Виктория Балашова - Мятежный лорд Страница 8

– Сыграем в бильярд, когда приедем? – предложил Байрон.

– Почему нет? Сыграем, – выкрикнул Трелони, перекрикивая шум волн.

Джордж улыбнулся. Что бы ни готовила ему судьба, в данный момент он почувствовал себя счастливым…

1820 год, Равенна

Практически сразу после неудавшейся попытки Алджернона выследить карбонариев возле дома Байрона, он получил прекрасную возможность познакомиться со знаменитым соотечественником лично. Сначала Алджи заметил высокого, начинавшего полнеть мужчину с удивительным лицом. Мужчина стоял в углу комнаты и опирался на трость. Его лицо походило на те античные скульптуры, которые Алджи встречались по всей Италии чуть не в каждом доме, словно бы они являлись не древней редкостью, а обычной вазой или подсвечником.

– Кто тот человек, похожий на Аполлона? – спросил Алджернон хозяина дома. – Какое потрясающее лицо!

Хозяин, непонятно кому симпатизировавший английский граф, ответил:

– Вы не знакомы? Джордж Байрон собственной персоной. Заманил его к себе чудом! Он ненавидит англичан, немцев, австрияков… Обожает итальянцев… На него любят прийти посмотреть. Рад был его приходу, искренне рад…

Дальше Алджернон не слушал. Перед ним стоял тот, кого он так усиленно искал, с кем он так упорно ждал знакомства. Человек с лицом Аполлона? С отсутствующим взглядом, стоявший в странной позе – чуть неуклюже опираясь на трость? Тот самый поэт, попирающий устоявшиеся нормы морали? Он же следил за ним здесь, в Равенне, несколько месяцев – и вот, пожалуйста, Байрон стоит перед ним…

– Вы нас можете представить друг другу? – Алджи не верил в свою удачу.

– Почему нет? – ответил хозяин. – Но имейте в виду: лорд Байрон не имеет ни малейшей склонности следовать светским манерам и знакомится лишь с теми, с кем хочет знакомиться сам. Причем он не любит англичан, я вам уже упоминал об этом.

Алджернон склонил голову в знак согласия с высказанными условиями. Его подвели к Байрону. Тот не шелохнулся, не повернул головы в сторону незнакомца. Весь его облик говорил о полном пренебрежении к окружающим.

– Позвольте представить, лорд Байрон, – Алджернон почувствовал непреодолимое желание уйти: будто сейчас его разоблачат, выведут на чистую воду и никакие ухищрения не помогут скрыть правды.

– Давно вы прибыли из Англии? – голос прозвучал холодно, но вежливо. – На чьей тут стороне? – Байрон ухмыльнулся и протянул руку для приветствия. – Лично я поддерживаю стремление итальянцев стать независимыми от европейских племен. Итальянцы слишком разрознены, в их рядах нет единства. Но они правы в своем стремлении к независимости.

Алджи растерялся – он не ожидал подобной откровенности.

– Вы откровенно выражаете свое мнение, сэр. Это внушает уважение к вашей позиции. Я не вполне с ней согласен… – он замолчал, не уверенный в том, что следует сказать дальше.

– Не смущайтесь! – Байрон махнул перчаткой, которую снял с левой руки. – Здесь большинство не понимает и не принимает моей позиции. Я не скрываю ее. Мои письма в Англию вскрывают? Скорее всего, это так. Уверен, что это так, – трость взлетела в воздух и сделала странный, замысловатый кульбит. – Мне все равно, мой дорогой друг.

– Неужто, сбежав с родины, вы так запросто готовы расстаться с той страной, которая вас приютила? – слова, вопреки воле Алджи, сами слетели с его губ. Тут ему стало страшно. Глаза Байрона, казалось, видели душу собеседника насквозь.

– Полагаете, мне есть что терять? – Байрон замолчал. – Отчасти вы правы. Я был бы рад видеть мою судьбу в ином свете. К сожалению, судьба моя предопределена. Тут уж ничего не изменишь.

В тот вечер Алджернон понял, насколько ошибался в отношении Джорджа Байрона. Мнение, высказываемое по отношению к нему в Англии, рассыпалось в прах. Распутник? Лжец? Предатель? Человек, не ведающий норм морали? О, более он так о Байроне не думал.

– Как вы смогли определиться? Почему вы не пытаетесь скрывать своих убеждений? Разве тут так все очевидно? – спросил Алджернон.

– Именно здесь, очевидно. Ищите странное и загадочное в простом. Моя жизнь находится под угрозой. Представьте, муж женщины, которую я люблю, поклялся расправиться со мной. Я не расстаюсь с оружием, но спокойно езжу ночами привычными дорогами. Представьте, не беспокоюсь нисколько. Я стреляю превосходно. Какая же проблема действительно волнует меня? – Байрон смотрел прямо Алджи в глаза. Тот слегка смутился и отвел взгляд в сторону:

– Не знаю. Ответьте, что вас волнует. Мне небезынтересно услышать.

