Владимир Москалев - Два Генриха Страница 8

Утром, чуть свет, обоз зашевелился, загудел на все голоса. Развели огонь, принесли воды, сварили похлебку и, плотно позавтракав, вновь тронулись в путь.

День выдался ясный. Луга пестрели молодым разнотравьем, вдоль дороги каймой желтели уходящие вдаль колонии одуванчиков, из кустарника без конца доносился птичий гомон, и свежий воздух с низовьев Дуная дышал влагой.

Сколько уже проехали, кто знает, за разговорами время летит быстро. Не успели опомниться, как солнце перевалило за полдень и поползли тени. А города все не видно. Хотели дать лошадям кнута, чтобы засветло достичь реки, на берегу которой стоял Страсбург, но тут старшина поднял руку, делая знак к остановке. Впереди, за полями темнела полоса. Ганс вытянул руку, указывая на нее:

– Рейн!

Все шумно вздохнули и тут же решили немного перекусить.

– Где же город? – спросил Ноэль.

– По другую сторону реки, – ответили купцы. – Еще моста не будет видно, а уже покажутся сторожевые башни замков и городских ворот.

Так все и оказалось в действительности. Когда поравнялись с каким-то замком и проехали через деревню, увидели впереди большой деревянный мост через Рейн, и прямо перед ним – раскрытые массивные городские ворота. И у моста, и у ворот стояла стража. Там и тут требовалось заплатить пошлину за проезд. Епископ Страсбурга Вильгельм Баварский – глава города – придавал этому весьма большое значение.

Страсбург был крупным торговым центром, притягивал к себе всех иноземных купцов. Здесь сходились торговые пути – из Средиземноморья к северу Европы, и с запада на восток до славянских государств. В этом городе всегда было шумно; до первых криков фонарщиков и выхода вечерней стражи жизнь кипела ключом. Сравниться со страсбургскими ярмарками могли лишь ярмарки в Шампани, которой со временем и досталась в этом плане пальма первенства.

Миновав площадь у ворот, обоз проехал по широкой центральной улице и остановился на перекрестке.

– Вот мы и приехали, рыцарь, – сказал Ганс, – здесь и расстанемся. Жаль, недолго продлилось наше знакомство; давненько не доводилось беседовать по душам с хорошим человеком.

– Спасибо и тебе, – ответил ему Ноэль. – Многое рассказал, чего я не знал. Где еще услышишь об этом?

– С кем же поболтать, как не с добрым попутчиком? Сами-то мы и без того знаем все, что творится на свете. Теперь чуть больше знаешь и ты. Даст бог, это поможет тебе в твоих скитаниях.

– Куда же вы теперь?

Купец показал рукой в сторону высокого шпиля романской церкви, за которой тянулись неровные ряды одно и двухэтажных приземистых домов горожан.

– К дворцу епископа. Там неподалеку большой рынок. Сегодня канун дня святого Марка; завтра будет много народу.

– А потом? Куда отправитесь дальше?

– В Мец, Трир, Майнц, Франкфурт. И снова за товаром к чехам, венграм, веронцам.

– Доброй вам торговли! На прощанье скажи, есть отсюда дорога на Туль и как на нее попасть?

– Тебе надо к западным воротам, вон туда, – и торговец указал направление. – Поедешь на Сарбур, а оттуда, чуть левее – Туль. День пути.

– Есть, значит, и другие ворота?

– Их столько, сколько дорог, а они выходят отсюда на все стороны света, – ответил Ганс. – Сам Хлодвиг назвал это бывшее римское поселение Страсбургом, то есть городом дорог. Когда-нибудь он станет жемчужиной среди всех городов Европы.

И добавил, когда обоз, скрипя колесами, тронулся, сворачивая на одну из улиц:

– Но нас с тобой уже не будет на этом свете, рыцарь!

– Сеньор, неужели мы тотчас отправимся в дорогу? – неожиданно жалобным голосом проговорил оруженосец, почесывая живот и вздыхая. – Нет сил уже таскать ваши железки. Ей-богу, если нам некуда спешить, то отчего бы не выехать завтра поутру, да еще и по холодку? Глядите, как печет, мыслимое ли дело тащиться неведомо куда в такую жару? А город? Разве вам не хочется его посмотреть, походить по улицам? Когда еще представится такая возможность? Ведь, подумать – что вы видели, кроме замков? А тут столько людей, домов… немало и хорошеньких женщин. Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь из них отказалась познакомиться со странствующим рыцарем, ну и, конечно же, с его оруженосцем. А если она окажется не слишком знатного роду, то я, дабы избавить вас от ее общества, берусь болтать с ней о разных пустяках, например, о том, как…

– Да замолчишь ли ты, наконец! – не выдержал молодой швабиец. – Своей болтовней ты выведешь из терпения кого угодно, даже ту незнакомку, которой грезишь. Однако, – поразмыслив, продолжил он, – предложение твое кажется мне достойным внимания.

