аль-Асмаи - Жизнь и подвиги Антары Страница 7

Поэтическое состязание в Мекке, когда Антара — правда, в основном при помощи своего меча — добивается чести подвесить свою касыду на Каабе, где до сих пор висели лишь муаллаки шести знатных поэтов-воинов (Имрулькайса, Тарафы, Зухейра, Амра ибн Кульсум, Хариса ибн Хиллиза и Лабида), является одной из кульминаций эпопеи. Здесь Антара употребляет и силу своего меча, и свое воинское искусство, и дар красноречия, чтобы заставить все арабские племена признать его поэтическое мастерство, «поклониться его касыде». Сам Имрулькайс признает себя побежденным не только мечом, но и красноречием Антары.

В эпопее постоянно подчеркивается щедрость Антары — одна из главных бедуинских добродетелей. Он щедр и равнодушен к богатству, он постоянно раздаривает свою добычу, наделяя бедняков, вдов и сирот. Добыча нужна ему только для «достижения желаемого», т. е. для выкупа за Аблу и для того, чтобы угощать гостей, ему же самому ничего, кроме коня, острого меча и копья, не нужно.

Однако Антара не только добр, благороден и щедр, он и жесток. Ему ничего не стоит, например, отрезать трем посланцам персидского царя Худованда носы и уши, а остальных распять или в гневе отрубить голову ни в чем не повинному рабу. В его поведении гротескно переплетается бедуинская разбойничья этика с рыцарским кодексом чести. Неизменный защитник всех обиженных, всех женщин, вдов и сирот, Антара, который не может видеть женских слез, ни на секунду не задумываясь, нападает на свадебную процессию и похищает невесту, готов погубить Марьям, насильственно овладевает Гамрой и т. д. В Византии он собирается убить свою наложницу Марьям, потому что не хочет, чтобы в землях христиан появился его сын-богатырь, «подобный ему храбростью и силой».

Порой Антара предстает перед нами в эпопее наивным демагогом, «прикрывающимся» бедуинской этикой. Так, после совершения очередного набега Антара отдает награбленное добро и освобождает пленных в обмен на полюбившегося ему коня, оправдываясь перед соплеменниками тем, что не хочет, чтобы их «всегда порицали за недостойный поступок» и чтобы они «стали притчей во языцех среди всех арабов», потому что они «захватили в плен женщин, детей и рабов в отсутствие воинов-мужчин, а ведь всякий воин знает, что это позор». На фоне расшатывающихся родовых и патриархальных связей и социальной дифференциации общества времени создания эпопеи древние нормы чести и морали приобретают в ней значение некоего идеала.

Во многих эпизодах эпопеи Антара выступает защитником справедливости. Преданность старинной родовой демократии заставляет Антару напасть на «притеснявшего арабов и нарушавшего справедливость» Визра ибн Джабира — его будущего убийцу. История Визра и его барана перекликается с рассказами о великане и баране царя Мурра в начале эпопеи, а также со знаменитым преданием о войне из-за верблюдицы аль-Басусы, описанной в «Днях арабов»[18]. Символично, что Антара, защитник старинной племенной демократии, погибает от руки «притеснителя» Визра ибн Джабира.

В Аравии Антара совершает несчетное количество удивительных подвигов: убивает львов, поражает огнедышащего змея, освободив от этого чудовища лесную чащу, наподобие героев древнего мифологического эпоса, побеждает в единоборстве множество прославленных героев и обращает в бегство тысячные войска. Каждый из этих подвигов мог бы составить фабулу целой поэмы. Однако автору (или авторам) «Сират Антара» этого мало — он проводит Антару по всему известному ему миру и придает его подвигам «мировой масштаб». При этом образ Антары, выведенного за пределы Аравии и превращенного из племенного героя в странствующего рыцаря, приобретает несколько иное звучание. В Византии, Европе и даже Иране Антара выглядит диковинным чудо-богатырем и варваром. При въезде Антары в Константинополь жители города «дивились… его огромному росту, сильному сложению и доблести, которая сверкала у него в глазах… черному лицу, сильным рукам и густым бровям».

И византийского императора и царя Ануширвана он поражает своим богатырским аппетитом и варварской манерой есть: «А потом слуги стали приносить золотые и серебряные блюда с различными кушаньями, приготовленными на молоке и коровьем масле, и ставить перед каждым по блюду, а перед Антарой они поставили семь блюд. И Антара стал есть большими кусками, а император смотрел на него и дивился».

Выезжая на турнир в Константинополь, Антара восхищает императора своими доспехами: «…пятеро византийских невольников шли за Шейбубом, неся боевое снаряжение Антары. А копье Антары состояло из двадцати четырех железных трубок, насаженных друг на друга, и походило на корабельную мачту…» — и, конечно, своими подвигами.

Дивятся Антаре франки, испанцы и другие народы. Чуждый мир в свою очередь поражает Антару. Роскошь персидского и византийского дворов удивляет его, но не привлекает. Изысканные блюда персидской кухни кажутся ему детской пищей. Когда в Константинополе ему отводят целый дворец, «который возвышается до самого неба», он высказывает желание жить в своей палатке. А в ответ на приглашение византийского императора остаться в Константинополе, чтобы «возглавить войско и вершить дела всего государства», Антара говорит: «Я не привык жить за стенами, мы ведь живем в степях и пустынях, шатрах и хижинах. И я не могу оставить своих друзей и товарищей».

Приобретая «мировой масштаб», Антара утрачивает в этих частях поэтичность и гармоничность своего хиджазского облика. Однако «взаимное удивление» героя и нового, неведомого ему мира придает этим частям эпопеи особую яркость и увлекательность.

Образ и судьба Антары по-своему повторяются в его доблестных сыновьях, особенно похож на Антару его любимый сын Гадбан. Антара трижды встречается на поле боя с молодым воином, обладающим удивительным воинским искусством, и, чувствуя необъяснимое влечение и жалость к юноше, долго не может одолеть его, а победив, не хочет убивать. Во всех трех случаях впоследствии выясняется, что юные богатыри, соперники Антары, — его сыновья Майсара, Гассуб и Гадбан. Жена Антары Абла была бесплодна, но во время странствий у Антары при разных обстоятельствах появлялись жены и наложницы, а их дети во многом повторяли судьбу Антары (особенно Майсара и Гадбан): так же как и их отец, они росли неравноправными рабами и своей силой и отвагой завоевывали себе положение и право жениться на возлюбленной, а вырастая, чудесным образом встречались в единоборстве со своим отцом. Причем параллельно поединку Антары с Гассубом происходит единоборство Шейбуба с его сыном Хазруфом. Единоборство отца с сыном — распространенный в эпической поэзии мотив (в немецкой «Песне о Гильдебранте» — поединок Гильдебранта с Гадубрантом, в «Ирландских сагах» — поединок Кухулина с Конлайхом, в иранском эпосе — поединок Рустема и Сохраба, в русских былинах — Ильи Муромца с Сокольником, в армянском эпосе о Давиде Сасунском — Давида с Мгером)[19]. Эта ситуация представляется родовому сознанию особенно трагической и обычно разрешается, в соответствии с патриархальной идеализацией прошлого, победой отца, т. е. богатыря старшего поколения. Кроме трех поединков — знакомств с сыновьями в эпопее есть еще эпизод единоборства Антары с любимым сыном Гадбаном, которого его неукротимый (похожий на отцовский) нрав доводит до ссоры с Антарой.