– Почта. Меня волнуют почтовые отправления. На континенте, доложу я вам, почта работает отвратительно. Мои рукописи доходят с большой задержкой до издателя. К тому же издатель не проявляет ко мне никакого уважения. Получив рукопись, он не считает своим долгом чиркнуть хоть строчку. Понимаете, моя жизнь предопределена, а вот судьба моих рукописей – в руках издателей, которые не считают нужным написать мне пару слов. А ведь я для них пишу куда больше…

Глава 3

Пиза, август 1822 года

Разрешение кремировать тела Уильямса и Шелли пришло к середине августа.

– Мы справимся с этим делом? – спросил Трелони Джорджа, передав новости. – Нам нужен кто-то в помощь?

– Нет. Поедем втроем. Вы ведь с нами, Ли?

Хант побледнел. Он с трудом представлял себе предстоящую процедуру. К горлу подкатила тошнота, но Ли сдержался и медленно ответил:

– Конечно, я поеду с вами. Когда вы намереваетесь ехать?

– Завтра же вечером. Не стоит привлекать к этому излишнее внимание. Да и днем слишком жарко, – по-деловому отвечал Байрон. – Эдвард, а вы правы. Нам без посторонней помощи не обойтись. Ведь придется сначала выкапывать тела, затем натаскать веток для костра. Плюс нам нужны свидетели, чтобы потом не возникло неприятностей с властями.

– Мы найдем кого-нибудь из местных в помощь. Не стоит брать ваших слуг, Джордж. В качестве свидетелей лучше взять посторонних.

Ханта опять передернуло.

– Мы поедем верхом? – он подумал, что вряд ли сумеет вернуться обратно на лошади, даже если возьмет себя в руки и доедет до места кремирования.

Разговор происходил в гостиной первого этажа. Вскоре к мужчинам присоединились Тереза и Марианна. Странно, но они проявили необычное единение, предложив пригласить Мэри и Джейн.

– Тела их мужей превратятся в прах, – рассуждала миссис Хант. – Они имеют полное право наблюдать, как это будет происходить. Печальная процедура, – вздохнула она. – Я бы не выдержала, поэтому на меня не рассчитывайте. Я останусь дома.

Тереза больше переживала за Байрона, чем за себя. Она видела, как он страдает, несмотря на всю внешнюю хладнокровность. Терезе не хватало сил – ни душевных, ни физических – сопровождать Джорджа в поездке. Тут она была солидарна с Марианной – ей не выдержать предстоящего испытания. Однако Байрону предстояло испить эту чашу до дна.

– Мы отправимся завтра вечером. Эдвард, у вас будет время сообщить дамам. Если они захотят, я не буду препятствовать их желанию ехать с нами.

Трелони не стал откладывать поездку в долгий ящик. Он тут же пешком отправился через реку в дом Шелли. Через час стало известно: Джейн Уильямс будет присутствовать на кремировании мужа. Она твердо решила сразу забрать его прах с собой и увезти в Англию.

Спускалась ночь. Надвигающаяся темнота всем действовала на нервы. Шорохи старого особняка, шум реки, крики, порой доносившиеся с улицы, заставляли вздрагивать куда чаще, чем хотелось бы. Байрон сел за стол, попытавшись заставить себя писать. Мысли разбегались. Воспоминания, даже не связанные с Перси, теснились в голове, не давая сосредоточиться. Джин, который уже никто не разбавлял водой, поблескивал в хрустальном бокале. Есть не хотелось. Жуткие картины рисовало воображение: Шелли в пустынном замке, бродивший по комнатам, не зная отдыха.

– Мне нет пристанища, мой дорогой друг, – слышался голос Перси. – Помоги. Позволь моей душе найти успокоение. Мои тело и душа оказались разделены. Им не найти друг друга.

Он бродил по комнатам, опутанным паутиной, пахнувшими плесенью и сыростью, одинок и неприкаян в своем последнем пути…

– Завтра, Перси, завтра, – бормотал Джордж, – мы сожжем твое бренное тело, изуродованное морем. Оно превратится в прах, легкий и невесомый. Тебе станет легче, обещаю. Клянусь!

Неожиданно Джорджу захотелось увидеть Мэри, поговорить с ней, вспомнить былое. Как они жили когда-то в Женеве и соревновались в умении писать страшные истории. Он тогда для места действия своей истории выбрал замок в Шийоне. Как давно это было! Как странно повернулась жизнь! И вновь зашелестело, зашуршало вокруг, словно оживали предметы, а тени ушедших людей приходили дать совет, нашептать, прикоснуться слегка дуновением штор или обдать странным холодом летней ночи. За ширму Джордж боялся заглядывать – там точно схоронились опасные спутники ночи, готовые напасть в любой момент, – только загляни за размалеванные доски. Схватят, задушат, не оставят и шанса.