Анри Кок - Сиятельные любовницы Страница 7

— Ах, правда! Любовница Диниаса, быть может, не похожа на ту девушку. Я не кажусь тебе столь же привлекательной, как в то время, когда ты следил за моим веселым плесканием в воде озера?

Эвтиклес вздрогнул при сладостном воспоминания о первом свидании. Закрыв глаза, как будто для того, чтобы оживить это воспоминание, он упал перед молодой женщиной и сжал ее в своих объятиях.

— Так что же, — продолжала она, отдаваясь его восторгам. — Разве роза, потеряв свои шипы, потеряла а свой аромат. И кроме того, — в эту минуту она одарила его пламенным поцелуем, — клянусь тебе, что Диниас не научил меня…

— Чему?

— Любить.

Фрина умерла в 55 лет, и всегда она была очень любима; вокруг себя она всегда видела толпу обожателей и потому только, что довольствовалась быть обожаемой за то, что дала ей природа, никогда не прибегая к пособию искусства; только раз в день она принимала ванну из чистой воды, ее красота имела потребность только лишь в ваннах.

И манеры и голос Фрипы не имели ничего общего с другими подобными ей женщинами. В театре, на прогулке, на занятиях никогда не слыхивали, чтобы она громко смеялась с целью привлечь к себе внимание. Получив самое посредственное образование, она говорила мало, но, обладая умом, говорила только умные вещи. Она одевалась со вкусом и вместе с тем просто, кроме того, она была нравственна, скромна, и когда ее встречали на улице, то платье всегда плотно прикрывало ее шею…

И, кроме того, Фрина никогда не бывала в публичные банях.

Только однажды она явилась голой: то было на празднике Нептуна в Элевзисе. Она сбросила свои одежды, распустила длинные волосы и вошла в море, как вышедшая из него Венера. Но подобный поступок пред лицом всего народа был вовсе не бесстыдством, а грандиозным великодушием.

Народ знал, что она красавица, но знал это только по слухам, она сделала ему честь открытием своей красоты, и народ благодарил ее громкими рукоплесканиями.

Апелес, находившийся в это время там, до такой степени был восторжен таким соединением совершенств, что тогда же написал свою Венеру, выходящую из воды. После этого случая Фрина стала любовницей Гиперида.

Он был уже давно в нее влюблен, но был беден, а куртизанка назначала за свои ласки высокую цену, и он не осмеливался явиться к ней.

Случай, при котором ему пришлось присутствовать со всем народонаселением Афин, придал ему смелости.

Вечером Фрина была одна на террасе своего жилища, выходящего на маленькую речку, когда один из ее невольников возвестил ей о Гипериде.

Он любил ее, а она не знала даже его имени.

Но в этот день она была великодушна…

— Зови! — сказала она невольнику.

Гиперид явился. Ему было лет двадцать восемь или тридцать, не будучи красавцем, он не был и дурен. Он смело приблизился к ней, как человек готовый победить или умереть…

Она показала ему на кресло и спросила:

— Кто ты?

— Тебе сказали, что меня зовут Гиперидом.

— Твое занятие?

— Я адвокат.

— Адвокат! — и Фрипа сделала гримасу, повторив это слово.

— Ты их не любишь? — заметил Гиперид.

— Нет.

— Почему?

— Потому что один адвокат меня любит.

— Разве любить тебя преступление?

— Копечно, когда дурен, глуп и зол, как Евтихий.

— А так как это Евтихий, я разделяю с тобой твое отвращение, но не все же адвокаты дурны, глупы и злы…

— Наконец, чего же ты от меня хочешь?

— Я люблю тебя.

— О! О! И ты тоже.

— Тоже!.. нет, я люблю тебя не так, как Евтихий. У меня есть сердце, у меня есть разум, я тебе посвящаю их.

Куртизанка презрительно пожала плечами.

— Сердце, разум, да что же я из них сделаю? Больше ты ничего не можешь мне предложить?

— Нет, я имею еще нечто.

— Что же?

— Мою кровь, Фрина. Я предлагаю тебе торг!

— Какой?

— Ты ненавидишь Евтихия, отдай мне одну ночь, одну только… и я убью его.

Фрина несколько секунд смотрела в глаза Гипериду.

— Если б я тебя поймала на слове, то тебе было бы очень неловко.

— Попробуй.

— Хорошо, я принимаю, только я хочу назначить порядок условий. Убей Евтихия, тогда я подарю тебе не одну, а десять ночей.

— Десять невозможно, — возразил Гиперид. — Евтихий: подлец: он не будет драться, что бы ни сказал я ему и что бы ни сделал, а потому я должен буду убить его без борьбы, следовательно, меня арестуют и заключат в тюрьму, а потом умертвят как виновного в убийстве.

— А! Ты уже трусишь.

— Я не страшусь смерти, я страшусь только того, что приобретя награду, не буду, вследствие смерти, иметь возможность получить ее. Но ты приказываешь…

Гиперид встал.

— Куда идешь ты? — сказала Фрина.

— К Евтихию.

— Нет, я раздумала, я не хочу, чтоб его убивали. Я хочу предложить совершенно иной торг, чтобы при-надлежать тебе.

— Говори.

— Не здесь. Вечерний воздух начинает холодать. Дай мне руку и войдем в дом.

Фрина провела адвоката в свою спальню, которых в ее доме было множество, но эта, как позже узнал Гиперид, сохранялась для самых близких друзей.

Фрина возлегла на ложе.

Вслед за тем, смотрясь в медное зеркало, она обратилась к нему:

— Ты сейчас сказал, что ты образован, докажи же сначала, каким образом можно быть мне приятным, — мне, которая сделала ремесло из очень дорогой продажи своего тела?

Гиперид вздохнул.

— Увы, Фрина, — ответил он, — твое требование слишком трудно.

— Так трудно, что ты отказываешься? Ты удивляешь меня! Однако ты мог бы доказать это.

— Любовь бессловесна.

— Каким же образом?

— Я дозволяю тебе испробовать все те отношения, вследствие которых я могу быть счастлива, будучи любимой тобой.

Гиперид приблизился к постели и склонился к куртизанке таким образом, что его дыхание взвевало ей душистые волосы.

— Да, — прошептал он, — да, Фрина, ты можешь быть счастлива моею любовью, ибо она такова, подобно которой ты не встретишь. Ты улыбаешься… ты полагаешь, что я хвастаюсь… Искусная в пауке любить, ты не веришь, чтоб я был способен чему-нибудь научить тебя?.. Ты заблуждаешься! Истинная любовь обладает наслаждениями, принадлежащими только ей… Закрой на минуту твои насмешливые глаза и сожми твои улыбающиеся губы. Потом, когда я скажу тебе, взгляни, если ты сама не увидишь в зеркале какого-то особенного выражения на своем лице, — тогда я солгал и пожирающий меня огонь бессилен оживить тебя, жестокая статуя.

Уступая желанию Гиперида, Фрина закрыла глаза и согнала с лица улыбку. Через несколько минут, открыв свои длинные ресницы, куртизанка взглянула в зеркало и вскрикнула от изумления.