в розовый, песочный и охряный цвета, маленькие садики поднимались над крышами и террасами, Небо было ярко-синим, и между домами он замечал высокие колокольни и птиц, кружащих над ними. Узкие каналы пересекали их путь так часто, что им приходилось все время петлять в поисках моста. В этом городе невозможно было пройти по прямой.

— Он очень красив, твой город, — наконец заговорил Люсьен.

— Да, и потому он так богат, — сказала Арианна, констатируя факт— Красота — это деньги. — Куда мы идем? — спросил Люсьен.

— Ну, мы могли бы хотя бы взглянуть на Школу, — ответила она. Они перешли через узкий канал, прошли по пассажу и попали на тротуар, идущий вдоль гораздо более широкого канала. За мостом возвышалось большое здание, над входом в которое была высечена надпись «Scuola Mandoliera».

Перед ним покачивалось несколько черных лодок и люди ходили оживленными группами — здесь явно происходило что-то важное.

— Мандольеры, — произнес Люсьен, — Это люди, которые гребут в этих лодках, правильно?

Арианна бросила на него испепеляющий взгляд.

— Не гребут, а галанят[7], и это не лодки, а мандолы. Они называются так потому, что по форме напоминают миндаль — Из-за формы ими очень тяжело управлять.

— Ты пробовала? — снова спросил Люсьен, глядя на узкие лодки. Он думал о том, как он управлял плоскодонкой, когда гостил в Кембридже у дяди Грэхема, маминого брата. Ею тоже приходилось управлять, стоя на корме.

— Конечно, — ответил Арианна со своим обычным нетерпением. — На наших островах тоже множество каналов. И я управляла мандолой всю свою жизнь на Торроне. А оба моих брата — рыбаки в Мерлино. Она понурила голову, — Я навлекла на них ужасные неприятности — и все зря! Родители будут жутко переживать из-за того, что они вернулись без меня этой ночью. Я их подставила. И родители не знают, где я и что со мной.

Люсьен ничего не ответил, лишь подумал, что с его родителями то же самое. «Но Арианна хотя бы сама знает, где находится. В отличие от меня». Арианна сжала его руку.

— Сейчас как раз время конкурса, — вздохнула она. — Вон мандола Герцогини.

Искусно украшенная мандола тихо скользила по водной глади, управляемая — на что не мог не обратить внимание Люсьен — чрезвычайно красивым юношей. На середине был шатер из серебряной парчи. Мандольер умело направил судно к причалу, и представитель Школы в богато украшенном костюме подал руку вначале служанке, а затем и элегантной женщине в маске, которая без сомнения и была Герцогиней.

— Быстро! — сказала Арианна, — пойдем внутрь!

— Это разрешается? — спросил ее Люсьен. — Нас не поймают?

— Это открытый конкурс, — резко ответила Арианна, — и они не ожидают, что кто-нибудь вздумает нарушить запрет. Я делала ставку на это. Все будет хорошо, особенно если ты будешь молчать, — и она потянула его за собой через мост.

Деревянные ворота были и, правда открыты, и вскоре Люсьен оказался во внутреннем дворе, заполненном изящно одетыми людьми. Он почувствовал себя неловко, но никто не обращал на него внимания. В одном конце двора был помост, на который как раз поднялась Герцогиня и села в резное деревянное кресло. Справа выстроилась очередь из нервничающих молодых людей. Арианна протиснулась сквозь толпу поближе к помосту, забыв об опасности быть узнанной. Когда Люсьен добрался до нее, она как зачарованная наблюдала за происходящим, ее фиалковые глаза горели, а волосы растрепались.

Она ждала этого целый год, и, хотя была не там, где ей так хотелось оказаться, по крайней мере, она была так близко! Происходящее на сцене слегка напоминало конкурс красоты. Молодых людей подводили по одному к Герцогине. И хотя она не заглядывала им в рот, проверяя зубы, выглядело это не менее неприятно.

После осмотра очередного претендента Герцогиня обращалась к представителю Школы, и счастливчики скромно выстраивались за ее спиной, а тех, кому повезло меньше, уводили со сцены.

Стало понятно, что толпа, в основном, образована их семьями — вздохи или аплодисменты сопровождали каждое решение.

Люсьен подумал, что план Арианны вряд ли сработал бы — никто не пришел без поддержки.

Тем временем толпа прижимала его и Арианну почти к самой сцене. Внезапно Люсьен оказался прямо перед Герцогиней. Соискателей осталось всего двое, и, руководствуясь предыдущими решениями, он подумал, что один слишком низок, а другой кривоногий, Они быстро получили отказ, Люсьен уже отвернулся и собрался уходить, как вдруг прозвучал голос Герцогини.

— Вон тот юноша, там… Ведите его сюда. Все повернули головы, вместе с ними и Люсьен. Руки указывали… на него.

— Это ошибка, — запротестовал он. — Я не хотел стать мандольером!

Но сильные руки подхватили его со всех сторон и подняли на сцену. Он поискал взглядом Арианну, в толпе мелькнуло ее взбешенное лицо и пропало. Его подтолкнули к Герцогине, и он замер под ее гипнотическим взглядом. Глаза ее, сверкнувшие под серебряной маской, были фиалковыми, как и у Арианны. «Наверное, это обычно для здешних мест», — подумал Люсьен. Ее голос был низким и ласковым, а пахло от нее чем-то невообразимо прекрасным. Люсьен, чья мать практически не пользовалась духами, к тому же мало общавшийся с девчонками, чуть не потерял сознание.

Герцогиня взяла его за руку — знак внимания, оказанный всего одному или двум кандидатам— и спросила:

— Как тебя зовут, юноша?

— Лючиано, — ответил Люсьен, вспомнив версию Арианны.

— Лючиано, — медленно произнесла Герцогиня, смакуя слоги, будто изысканной деликатес.

Люсьен почувствовал, что краснеет. Что там говорила Арианна? Все знают, что она делает с самыми красивыми. Он почувствовал себя не в своей тарелке. Он не хотел становиться мандольером или одним из фаворитов Герцогини. В эту секунду все, чего он хотел, — это оказаться дома, среди знакомых и понятных вещей.