Мишель Бенуа - Тайна третьего апостола Страница 7

Следом вышел Иисус, он был крепко связан. Два стражника держали его за локти.

Почему? Какой смысл связывать его, чтобы бросить в подземелье?

Группа, сопровождавшая узника, прошла по ту сторону костра, послышался резкий голос Каиафы:

— Немедленно ведите его к Пилату!

Домохозяина прошиб холодный пот.

«К Пилату!» Чего ради Иисуса ведут к римскому прокуратору? Этому есть лишь одно объяснение: Каиафа нарушил клятву.

Иуда по – прежнему прятался в тени. Вдруг его ослепил свет факелов. Он вжался в дверной проем, затаив дыхание. Что это? Дозор?

В окружении отряда храмовой стражи, спотыкаясь, шел человек со связанными за спиной руками. Поравнявшись с Иудой, офицер, что шагал впереди, отрывисто бросил:

— Во дворец Пилата! Пошевеливайтесь!

Иуда с ужасом увидел лицо пленника, которого подгоняли ударами кулаков в спину.

Учитель был очень бледен, черты лица искажены страданием. Он прошел мимо, никого не заметив, — казалось, взгляд его был обращен внутрь. Потрясенный, Иуда смотрел на запястья Учителя, стянутые веревкой до крови, и посиневшие пальцы, судорожно искривленные.

Страшная процессия скрылась из глаз — отряд свернул за угол направо, к крепости Антония, где останавливался Пилат, когда он бывал в Иерусалиме.

Любому иудею известен закон, по которому в Израиле богохульство жестоко карается: виновного насмерть забивают камнями. Если Иисуса не казнили сразу во дворе, это значит только одно: он не признал того, что провозглашал себя равным Богу. Поэтому правители Иудеи решили добиться приговора за преступление против власти. А поскольку римляне накануне Пасхи опасаются народных волнений и взвинчены, сделать это будет нетрудно.

Шатаясь, Иуда побрел прочь из города. Иисуса не станут судить. Каиафа нарушил клятву и решил предать его смерти. Учитель не признал себя виновным, и первосвященник решил передать пленника римлянам, которые казнят любого по малейшему подозрению.

Иуда подошел к храму, величественная тень накрыла его. В кармане позвякивали тридцать монет — смехотворный залог договора, который только что был нарушен. Каиафа посмеялся над ним.

Сейчас он войдет в храм, чтобы напомнить первосвященнику о его клятве. А если тот станет упорствовать в своем злодеянии, Иуда призовет в свидетели Предвечного, перед лицом которого поклялся Каиафа.

«Священники храма, пришел для вас час Божьего суда!»

9

Отец Нил вздрогнул, раздался первый удар колокола, зовущий к мессе. Надо спуститься в ризницу, приготовиться. Он еще раз перечитал слова, нацарапанные на клочке бумаги, которые несколькими часами ранее извлек из сжатых, окоченевших пальцев мертвого Андрея:

«Сказать Нилу: коптский манускрипт (Апок)

Послание Апостола.

МММ

Плита в Ж

Установить связь. Немедленно ».

Оставив мысли о роли Иуды в гибели Иисуса, отец Нил вновь оказался лицом к лицу с жестокой реальностью дня нынешнего. Что все это могло означать? Вопрос, конечно, бессмысленный. Отец Андрей хотел поговорить с ним о коптской рукописи. О той, что из Рима, или другой? В ящиках его стола хранились многие сотни фотокопий — о которой из них идет речь? Он приписал в скобках «Апок» — может, имеется в виду коптский манускрипт об Апокалипсисе? Но это мало чем поможет: Апокалипсис упоминается во множестве источников, как еврейских, так и христианских. А отец Нил хоть и мог с грехом пополам читать по – коптски, но чувствовал, что с таким трудным текстом ему не справиться.

Следующая строка записки напомнила ему один разговор с библиотекарем. Речь зашла о некоем апостольском послании. Отец Андрей упомянул о его существовании крайне сдержанно, вскользь, как о простой гипотезе, догадке, ничем не подтвержденной. И не пожелал больше говорить об этом. Не это ли послание имелось здесь в виду? А что означает трижды повторенная буква «М»? Только одна, предпоследняя строка была вполне ясна для отца Нила. Да, ему надо было вернуться и сфотографировать каменную плиту в Жерминьи, как он обещал своему другу перед самым его отъездом.

Что касается последних слов: «Установить связь», они часто говорили об этом: для отца Андрея, как историка, обнаружение связей было необыкновенно важно. Но почему «немедленно», почему это слово подчеркнуто?

Отец Нил напряженно размышлял о своих исследованиях евангельских текстов, живо интересовавших отца Андрея, о вызове библиотекаря в Рим по поводу коптской рукописи и, наконец, о находке, сделанной отцом Андреем в Жерминьи и глубоко его взволновавшей. Похоже, все это неожиданно приобрело в глазах его друга такую важность, что ему не терпелось поговорить об этом с Нилом, как только он вернется.

Может быть, отец Андрей обнаружил во время поездки что – то, о чем они упоминали во время своих многочисленных бесед с глазу на глаз? Или его друг проговорился в Риме о том, о чем следовало молчать?

Жандарм говорил о «преступлении». Но для убийства нужен мотив. Отец Андрей ничем не владел, жил затворником в своей библиотеке, и никому не было до него дела… Никому, кроме Ватикана. Однако отец Нил никак не мог поверить, что за убийством мог стоять Рим. Последнее убийство священников по приказу папы произошло в Парагвае в 1760 году. Это массовое истребление невинных было, возможно, необходимым с точки зрения тогдашней политики, но сейчас другие времена. Невозможно представить, чтобы папа на исходе XX столетия распорядился убрать безобидного книгочея!

«Рим уже давно не проливает крови. Немыслимо, чтобы это преступление было организовано Ватиканом».

Однако покойный друг неоднократно предостерегал его. И тотчас тревога, с некоторых пор не оставлявшая его, снова дала о себе знать тупой болью в животе.

Отец Нил глянул на часы — до мессы осталось четыре минуты, нужно торопиться в ризницу, как бы не опоздать. Он выдвинул ящик письменного стола, сунул записку под стопку писем. Пальцы коснулись фотографии, сделанной месяц назад в церкви Жерминьи. Последняя воля отца Андрея…

Он встал и вышел из кельи. Темный выстуженный коридор третьего этажа — так называемый «кулуар святых отцов» — напомнил ему: отныне его ждет полное одиночество. Никогда больше улыбка его друга – библиотекаря не озарит это унылое место.

10

— Садитесь, монсеньор.

Удержавшись от досадливой гримасы, Кальфо опустил свое упитанное тело в мягкое кресло, стоявшее напротив внушительного письменного стола. Ему не понравилось, что Эмиль Катцингер, могущественный кардинал – префект, глава Конгрегации вероучения, официально вызвал его к себе. Ведь всем известно, что настоящие дела обсуждают не за письменным столом, а за пиццей или во время прогулки в тенистом парке после порции спагетти, да с хорошей сигарой.