Александр Дюма - Графиня де Монсоро Страница 8

— Минуточку, — вмешался д’Эпернон. — Стоит ли потрошить добрых буржуа или честную повитуху?.. Ага! Они останавливаются.

Действительно, дойдя до перекрестка улиц Сен-Поль и Сент-Антуан, два человека, заинтересовавшие пятерых друзей, остановились в нерешительности.

— Ну и ну! Неужели они нас увидели? — сказал Келюс.

— Быть не может! Мы и сами-то себя с трудом различаем.

— Верно, — согласился Келюс. — Гляди-ка! Гляди! Они свернули налево… остановились перед каким-то домом… что-то ищут.

— Ей-Богу, ты прав.

— Похоже, они собираются войти, — сказал Шомберг. — Неужели мы их упустим?

— Но это не он, ведь он намеревался идти в Сент-Антуанское предместье, а эти двое вышли из улицы Сен-Поль и спустились вниз, — возразил Можирон.

— Ну а кто поручится, — настаивал Шомберг, — что эта продувная бестия не провел нас? Он мог сбить нас с толку либо нечаянно — по забывчивости, либо умышленно — из хитрости.

— Правда твоя, так могло случиться, — согласился Келюс.

Это предположение заставило всю компанию миньонов броситься вперед. Как свора голодных псов, они выскочили из своего убежища и, размахивая обнаженными шпагами, ринулись к двум незнакомцам, остановившимся перед дверью какого-то дома.

Один из них уже повернул было ключ в замочной скважине, и дверь подалась, но тут шум, поднятый нападающими, заставил таинственных пришельцев обернуться.

— Что там такое, д’Орильи? — спросил, оборачиваясь, тот, кто был ниже ростом. — Не на нас ли покушаются?

— Ах, монсеньер, — ответил тот, кто открывал дверь, — похоже на то. Вы соблаговолите назвать себя или пожелаете сохранить инкогнито?

— Они вооружены! Мы в ловушке!

— Какие-нибудь ревнивцы нас выследили. Боже правый! Я говорил вам не раз: такая красотка, как эта дама, непременно должна иметь поклонников.

— Войдем, д’Орильи, поторопись, лучше выдерживать осаду за дверью, чем перед дверью.

— Да, монсеньер, если только в крепости вас не ждут враги. Но кто поручится…

Орильи не успел закончить. Миньоны короля с быстротой молнии преодолели пространство в сотню шагов, отделявшее их от двух пришельцев. Келюс и Можирон, бежавшие вдоль стены, бросились между дверью и незнакомцами, дабы отрезать им путь к отступлению. Шомберг, д’О и д’Эпернон приготовились напасть со стороны улицы.

— Смерть ему! Смерть! — вопил Келюс, как всегда самый неистовый из всей компании.

Вдруг тот, кого величали монсеньером и у кого спрашивали, не пожелает ли он сохранить инкогнито, повернулся к Келюсу, сделал шаг вперед и надменно скрестил руки на груди.

— Мне послышалось, вы угрожали смертью наследнику французского престола, господин де Келюс? — зловещим голосом отчеканил он.

Келюс отшатнулся, в глазах у него потемнело, колени подогнулись, руки бессильно опустились.

— Его высочество герцог Анжуйский! — воскликнул он.

— Его высочество герцог Анжуйский! — хором повторили остальные.

— Ну как, мои дворянчики, — угрожающе сказал Франсуа, — будете еще кричать “Смерть ему! Смерть!”?

— Ваше высочество, — пробормотал д’Эпернон, — это была просто шутка. Простите нас.

— Ваше высочество, — поддержал его д’О, — мы даже и мысли допустить не могли, что встретим вас в этом глухом квартале, на окраине Парижа.

— Шутка! — воскликнул Франсуа, не удостаивая д’О ответом. — У вас странная манера шутить, господин д’Эпернон. Ну что ж, если не меня, то кого же тогда вы хотели заколоть шутки ради?

— Ваше величество, — почтительно сказал Шомберг, — мы видели, как Сен-Люк вышел из дворца Монморанси и направился в эту сторону. Его поведение нас удивило, и мы захотели узнать, с какой целью муж оставляет свою жену в первую брачную ночь.

Оправдание звучало довольно правдоподобно: на следующий день герцогу Анжуйскому, по всей вероятности, донесли бы, что Сен-Люк не ночевал во дворце Монморанси, и выдумка Шомберга, таким образом, подтвердилась бы.

— Господин Сен-Люк? Неужели вы меня приняли за Сен-Люка, господа?

— Да, ваше высочество, — в один голос ответили пятеро друзей.

— Но разве мыслимо так грубо ошибаться? — усомнился герцог Анжуйский. — Господин де Сен-Люк на целую голову выше меня.

— Это так, ваше высочество, но он одного роста с господином д’Орильи, который имеет честь вас сопровождать, — нашелся Келюс.

— И потом, ночь такая темная, — подхватил Можирон.

— И еще — того человека, который отпирал дверь, мы приняли за главного из вас двоих, — пробормотал д’О.

— И, наконец, — заключил Келюс, — вы не можете предположить, что мы осмелились бы замыслить против вас что-нибудь дурное, что мы дерзнули бы помешать даже и развлечениям вашего высочества.

Задавая вопросы и выслушивая более или менее складные ответы, диктуемые растерянностью или страхом, Франсуа предпринял ловкий стратегический маневр: разговаривая, он шаг за шагом удалялся от порога той двери, у которой его захватили, и шаг за шагом, подобно тени, следовал за ним д’Орильи, его лютнист, его неизменный спутник в ночных похождениях. Таким образом, они незаметно отошли на значительное расстояние от заветного дома, и миньонам уже не удалось бы узнать его среди других строений.

— Моим развлечениям! — с горечью воскликнул герцог. — Да откуда вы взяли, что я ищу здесь развлечений?!

— Ах, ваше высочество, в любом случае, что бы вас сюда ни привело, — ответил Келюс, — простите нас. Мы тотчас уходим.

— Хорошо, прощайте, господа.

— Ваше высочество, — счел нужным добавить д’Эпернон, — вы знаете, что мы не болтливы.

Герцог Анжуйский, уже сделавший было шаг, собираясь уйти, резко остановился и нахмурил брови.

— О чем вы толкуете, господин Ногарэ, и кто от вас требует, чтобы вы не болтали?

— Ваше высочество, мы подумали: вы одни, в этот час, в сопровождении доверенного лица…

— Ошибаетесь. Вот что следует думать, и я желаю, чтобы вы так думали относительно того, почему я оказался здесь в столь поздний час…

Пятеро друзей застыли в почтительнейшем внимании.

— Я пришел сюда, — продолжал герцог Анжуйский, старательно растягивая слова, словно желая навеки запечатлеть в памяти слушателей каждый звук, — я пришел сюда посоветоваться с евреем Манасесом: он умеет гадать на стекле и кофейной гуще. Как вы знаете, Манасес проживает на улице Турнель. Д’Орильи вас заметил издалека и принял за лучников, делающих обход. Тогда, — продолжал принц с особой, свойственной ему свирепой насмешливостью, которой страшились все, кто знал его нрав, — как и подобает постоянным посетителям колдунов, мы попытались спрятаться: прижались к стене и хотели укрыться в дверной нише от ваших грозных взглядов.