Александр Марков - Южный поход Эрлинга Страница 8

Когда я сказал это, толпа обратилась против воинов тлатоани. Те, у кого не было оружия, стали подбирать камни. Воины не стали сражаться с толпой и поспешно отступили. Тогда люди направились к дворцу правителя. Нас окружили так плотно, что мы не могли бы выйти из толпы без кровопролития. Многие кричали, чтобы я сам стал правителем. Но я сказал, что не хочу этого.

Возле дома тлатоани нас встретила дружина Ицтейакатля. Там было триста или более отборных воинов, рослых и могучих. Началась битва. Мы, гренландцы, стояли посреди толпы мятежников и не могли пробиться к врагам, чтобы показать силу своего оружия.

Я взял у Хедьги золотое ожерелье и поднял его на острие меча.

– Вот ожерелье Попокаситлальина, – сказал я громко, так что все услышали. – Он дал его мне в залог того, что он убьет Ицтейакатля и сам станет правителем, и будет во всем слушать моих советов. Пусть будет правителем Попокаситлальин! Пусть Попокаситлальин сдержит свое слово и теперь же вынесет на крыльцо дома правителя голову Ицтейакатля!

Тогда астеки с удвоенной силой стали теснить стражу и прижали ее к воротам. Несколько десятков стражников повернулись и вошли в дом. Кто-то в толпе крикнул:

– Они убьют Попокаситлальина! Держи их!

Сигрид сказала:

– Зачем ты, Эрлинг, ведешь опасную игру и рискуешь нашими головами, когда можно действовать наверняка? Что, если Попокаситлальин струсит или не сумеет сдержать слово?

Я сказал:

– Мне все это и вправду кажется игрой. Науа просты, как дети, и управлять ими так же легко, как стадом овец. Куда труднее было покорить Вестрибюгд, хотя здесь людей не меньше ста тысяч, а там и двух тысяч не набралось бы.

Стражники тем временем собрались с духом и отбросили толпу от дома. У ворот осталось лежать сто или более трупов. Сигрид сказала:

– Сейчас народ разбежится, и наше дело будет проиграно.

Торхалль сказал:

– Пускай разбегаются, от них все равно никакого проку. Если бы они так не толкали и не теснили нас, мы могли бы сами вступить в бой, и тогда стражникам пришлось бы туго.

Над главным входом в дом правителя была другая дверь, которая вела в верхние покои. Под ней было подобие каменного крыльца из трех ступеней. Нижняя ступень нависала над воротами. Когда толпа обратилась в бегство, из этой верхней двери выступил правитель Ицтейакатль. Его легко было узнать по причудливому одеянию и пестрой шапке из разноцветных перьев. У него были толстые губы и нос, а во рту не хватало половины зубов. Он указал рукой на меня и крикнул стражникам:

– Убейте этого чужеземца! Он не Кецалькоатль. Он самозванец. Убейте всех его спутников, кроме женщины с белыми волосами. Женщину приведите ко мне.

– Легче сказать, чем сделать! – крикнул Хельги. Толпа разбегалась, и стражники подступали к нам. Мы обнажили мечи и встали плечом к плечу. Наши рабы-науа стояли по обе стороны от нас с оружием наготове. Но я понимал, что их мужества не хватит надолго.

Стражники бросилсь на нас всей гурьбой, размахивая обсидиановыми палицами. Мы выдержали первый натиск и убили пятерых, но наши рабы разбежались.

– Убейте их! – снова крикнул Ицтейакатль. – Но не трогайте женщину с белыми волосами!

– Замолчи, ты, старая беззубая собака! – ответила ему Сигрид. – Ты меня не получишь! И тем лучше для тебя, потому что я вырвала бы все янтарные кольца из твоих пухлых губ, а потом задушила бы тебя голыми руками.

Стражники окружили нам и теперь нападали сразу со всех сторон. Мы защищались стойко и убили многих врагов, но было ясно, что в конце концов они одолеют нас числом.

– Похоже, наш друг Попокаситлальин упустил случай стать конунгом, – сказал Кетиль.

Ицтейакатль громко вскрикнул, раскинул руки и упал ничком на ступени, так что его голова свесилась над главными воротами. В тот же миг на спину ему вспрыгнули два мальчика лет семи от роду. В руках у них были обсидиановые топорики.

Один из мальчиков отсек голову Ицтейакатля и показал ее людям на площади.

– Ицтейакатль умер! – крикнул он. – Теперь правителем будет Попокаситлальин!

Стражники перестали нападать на нас, опустили оружие и теперь во все глаза смотрели на мертвого конунга и его юных убийц. Разбежавшиеся астеки вернулись к дому тлатоани, так что теперь вся площадь снова была заполнена народом.

Сигрид спросила на языке науа:

– Кто этот мальчик, что отсек голову правителя?

Ей ответил стражник, стоявший неподалеку. Только что он пытался ударить Сигрид палицей, а она закрывалась щитом. Теперь они уже не были врагами. Стражник сказал:

– Это Ицкоатль, сын Попокаситлальина.

Катла сказала:

– Теперь понятно, почему мешкал Попокаситлальин: он отдал все свое мужество сыну.

Я сказал:

– Я возьму этого мальчика в ученики. Я сделаю из него настоящего правителя.

Второй мальчик тем временем распорол убитому спину и вытащил сердце. Он протянул его Ицкоатлю с такими словами:

– Великий бог Уицилопочтли забрал жизнь Ицтейакатля. Птичка колибри прилетела с юга и унесла его душу в Миктлан. Возьми это сердце и съешь его, Ицкоатль!

Ицкоатль принял сердце и начал рвать его зубами. Кровь текла по его щекам. Народ на площади громко кричал от радости.

– Кто этот второй? – спросил я.

– Тлакаэлель, сын жреца Уицилопочтли, – ответили люди.

– Его я тоже возьму в ученики. Он станет главным жрецом и верным помощником Ицкоатля.

В тот же день Попокаситлальин был провозглашен конунгом астеков. Я стал его первым советником, и не было случая, чтобы он поступил наперекор моему совету. Я взял в обучение Ицкоатля и Тлакаэлеля. С тех пор минуло много зим. В Анауаке ход времени не так заметен, как у нас на севере, потому что зима здесь немногим отличается от лета.

Мои ученики возмужали. Ицкоатль не уступит теперь в бою мне самому. Скоро он станет конунгом и завоюет всю страну от Западного моря до Восточного. Я не буду больше задерживаться здесь в ожидании его побед, потому что они уже неминуемы. Анга ведет меня дальше на юг.

Тдакаэлель сказал:

– Свет Анги озаряет меня. Он превращает мой разум в чистую мудрость, мой дух – в чистую волю. Мне ведомо все. Я всесилен.

Эрлинг сказал:

– Похоже, тебе не нужны больше мои уроки.

– Мне не нужно более ничего ни от людей, ни от богов. Я вижу весь свой путь и путь моего народа. Я вижу его ясно до самого конца.

– Скажи, что будет с тобой и с твоим народом.

– Астеки погибнут, но погибнут не так, как другие племена, покоряемые сильнейшими соседями. Астеки примут смерть спокойно, так, словно она ничего не значит для них. Они будут готовы. Астеки уйдут в Миктлан молча, в потоках крови и в сиянии Анги.