Андрей Степаненко - Великий мертвый Страница 74

— Заткнись! — взорвался Куит-Лауак. — Уважение имей! Можно подумать, никто, кроме тебя, не знает!

Стрелы взвизгнули еще раз и еще раз, и еще, поражая конечности привязанного к невысокому кресту праведника, а потом командир скупым жестом остановил воинов и подошел ближе. Обеими руками взял Человека-Уицилопочтли за мокрые холодные скулы и заглянул истекающему кровью посланнику в туманящиеся глаза.

— Ты, сынок, главное, про кастилан Ему все расскажи. Пусть вступится за нас, пока не поздно…

Протянул руку, не глядя, принял протянутый жрецом освященный дротик и бережно пронзил праведное сердце.

Толпа с облегчением вздохнула.

— Пора! — повернулся Куит-Лауак и жестом приказал команде следовать за ним — на поле.

— Накажем трусов! — подбадривая друг друга, заорали игроки и перешли на бег. — Чтоб уже не боялись!

Там, в центре поля их уже поджидала сборная команда не таких уж и пожилых вождей.

— Сунем мальчишкам! — хором рявкнули крепкие опытные мужики. — Боги покажут, на чьей стороне правда!

Альварадо растолкали посреди ночи — в самом финале невнятного кошмарного сна.

— Ух! Кто это?! — вскочил мигом взмокший капитан.

— Это я, падре Хуан Диас!

— А-а-а… святой отец, — с облегчением рухнул обратно в постель Альварадо и скинул с себя горячую ногу одной из индейских жен. — Что еще не так? Мыши просвирки поели?

— Там такое! Там такое! — принялся тормошить его падре Диас. — Вставайте, негодяй! Как можно спать?!

Альварадо, едва удержавшись от хорошей затрещины, с усилием поднялся и, как был, босиком подошел к торчащей из стены расписной керамической трубе. Плеснул водой в лицо несколько раз и понемногу пришел в себя.

— Что вы копаетесь?! Там человека убивают! — заорал падре Диас. — Нашего Мельчорехо!

— Стоп-стоп! — выставил руку Альварадо. — Мельчорехо уже год как труп…

— Я вам говорю: это — Мельчорехо! Что я — своего крестника не узнал?! Там, вообще, такое творится! Вся площадь полна!

Альварадо прищурился.

— Бунт, что ли? То-то они уже сутки в барабаны молотят — башка трещит…

— Я не знаю, — бессильно признал падре. — Но они его на крест привязали…

— Что-о? — вскинулся Альварадо. — Как это — на крест? Как христианского мученика?!

Святой отец еще что-то пробормотал, но Альварадо его уже не слушал. Накинул перевязь и, как был почти голым, выбежал в коридор. Сунулся в крайнюю комнату и замер.

— Тс-с… он только уснул, — прижала палец к губам Марина.

Альварадо кинул взгляд на вечно плачущего младенца и жестом выманил Марину в коридор.

— Пошли со мной, объяснишь, что там, — взял ее за руку Альварадо.

Отмахиваясь от семенящего за ними святого отца, он вывел Марину на балкон библиотеки — лучшее место для обзора во всем дворце и замер. Это и впрямь был беглец и предатель Мельчорехо, но его уже снимали с креста. А на площади, вмиг ставшей стадионом, творилось еще более богохульное действо, — они еще и играли!

— Язычники чертовы! — процедил Альварадо. — Ну, я Мотекусоме завтра устрою!

Ему был глубоко безразличен сам Мельчорехо, но надругательства над таинством смерти Альварадо не терпел. Да, и Мотекусома клялся, что никаких пакостей не будет! Лишь бы праздник разрешили.

— Это же Человек-Уицилопочтли! — внезапно охнула Марина.

— А что это такое? — забеспокоился Альварадо.

— Т-с-с, — жестом приказала молчать Марина и прислушалась. — Это важная игра… здесь играют… молодые против стариков. Обычно так не бывает.

Она слушала еще несколько минут, а потом вдруг повернулась к Альварадо и Диасу и вытерла мгновенно выступивший на лбу пот.

— Они играют на вас.

Кортес обвалился на лагерь Нарваэса в самый ливень. Мгновенно захватил орудия и лошадей и после стремительного обмена паролем «Дух Святой», присоединил к себе три четверти скупленных на корню военных сил противника. Нет, кое-кто еще сопротивлялся, но уже через час к нему привели Нарваэса, — причем, свои же.

Растерянный гигант прижимал к лицу окровавленный платок и непонимающе озирался по сторонам единственным уцелевшим глазом.

— Тебе конец, — прохрипел Нарваэс, едва разглядел Кортеса. — Ты же против Короны пошел!

Кортес усмехнулся и уселся на барабан.

— Против Короны пошел не я, а ты. Еще когда не позволил Королевскому аудитору сопровождать поход.

Нарваэс болезненно поморщился. Аудитор был доверенным лицом Николаса де Овандо, а значит, и человеком Кортеса, но суд, разумеется, этим не пробьешь.

— Законник чертов… — буркнул он. — Бумагомарака…

Кортес терпеливо подождал, когда тот пробормочется, и с удовольствием продолжил:

— Кроме того, у тебя нет Королевского нотариуса, чтобы предъявить мне приказ об отстранении по всей форме.

— Как это нет? — возмутился Нарваэс и тут же зашипел от боли.

— А он свое свидетельство где-то потерял, — тут же объяснил Кортес и обернулся. — Алонсо де Мата! Иди сюда, подтверди…

— Чистая правда, сеньор Нарваэс… — вынырнул как ниоткуда нотариус. — То ли на корабле оставил, то ли…

— Тварь! — выдохнул Нарваэс. — Продался!

Кортес немного подождал, закинул ногу на ногу и выдвинул последний козырь.

— А главное, ты разорял Семпоалу — землю кастильской Короны. А это уже чистой пробы разбой. Ты уголовник, Нарваэс.

— А ты?! — рванулся вперед, но тут же повис в руках конвоя Нарваэс. — Ты ничего не разорял?! Или у тебя в экспедиции одни херувимы?!

Кортес покачал головой.

— Ты так ничего и не понял, Нарваэс. Я обкатал своих ребят на две сотни легуа ближе к Кубе, пока рабов брал. И сюда они пришли уже солдатами — лишней курицы не взяли. А ты со своими новичками мало того, что захотел поиметь все и сразу, так еще и на чужое позарился. А за это наказывают, Нарваэс.

Куит-Лауак стал проигрывать сразу, — сборная пожилых оппозиционеров оказалась на удивление хороша. Нет, они вовсе не порывались забить мяч в самое почетное — на высоте трех человеческих ростов — каменное кольцо «лона смерти», но уж сунуть мяч в одну из шести дырок в бортах стадиона случая не упускали, и зарабатывали очко за очком.

— Ну, куда ты смотрел, Койот?! — чуть не плакал Куит-Лауак после очередного конфуза. — Такой легкий мяч упустил…

— Вот сам бы и перехватил! — огрызался расстроенный Койот, — а я, что мог, то и сделал…

А потом на балконе дворца появились фигуры двух кастилан и предавшей свой народ высокородной Малиналли, и стадион на мгновение замер, а внутри у Куит-Лауака словно полыхнула молния.