Синтия Хэррод-Иглз - Шевалье Страница 8

Он понял сразу, что что-то случилось. Он почувствовал запах тревоги в воздухе даже до того, как какая-то старуха поспешно выбежала из дома, громко бранясь.

– Где вы весь день пропадали, молодой хозяин? Вас давно ищут. Вам лучше поторопиться. Боже! Что у вас за вид, сплошная пыль и грязь.

То, что старуха бранилась, еще ничто не значило, но было что-то в ее глазах, что-то в линиях рта, что испугало его.

– В чем дело, Мэг? Что случилось? Но она не ответила.

– Входите поскорее, молодой хозяин. Вас требуют, – проговорила она, безуспешно приглаживая его волосы ладонью. Матт пробежал через большие двери в зал и остановился. Кловис стоял там с Клементом и отцом Сен-Мором, что-то обсуждая. Он держал в руке письмо и размахивая им, давал указания Клементу. Тетя Каролина, мать Артура, сидела на маленьком жестком стуле и плакала. Теперь они увидели Матта. Их взгляды устремились на него, серьезные, печальные и тревожные.

– Джеймс Маттиас, – произнес Кловис и его официальность усилила тревогу, – ты явился. Подойди ко мне, дитя мое. Для тебя есть новости.

Новости, конечно, могли бы быть хорошими, но Матт выступил вперед, преодолевая себя, зная; что ничего хорошего его не ждет. Огромный зал дышал холодом после жаркого дня, и его голые ступни сразу же ощутили его, едва он сделал первый шаг по мраморному полу, залитому золотым удивительным светом. Матту страстно захотелось убежать назад, к Конну, овцам. Прошедший день, такой голубой и такой золотой, тихо звучал в нем, как прекрасная музыка, пока ноги неумолимо несли его навстречу новому. Он знал, сам не понимая, откуда это знание, что больше никогда не повторится такого дня, что его он будет помнить как последний день детства.

Новость достигла Сен-Жермен – ужасное поражение, битва у реки Войн, трагические потери среди ирландско-французских войск короля. Решающее поражение произошло в результате роковой, гибельной кампании. Король и Бервик бежали назад во Францию. Лаузан, близкий друг королевы, прикрывая тыл, собирал то, что еще оставалось от армии. Женщины ждали, охваченные страхом. Аннунсиата днями бродила по верхним террасам, с нетерпением высматривая малейшие признаки возвращающихся воинов, желая поскорее узнать, кто жив, а кто нет. Время от времени Хлорис подходила к ней и умоляла отдохнуть или поесть, или посидеть с ребенком, или послушать игру Мориса, но она только отрицательно качала головой, не произнося ни слова. Суеверный страх, что она пропустит первые мгновения прибытия всадников, обуял ее.

Наконец показался авангард. Войско приближалось и Аннунсиата, напрягая глаза, увидела вдали движущееся пятно основных сил, напоминавшее многоногое и многокрасочное насекомое. То тут, то там она замечала солнечные блики от шлемов, лат и экипировки лошадей. Долгое время войско казалось совсем далеко, и вдруг оно очутилось настолько близко, что можно было различить и людей и лошадей. Всадники скакали по широкой улице, временами скрываясь за деревьями. Впереди была видна фигура короля. Скоро Аннунсиате удалось разглядеть Бервика по огромному росту и белокурым волосам. Сразу за ним она увидела серебристую голову Карелли, и сердце ее облегченно заколотилось. Все остальные настолько слились в один поток, что как она внимательно ни вглядывалась, выделить кого-либо она не смогла. Затем они окончательно скрылись за деревьями и стенами.

Аннунсиата покинула свое место на краю террасы и у перил и в спешке, торопясь к лестнице, едва не сбила с ног Хлорис.

– Моя госпожа! – с тревогой в голосе воскликнула Хлорис, но Аннунсиата даже не обратила на нее внимания.

Доркас, задыхаясь, спешила вверх по лестнице. Она проговорила:

– Моя госпожа, моя госпожа, они здесь.

– Да, да, знаю. Я видела их. Прочь с дороги!

– Они должны остановиться в галереях королевы, моя госпожа. Я шла к вам, чтобы сообщить это, – отвечала Доркас.

Тут их настигла Хлорис и решительно сказала:

– Вы не должны спускаться во двор, моя госпожа. Это не Морлэнд.

Аннунсиата в нерешительности переводила взгляд с Хлорис на Доркас и обратно, потом с болью согласилась:

– Конечно, этикет надо соблюдать.

– Да, моя госпожа, – подтвердила Хлорис не без сочувствия, – потерпите чуть-чуть.

Минуты казались днями, неделями. Аннунсиата стояла с другими придворными дамами позади королевы на возвышении галереи, ожидая, когда дверь распахнется. Вот и король, надломленный, седой, вдруг сильно постаревший. В тишине он пересек зал к склонившейся в поклоне королеве, поднял ее бережно за руку и замер на мгновение, прежде чем крепко сжать ее в объятиях. Аннунсиата стояла так близко, что увидела слезы короля, и это невыразимо тронуло ее. Через плечо короля она встретилась глазами с Бервиком. Он был мрачен и взглянул на нее с каким-то странным выражением, какого она не смогла понять. Человечный жест короля освободил бурный поток и придворные дамы бросились приветствовать воинов, толпившихся в дверях за королем и Бервиком.

Невдалеке стоял высокий светловолосый ратник. Его темные глаза потускнели от недосыпания, а нос облез от солнечного зноя. Ничто не могло удержать Аннунсиату. В секунду она пересекла зал и обняла стройного сына. Он, тоже обнимая ее, повторял: «Мама! О, мама!», и Аннунсиата чувствовала влагу его слез на своих щеках.

– О, мой милый, – воскликнула Аннунсиата со слезами радости, – Ты живой. Слава Богу. Ты не ранен? О Боже, что за гадкий запах! С тобой все в порядке, Карелли?

Карелии не мог говорить, только крепче прижимал ее и глотал слезы, как ребенок, пытаясь через ее плечо улыбнуться Морису. Наконец, его объятия ослабли, и Аннунсиата слегка оттолкнула его от себя, чтобы получше рассмотреть.

– Я знаю, ты вряд ли рад такому возвращению, – после поражения, но мое сердце может вместить только одно. Об остальном я не думаю. Но где Мартин? Он здесь?

Ее взгляд недолгое время блуждал по сторонам. Если бы Мартин был здесь, она бы знала это. Потом она снова посмотрела на Карелли:

– Где он?

Темные глаза Карелли пригвоздили ее к месту.

– Нет, – прошептала она.

Карелли тряхнул головой, удерживая ее руки в своих. Шум в зале куда-то отступил, и ее окружила тишина, так что она слышала биение своего сердца, каждый удар, словно острый укол.

– Нет, Карелли, нет.

– Это случилось у бойни, матушка. В гуще сражения. Я не видел, но мои люди мне рассказали.

– Нет, – снова повторила она. Аннунсиата отрицательно качала головой, кровь, казалось, ударила ей в голову и зашумела, как море – как море у Альдбро, где они расстались. Но не навсегда, не навсегда!

– Он очень храбро сражался. Он бился и после того, как под ним пала лошадь, – продолжил Карелли.