Виталий Гладкий - Копье милосердия Страница 8

Вифисарий с интересом присмотрелся к механизму. Маг знал о его существовании, ему было ведомо, как он работает и устройство, но видеть еще не доводилось. Он был очень дорог и существовал всего в трех экземплярах. Их изготовил сам великий Ктесибий*. Другим механикам это оказалось не под силу.

Передние циферблаты механизма показывали знаки зодиака и дни года. Задав нужную дату с помощью рукояти, человек получал массу полезных астрономических сведений. Показания о положении небесных тел считывались на передней и задней стенках коробки (она была размером с большой кирпич), а черно-белый шарик демонстрировал соответствующую фазу Луны.

Циферблаты механизма показывали положение планет относительно звезд, даты солнечных и лунных затмений, а также даты Олимпийских игр. Один из циферблатов на задней стенке отображал сарос — цикл продолжительностью 18 с небольшим лет (223 лунных месяца), в течение которого затмения Луны и Солнца повторяются в одном и том же порядке. Второй спиральный циферблат соответствовал Метонову лунному циклу длительностью чуть более 19 лет (235 лунных месяцев). Кроме того, механизм мог выполнять арифметические действия сложения, вычитания и деления.

Но основной достопримечательностью в главном, самом большом, куполе храма Семи Сфер являлось сложное сооружение, в основном состоявшее из зеркал и больших линз, сделанных из хрусталя и стекла и заключенных в бронзовую трубу. С его помощью Мелхиседек разглядывал звезды и планеты. (Вифисарий тоже имел подобный прибор, но меньших размеров и слабее.) Строители храма прорезали в куполе несколько закрывавшихся заслонками вертикальных щелей, через которые можно было наблюдать за звездным небом.

Наконец Мелхиседек оторвался от расчетов, посмотрел на магов с каким-то отрешенным выражением на своем благообразном лице и сказал:

— А, вы уже прибыли… Быстро. Я ждал вас завтра или послезавтра.

— Приветствуем тебя, о мудрейший! — за всех сказал Вифисарий и маги застыли в глубоком поклоне.

— Будет вам церемонии разводить… — Мелхиседек потер ладонями уставшие глаза. — Главное — дело.

Внешне Мелхиседек выглядел глубоким стариком — длинная седая борода, почти белые волосы, глубокие морщины на лице, несколько замедленные движения, на коже темные старческие пятнышки… И тем не менее в его фигуре чувствовалась странная для его возраста мощь. Странная для непосвященных. Вифисарий хорошо знал напиток, которым старый маг поддерживал свои силы. Он и сам его употреблял. Напиток обновлял организм, добавлял энергии и продлевал годы жизни.

В отличие от Вифисария и Гатаспы, Мелхиседек был белокожим, хотя по его загорелому лицу это не было видно — он чересчур много времени провел на Востоке. Даже Посвященные Главного Круга не ведали, где и когда он родился. Вифисарий знал лишь то, что Мелхиседек прибыл на Восток из Энетии*. Эта таинственная земля, где, как говорят, большую часть года царят мрак и холод, всегда вызывала интерес у восточных магов, но никто из них не отваживался совершить путешествие в Энетию. Поэтому личность Мелхиседека вызывала у них почтение и даже священный трепет; даже в глазах магов он казался почти полубогом, а что тогда говорить о простых людях.

Впрочем, и происхождение остальных магов чаще всего являлось тайной за семью печатями. И Вифисарий, и Гатаспа родились не в горах Гиндукуша. Они оказались там даже не по своей воле. Так решил главный синклит Посвященных.

— Оставь нас, — сказал Мелхиседек, обращаясь к Артабану.

Артабан не смог скрыть разочарования, но подчинился беспрекословно; его статус не позволял ему присутствовать на тайном совещании магов столь высокого ранга. Когда он удалился, Мелхиседек сказал:

— Покажите…

Вифисарий развернул длинный сверток и перед глазами старого мага предстало великолепное копье с подтоком — нижней оковкой древка. Мелхиседек осторожно провел пальцем по лезвию наконечника и молвил с благоговением:

— Звездный металл…

— Именно так, мудрейший, — ответил Вифисарий. — Посланец небес, как ты предсказывал, прибыл вовремя.

— Что ж, теперь нас ничто не держит. Будем собираться в дальний путь. Дело у нас очень важное, поэтому нам нужно достойное сопровождение. Об этом позаботится Артабан, коль уж ему стало известно о вашем прибытии.

— Когда пойдем?

— Как только Муштари* и Кейван* в очередной раз сойдутся вместе в созвездии Рыб, нам будет подан знак свыше. Что он собой представляет, я пока не знаю. Но мы должны быть готовы отправиться в дорогу в любой момент.

— Куда будем держать путь?

— Тут и гадать нечего. Созвездие Рыб — символ Иудеи. Кейван олицетворяет народ Израилев, а Муштари — повелителя. Но где точно находится младенец Саошиант, будущий Царь Царей, нам придется выяснить на месте.

— Царю Ироду, который сейчас правит в Иудее, может не понравиться наше появление в пределах его государства, — осторожно заметил Гатаспа. — И потом, к магам первосвященники иудеев относятся весьма предвзято…

— Так оно и случится, — нахмурился Мелхиседек. — Но у нас будет время избежать злой участи. А теперь я хочу показать вам свой дар… — С этими словами старый маг нажал на какой-то рычажок, и в тумбе стола открылась потайная дверка.

Мелхиседек достал из тайника золотую чашу божественной красоты. Ювелир покрыл ее чеканными изображениями людей и животных, которые как бы составляли единую процессию. А понизу и поверху чаши шел растительный орнамент. Неведомый чеканщик был великим мастером. Миниатюрные изображения людей были настолько близки к оригиналам, что хорошо просматривались не только лица, но даже волосы и детали одежды.

— Потрясающе! — выдохнул восхищенный Вифисарий.

— Золотой песок для изготовления чаши добыт из заброшенных копей царя Соломона, — сказал Мелхиседек. — Я совершил туда путешествие два года назад, хотя, должен вам сказать, места там дикие, местные племена свирепые, и мне пришлось очень нелегко.

Гатаспа, который втайне считал свое путешествие от гор Гиндукуша к Вавилону едва не эпическим подвигом, смутился и мысленно преклонился перед Мелхиседеком; в его-то годы — и такие трудности…

Авл Кассий, декурион* одного из восточных римских легионов, тоскливо смотрел на пыльный караванный шлях, который вел на север, в Сирию. Вместе с такими же ветеранами, как и сам, Авл Кассий охранял таможенный пост на границе Иудеи. С некоторых пор доходная служба на таможне превратилась в настоящую муку. Царь Иудеи, бесноватый Ирод, который убил свою жену Мариамму и сыновей Александра и Аристобула, своими дикими выходками почти отвадил караваны иноземных купцов от рынков страны. И теперь по караванному пути в основном передвигались всадники сирийской алы*, гонцы прокуратора Иудеи наместника Сирии Сульпиция Квириния или легата* Квинтилия Вара, легион которого сражался в горах Малой Азии с восставшими варварскими племенами.