– Да ведь пора уже и подкрепиться в нормальных условиях. Сколько можно кормить своей кровью оводов и болотных комаров?

– Остановимся в одной из гостиниц, ты прав. В самом деле, торопиться некуда. Да и вечер скоро. Лягу пораньше, этой ночью мне плохо спалось.

– Ну, а мне спалось хорошо, поэтому я, с вашего позволения, отправлюсь побродить по городу.

– Как, бездельник, ты хочешь оставить меня одного? Хорош оруженосец, нечего сказать.

– Сеньор, ложитесь отдыхать и задвиньте засов, вас никто не побеспокоит. А я устроюсь среди слуг.

Так и сделали, и когда утром Ноэль, услышав стук, открыл дверь, то первым делом увидел своего оруженосца – бодрого, веселого и готового к дальнейшему путешествию. Правда, после плотного завтрака.

Глава 3. Поединок атлантов

Они оставили город рано утром и довольно долго ехали по равнине меж двух горных массивов. Тот, что тянулся от Бургундии до Франконии, спасал от солнечных лучей, а когда его высоты стало не хватать, солнце закрыли облака. Другой массив – от Безансона до Меца – укрывал от западного ветра. Так что путешественникам не на что было жаловаться, разве что на полное безлюдье.

Но и этому вскоре пришел конец.

Уже половину пути проехали до Сарбура, как вдруг Арни, повернувшись в седле, указал копьем назад, на Страсбург.

– Так и есть! То-то я чую, кто-то скачет за нами. Поглядите, сеньор! А дорога узка, не разъехаться вам с ним.

Ноэль обернулся. В самом деле, от города за ними следом ровной рысью шел всадник. На глаз до него около двух стадий[9]. Видно было, что на голове у него нет шлема, однако это вовсе не указывало на мирные намерения верхового: ясно различалось копье, вертикально притороченное к седлу.

Ноэль натянул поводья.

– Похоже, он нас догоняет.

– Перейдем на рысь, – посоветовал Арни. – Ведь он не спешит, так что не догонит нас. Но можно и пропустить его…

– Пропустить?! – возмутился сын графа Эда. – Чтобы потомок Можера пошел на уступку, упустив, таким образом, возможность сразиться! Смотри, он прибавил ходу. Клянусь прахом моего деда, сейчас он крикнет, чтобы я уступил ему дорогу!

Всадник тем временем приближался. Когда расстояние сократилось до половины стадии, он надел шлем, выставил вперед копье и, перейдя с рыси на галоп, закричал:

– Дорогу, рыцарь! Или я сброшу тебя с седла.

Кровь бросилась Ноэлю в голову.

– Арни! – Он протянул руку. – Мой шлем, копье, топор!

Вооружившись и стоя на дороге лицом к противнику, молодой граф крикнул в ответ:

– Читай молитву, рыцарь! На этой дороге останется лишь один из нас.

И дал шпоры коню.

Они сшиблись на всем скаку, но оба остались невредимы: копья, отскочив от щитов, взмыли кверху. Поменявшись местами и развернувшись, всадники вновь устремились друг на друга. Ноэль целил прямо в середину щита, острие не должно скользнуть по нему. Он много раз упражнялся в таких точных ударах и знал, что хорошее копье, да еще и при стремительной атаке, способно или расколоть щит, или пробить его насквозь. И он на всем скаку выбросил вперед руку с пикой, целясь в щит. Но тот выдержал, хоть удар пришелся прямо в цель. Мало того, еще и слабым оказалось копье. Встретив на своем пути металл, оно треснуло и… разлетелось на куски. А пика противника, отскочив от щита, больно ударила швабийца в плечо, погнув бляху и едва не распоров кольчугу.

Ноэль бросил поломанное древко и выхватил меч. Рыцарь, развернувшийся к тому времени, увидел это и воскликнул:

– Клянусь прахом моего славного предка, тебе не придется упрекнуть меня в том, что я воспользовался своим преимуществом! Мы будем биться на равных.

С этими словами он бросил копье и тоже вырвал из ножен меч.

Ноэль улыбнулся. Как он мечтал о такой встрече! Сколько грез посвятил такому поединку, в котором всегда побеждал! Настало время претворить мечту в жизнь. Он покажет себя достойным учеником своих наставников!

И, прикрываясь щитом, он устремился на рыцаря. Тот поднялся в стременах и, также защищая себя щитом, бросился вперед. Молодой граф успел только мельком подумать о том, сколь высок и широк в плечах его противник.

Рыцарь дрался смело, напористо, удары были сильны. От каждого, казалось, развалится пополам не только человек, но и лошадь, если бы не щит, которым швабиец встречал каждый такой удар. Но и он не отставал. Трещал щит противника, встречая острое лезвие тяжелого клинка, всадник рычал, со свистом рассекая воздух мечом над головой Ноэля, и, виделось со стороны, не два рыцаря – два кентавра сошлись в смертельном поединке, столь крепко каждый из бойцов сидел в седле, точно сросшись с лошадью.