Майкл Айснер - Крестоносец Страница 71

Я ничего не ответил. Я повидал достаточно, чтобы сделать собственные умозаключения о характере дона Фернандо.

— Прекрасно, Франциско. У меня есть и хорошие новости. В моем окружении появилось свободное место. Приглашаю тебя присоединиться к моей свите. У меня есть планы на твой счет, Франциско.

— Дон Фернандо, я польщен вашим вниманием, но останусь верен ордену Калатравы и моему господину — Рамону.

— Восхищен твоей преданностью, Франциско. Надеюсь, однажды она послужит и мне. Однако поразмысли над моим предложением — боюсь, нашего дядюшку Рамона ждет не очень светлое будущее.

Спустя три дня, перед рассветом, мы покинули город. Дядя Рамон пояснил, что мы выступаем тайно, чтобы не сеять паники среди жителей Акры, большинство из которых считали Крак-де-Шевалье неприступным оплотом христианского могущества в Леванте. Известие о затруднительном положении замка могло сильно встревожить обитателей города, уже полного слухов об успехах мусульман.

Крак-де-Шевалье находился на северо-восточной границе христианских владений, приблизительно в ста шестидесяти пяти милях от Акры. По словам полковника Делакорта, рыцари-госпитальеры обычно совершали переходы от Акры до Крака за две недели, однако в связи с тяжелой ситуацией в замке мы собирались добраться туда за пять дней.

С такой скоростью могли двигаться лишь верховые, поэтому пехоту и лучников не включили в отряд. Тем не менее, войско собралось внушительное — более двухсот пятидесяти рыцарей, несколько сотен конных оруженосцев и еще сотня профессиональных кавалеристов, набранных из местных жителей — арабов по национальности, но ортодоксальных христиан по вероисповеданию. Коренные жители были очень похожи на тех, с кем мы только что воевали в Тороне, разговаривали на том же языке, — и это плохо сказывалось на их отношениях с моими собратьями. Мне доводилось слышать истории о том, как местные христианские проводники заманивали наших рыцарей в засаду. С другой стороны, рассказывали также о том, как госпитальеры и тамплиеры вырезали целые арабские деревни, а потом оказывалось, что ее жители были христианами — ортодоксами или якобитами. Поэтому я бы не стал осуждать местных жителей за то, что они были более преданы своим соседям, чем христианским товарищам. Но моя терпимость не смягчила, ни моей тревоги, ни моей бдительности; по ночам мы никогда не поворачивались спиной к арабским христианам.

Один из них как-то раз подошел к нам с Андре на окраине Бейрута. Он стоял перед нами и покачивался с носка на пятку. Андре положил руку на эфес меча.

— Однажды вы отправитесь домой, — сказал араб.

— По воле Господа мы все отправимся домой, — ответил я.

Он улыбнулся — почти робко — и оглянулся на городские огни.

— Я уже дома.

Мы ехали по двенадцать часов в день, направляясь к побережью, делая привалы в предместьях северных городов — Тира, Сидона, Бейрута, Триполи. Рамон говорил, что, когда первые крестоносцы пришли в Левант, христианские жители наперебой предлагали им кров и пищу. Сейчас все переменилось: местные жители давали нам еду и крышу над головой, воду и овес нашим лошадям, но за все это нам приходилось платить золотом и серебром. Торговцы у нас на глазах тщательно пересчитывали монеты.

Мы ели у бивачных костров и, вместо того чтобы наблюдать за тлеющими угольками, смотрели на далекие огни города, жадно прислушивались к ночным звукам: перекличкам друзей, шуму драки у входа в таверну, девичьему смеху. Мы спали не шевелясь, без снов, как мертвецы, — мы слишком устали, чтобы размышлять о призрачном будущем. Просыпались на рассвете и уходили еще до того, как торговцы разворачивали свои палатки. Мы не оставляли после себя следов, и, наверное, жители городов гадали, кто посещал их — воины-пилигримы или призраки. После двухчасовой езды я уже не мог припомнить, под какими звездами мы ночевали и спали ли мы вообще.

Когда мы добрались до Триполи, нас нашел гонец госпитальеров из Крака. Ему удалось пробраться сквозь ряды неверных, и он прибыл в город за несколько часов до нас. Полковник Делакорт быстро организовал собрание, на котором присутствовали барон Берньер, дон Фернандо и дядюшка Рамон — все они пришли со своими заместителями, явились и мы с Андре. Собрание состоялось в покоях городского коннетабля, который сомневался в правдивости донесения дона Лорна и не мог дождаться нашего отъезда.

— Даже пятидесятитысячное войско лучших воинов Бейбарса не может завоевать Крак-де-Шевалье, — сказал он. — Вы понапрасну теряете время.

Коннетабль не стал дожидаться новостей гонца. Он сказал, что у него есть дела в порту — один венецианский торговец отказывался платить пошлину, — и поспешно отбыл.

Гонец из замка занял кресло коннетабля; он смотрел на свои сцепленные пальцы и не торопился поднять глаза на присутствующих.

— Каково положение дел, гонец? — спросил барон.

— Неважное, сир, — ответил тот. — Неверных становится все больше. Они продолжают прибывать.

— Сумел ли гарнизон отразить атаки противника? — задал барон следующий вопрос.

— Да, сир, думаю, что да, — сказал гонец. — Хотя вообще-то нет, сир. Нам пришлось отступить за внутренние стены замка. Саперы неверных делают подкоп под внешними стенами. Одна из башен рухнула, и мусульманские воины проникли внутрь через образовавшуюся брешь. Многих из наших людей застали врасплох: они не успели укрыться за внутренней оградой крепости.

— Сколько человек попали в плен? — спросил полковник Делакорт.

— Много, сир, — ответил гонец. — Их всех убили.

— Вы можете определить размеры войска Бейбарса? — спросил дон Фернандо.

— Оно очень большое, сир, — ответил посланец.

— Сколько воинов окружают крепость? — спросил дон Фернандо.

— Четыре тысячи, а может, все пять, — отвечал гонец. — Их войско нельзя охватить взглядом, сир.

— Каково состояние внутренних стен? — спросил полковник Делакорт.

— Когда я уходил, они еще стояли, сир, но мусульмане затаскивали орудия на внешние стены. Оттуда они смогут обстреливать внутренние укрепления до тех пор, пока от внутренних стен ничего не останется.

— Сколько рыцарей-госпитальеров защищают замок? — спросил Рамон.

— По меньшей мере, шестьдесят пять, сир… их было столько, когда я уходил. И еще двести пехотинцев и лучников. Много раненых, но некоторые из них смогут сражаться, когда Бейбарс начнет штурмовать замок.

Когда Бейбарс начнет штурмовать замок…

Я взглянул на Рамона, но по его лицу нельзя было судить о серьезности положения. Он вытянул вперед руку и осторожно дотронулся до испачканного засохшей кровью рукава гонца.