Сергей Нуртазин - Сарматы. Победы наших предков Страница 8

В то время как войско скрылось за линией горизонта, с противоположной стороны показался отряд, состоящий из четырех десятков вооруженных всадников и такого же количества погонщиков, сопровождающих караван верблюдов и лошадей, навьюченных тюками с товаром. Весть о его приближении застала Евнона сидящим в одиночестве под навесом, где недавно лежало бренное тело его сына. Квинт, худощавый черноволосый римлянин с большими карими глазами, прервав раздумья вождя, доложил о прибытии гостей. Евнон неспешно поднялся, вышел навстречу. Гостем оказался старый знакомый — боспорский купец Ахиллес по прозвищу Непоседа. Предводитель аорсов не считал для себя зазорным самому встретить торговца. Сопровождение караванов, сбор за проезд по землям аорсов и мена с соседями давали прибыток не меньший, а порой больший, чем военная добыча и наемная служба. Аорсам было что предложить. Реки Дан и Ра были полны рыбы, в степях паслись тучные стада лошадей, овец, коров. Изделия из кожи, шкуры, скот, рыба менялись на одежду, ткани, вино, специи, посуду, драгоценные вещи и другие товары, производимые как ближними, так и дальними соседями. Торговый путь из Индии и Вавилона через Мидию и Армению к Танаису частично проходил по землям нижних аорсов и обогащал их, по этой причине Евнон дорожил дружбой с купцами и радушно встречал у себя в стане.

Ахиллес Непоседа, низкорослый, лысоватый, курчавобородый грек в пышных одеждах, не дойдя двух шагов до Евнона, остановился, приложил ладонь правой руки к груди, поклонился:

— Приветствую тебя, царь аорсов! Благополучия и процветания твоему народу! Долгих лет жизни тебе и твоему семейству!

Лицо вождя нахмурилось, доброжелательный взгляд стал холодным. Ахиллес своими словами невольно напомнил ему о смерти сына. Это длилось лишь мгновение. Евнон справился со своими чувствами, выражение глаз потеплело:

— И я приветствую тебя, Ахиллес! Что привело купца в мой стан?

— Дела задержали меня в Горгиппии, мне не удалось застать тебя у Танаиса. Отправляясь в дальнее путешествие, я решил сделать крюк и навестить великого царя аорсов.

— Благополучной ли была дорога?

— Слава богам, ничто не омрачило наш путь.

— Что ж, не буду мучить тебя расспросами. Отдохни с дороги и раздели со мной трапезу. — Евнон слегка повернул голову, бросил стоящему позади Квинту: — Распорядись. И предупреди Донагу.

Склонив голову, римлянин удалился.

— О царь, прежде позволь преподнести тебе дары. — Боспорец поднял руку вверх, щелкнул пальцами.

Аорсы, у подножия бугра, с любопытством поглядывали в их сторону. Всех, от мала до велика, мучил вопрос: «Чем одарит боспорский купец вождя?»

Повинуясь жесту Ахиллеса, слуги поставили у ног Евнона две амфоры с вином, серебряный набор, состоящий из кувшина с ручкой в виде грифона и двух чаш. К ним слуги присоединили плетеную корзину со сладостями из далеких южных стран. Затем настала очередь резной шкатулки из ливанского кедра.

Ахиллес принял ее от слуги, открыл крышку, поднес дар вождю.

— Это то, что ты просил. Скарабеи и фигурки из таинственного Египта, перстень из Пантикапея и зеркало из Ольвии для тебя. Бусы из желтого камня — янтаря с берегов Свейского моря, золотые серьги, изготовленные дакийским мастером, коробочка с благовонием и коробочка для игл и булавок для царицы. — Ахиллес подозвал еще одного слугу: — Ну и, конечно же, меч из Херсонеса для старшего сына!

Лицо Евнона вновь помрачнело:

— Мой сын умер.

— Туракарт?! — Боспорец склонил голову. Весть огорчила его. Он был дружен с сыном предводителя, ему нравился жизнерадостный и общительный молодой аорс. Ахиллес надеялся, что это знакомство могло в будущем пригодиться ему. Если купец хочет, чтобы дела шли удачно, он должен уметь считать деньги, заглядывать далеко вперед и иметь обширные, а главное, нужные связи. — Прости, царь. Не знал… Мое сердце скорбит с тобой. — Ахиллес взял меч у слуги, преклонил колено, положил на землю с остальными дарами. — Пусть он послужит твоему младшему сыну.

— Такой дар обрадует Умабия.

К Евнону подошел Квинт:

— Господин, все готово к приему гостя.

— Благодарю за подарки. А теперь пора утолить голод, — Евнон направился под навес. Купец и римлянин последовали за ним.

Под навесом на кошме уже постелили зеленую скатерть, на которую поставили посуду и еду. Хлебные лепешки, запеченная в углях рыба, куски жареного сочащегося жиром мяса, сыр, вино, шипучий кислый напиток из кобыльего молока вызвали у боспорца чувство неуемного аппетита. Он с превеликим удовольствием принял приглашение вождя присесть напротив, на приготовленную для него подушечку, и утолить голод. Ахиллес отдал должное угощениям. Поджав ноги под себя, как это делали кочевники, он ел жадно, будто торопясь. Евнон едва притронулся к пище. Закончив с кушаньями, вновь перешли к разговорам. Первым заговорил вождь аорсов:

— С прошлой весны не виделись мы, Ахиллес. Где ты находился все это время и куда держишь путь теперь?

— Немало всего случилось со времени нашей последней встречи. Я побывал в Афинах и Александрии Египетской, продал и приобрел много товара, но на обратном пути случилась неприятность. Буря выкинула мой корабль на берег, неподалеку от Иоппии. Благо товар не пострадал. Видимо, я чем-то не угодил Яхве.

— Кто такой Яхве?

— Это бог иудеев.

— Видно, всемогущ этот бог, если может вызывать бури.

— Он не раз спасал иудеев, и кто знает, может, со временем вера в него распространится далеко за пределы Иудеи и достигнет великой реки Ра, на которой ныне расположен твой стан.

— А ты дерзок, Ахиллес. Запомни, у нас есть своя вера. Нам чужие боги не нужны.

— Ты прав, царь, у каждого народа своя вера. Я много путешествовал и видел разрушенные храмы старых богов, вера в которых похоронена под руинами времени. Видел великолепие и богатство нынешних богов Рима, Парфии, Греции, других государств и народов. Но я также слышал о новых богах и зарождающихся верованиях, видел их последователей. Возможно, пройдет время, и они придут на смену нынешним богам.

— Это что же за такие верования?

— Они разные. Одно из них родилось недавно в Палестине. Принявшие его верят в Иисуса Христа — богочеловека, творившего на земле чудеса, помогавшего людям и исцелявшего их от болезней, а после казни его прокуратором Иудеи Понтием Пилатом воскресшего и вознесшегося на небеса.

— Жаль, в моем племени нет такого человека. Может быть, он и для меня совершил бы чудо и воскресил моего Туракарта. — Царь замолчал, вперил задумчивый взор в один из стоявших на скатерти сосудов.