Юрий Корольков - Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! Страница 8

Слухи о передаче оружия белым войскам подтвердились — из японских складов оно идет генералу Вержбицкому. Японцы действуют по принципу «и нашим и вашим» — с правительством ДВР поддерживают официальные отношения, затевают какие-то переговоры, но тайно вооружают белых. Иначе они не могут: конференция в Вашингтоне продолжается, в повестке дня «сибирский вопрос». Американцы не хотят, чтобы японцы одни господствовали на нашем Дальнем Востоке. Каждый норовит урвать что-то себе. Все это нам надо учитывать. Обстановка сложная, очень сложная».

«Дайрен. Август 1921 г. Это не договор, а ультиматум! Потрясает наглость, с которой японцы ведут себя на конференции. Говорят, все идет от генерала Танака, который негласно руководит дайренской конференцией.

Наша делегация небольшая, но японцы столкнулись с упорным сопротивлением. Что нам еще остается делать? На первом же заседании японцы предъявили проект будущего договора. Мы возражали — давайте решим сначала вопрос об эвакуации японских войск с Дальнего Востока. Господин Мацусима ответил: «Перед тем как уйти, мы хотим, чтобы в вашем доме был хороший порядок… Разве вы против порядка?»

Вот их порядок: крепости в районе Владивостока и корейской границы взорвать. А правительству Дальневосточной республики никогда не возводить их на своих границах.

И еще! В бассейне Тихого океана не держать военного флота, уничтожить существующие военные корабли. Тоже взорвать.

Японцам предоставить более широкие права на Дальнем Востоке. Куда же их еще расширять?! Требуют на вечные времена предоставить им право свободного плавания по Амуру и Сунгари под японским флагом, а японские военные миссии чтобы свободно разъезжали по Забайкалью, Приморью, так же как их промышленники, рыбаки, торговцы, — без виз, паспортов, будто у себя дома.

Десятая статья договора все завершает, хотя она не последняя: «Дальневосточная республика обязуется на все времена не вводить коммунизм и сохранить принцип частной собственности не только для японских подданных, но и для своих граждан!».

И мы опять должны были улыбаться… Тянем время, возражаем против кабального договора. Дайренская конференция продолжается много недель. Наконец господин Мацусима сказал:

«У каждого из нас дома есть свои дела, господа, мы все скучаем по своим близким… Если вы через полчаса не подпишете договор, нам придется прервать конференцию».

Объявили получасовой перерыв. Мы решили — нет. В кулуарах, как бы между прочим, председатель японской делегации сказал:

«Давайте закончим миром, хотя моя фамилия произносится так: МА-ЦУСИМА. Вам это ничего не говорит?»

Да, нам многое говорили слова японца. И все же на дайренской конференции мы сказали Мацусима — нет.

Дайренская конференция прервана».

«Декабрь 1921 г. Как и следовало ожидать, японцы пошли ва-банк. Началось наступление меркуловской армии. Лозунг — возвращение России к монархии.

Прикомандирован к штабу Блюхера. Сводки о боевых действиях тяжелые. В начале декабря белые заняли Иман, 23 декабря они взяли Хабаровск, через три дня продвинулись вперед еще на 120 километров. Только здесь удалось приостановить наступление Меркулова. Пока единственная наша выгода заключается в том, что белые ведут наступление не широким фронтом, а вдоль железной дороги. В тылу белых вновь поднимается движение партизан».

Здесь, среди разрозненных записей доктора Микулина, лежала копия донесения Блюхера в Москву. Командующий Народно-революционной армией сообщал:

«Чита. 19 декабря 1921 г. Переход в наступление Меркуловым начат при несомненном содействии и поддержке японцев, выражающемся в широком снабжении каппелевцев оружием и создании благоприятных условий как в подготовке, так и в самом наступлении. Такой резкий сдвиг японцев в пользу Меркулова является результатом наших неудач в Дайрене.

Непримиримость нашей позиции и отказ удовлетворить японские требования экономического характера, имеющие цель принудить нас к уступкам и оправдать в Вашингтоне пребывание своих войск в Приморье. В случае успеха наступления и расширения территории Меркулова — получить от него экономические преимущества, которых не добились от нас.

Кроме того, по источникам, не доверять которым нет основания, Франция пытается создать в Приморье базу для будущего наступления на Советскую Россию, для чего домогается от Японии согласия на образование в Приморье общероссийского правительства из эмигрировавших крупных русских политических фигур, находящихся сейчас в Париже, и переброску будущему правительству врангелевцев.

До окончательного разрешения этого вопроса с Японией Франция, по-видимому, пока решила поддерживать Меркулова, устроив ему заем в десять миллионов рублей через Гонконгский банк. Это установлено перехватом радиотелеграммы и некоторыми намеками членов японской делегации в Дайрене.

Изложенное показывает, что начавшееся наступление происходит при молчаливом согласии Японии, всего консульского корпуса во Владивостоке и широком снабжении оружием со стороны японцев. Несомненно, что первоочередной целью наступления является выход в Забайкалье, чтобы на месте ДВР создать черный буфер, приемлемый Японии».

«Волочаевка. Февраль 1922 г. Находился в передовых частях. Бой шел жесточайшего напряжения. Двое суток лежали под огнем на снегу, на закаменевшей от мороза земле. За все годы партизанской борьбы такого еще не бывало. Казалось, что все это сверх человеческих сил. И все же сломили белых! Меркуловцы отходят под защиту японских штыков».

«Август 1922 г. Из Владивостока прибыл доверенный человек. Докладывал на военном совете, потом до утра сидели вдвоем и говорили.

Наша победа близится. Японцы объявили, что эвакуируют свои войска до октября. Приамурское правительство перестало существовать. Последним правителем Приамурья стал царский чиновник генерал Дитерикс. Величает себя воеводой, а войска свои называет земской ратью, как в старину на Московской Руси. Ирония: обрусевший немец Дитерикс — последний воевода монархистской России. С ним уже никто не считается…

Руднев, тот самый, что назвал себя представителем уходящей, но еще не ушедшей России, носится теперь с идеей основать на дальнем севере, в недосягаемой камчатской глуши, факторию царской России. Нечто подобное заповеднику, под охраной каппелевцев, семеновцев, японцев. Возглавить монархистскую колонию должен один из представителей дома Романовых. Руднев выступал в студенческом обществе, метал громы и молнии по поводу того, что династии русских царей пора бы заняться делом, — пусть приедут и правят последней территорией Российской империи. Он упрекал Романовых, что они после революции вот уже шестой год сидят в заграничном парижском уюте и палец о палец не желают ударить в войне с большевиками… Хотят, чтобы трон им преподнесли, как хлеб-соль на вышитом полотенце.