Андреа Жапп - След зверя Страница 8

– И наконец, вот это! – театрально провозгласил Эд, вынимая из сумочки нечто, напоминающее толстый кожаный футляр, похожий на палец. Развязав шнурок, он извлек сероватую трубочку.

С губ Матильды сорвался радостный крик.

– Мадам! О, мадам моя мать… индийская соль. Какое чудо, я ее никогда не видела. Можно попробовать?

– Чуть позже. Ну, Матильда, побольше сдержанности! Мабиль! Отведи мою дочь в ее спальню. Уже поздно, она и так засиделась!

Девочка с нежностью попрощалась с дядюшкой, поцеловавшим ее волосы, потом с матерью и нехотя последовала за служанкой.

– Ах, брат мой, признаюсь, что я поражена так же сильно, как и моя дочь. Говорят, что графиня Бургундская, Маго д'Артуа, так любит поесть, что недавно велела купить пятнадцать хлебов на ярмарке Ланьи.

– Это правда.

– Я считала ее бедной, а эта индийская соль, как утверждают, стоит дороже золота.

– Эта плутовка только и делает, что жалуется, а на самом деле она очень богата. Если учесть, что фунт стоит два золотых су и пять денье, пятнадцать хлебов по двадцать фунтов – это целое состояние. Аньес, вы пробовали когда-нибудь индийскую соль? Арабы называют ее сахароном.[15]

– Нет. Я только знаю, что речь идет о соке бамбукового тростника.

– Так давайте немедленно исправим это упущение. Лизните, моя дорогая. Эта пряность удивит вас. Она такая сладкая, что превосходно сочетается с выпечкой и напитками.

Эд протянул свой сероватый палец к губам Аньес. Молодая женщина не смога сохранить над собой контроль и закрыла глаза от охватившего ее чувства отвращения.

Вечер длился бесконечно долго. Чопорная манера держаться, которой Аньес придерживалась с момента приезда сводного брата, нисколько не способствовала установлению сердечности и тяготила молодую женщину. Она пресытилась бесконечными историями, которые Эд рассказывал, чтобы еще больше набить себе цену. Вдруг он пропыхтел:

– Что я слышал, мадам? Вы будто построили приют для медовых мух[16] на краю ваших земель, на опушке леса Суарси?

Аньес слушала его вполуха, но этот вопрос, заданный нарочито небрежным тоном, чуть не поставил ее в тупик.

– Вы хорошо осведомлены, брат мой. Каленым железом мы выжгли дупла в старых деревьях, а потом установили В них соты и посадили рои диких медовых мух, как это делается повсеместно.

– Послушайте, но ведь разведение медовых мух и сбор меда – это мужское дело!

– У меня были помощники.

В глазах Эда вспыхнула искорка любопытства.

– Вы видели короля роя?[17]

– Признаюсь, нет. Другие медовые мухи охраняют его c присущим им неистовством. Впрочем, мысль собирать мед мне пришла… после дерзкой выходки одного из моих слуг, который хотел задаром поживиться в лесу.

– Этот вор считается браконьером и заслуживает смерти. У вас нежная душа, я знаю, и вам, как и всем дамам, свойственна очаровательная снисходительность. Но вы могли бы, по крайней мере, отрубить ему кисти рук.

– Зачем мне нужен безрукий батрак?

После этих слов Эд разразился фальшивым смехом. Аньес почувствовала, что он пытался заманить ее в ловушку. Все вассалы были обязаны отдавать своему сюзерену две трети медового сбора и одну треть полученного воска. Но два года подряд, после того как были изготовлены ее улья, Аньес не платила эту подать.

– Ну что же, попотчуйте меня этим нектаром, моя красавица.

– К сожалению, брат мой, у нас есть только первинки. Наш первый урожай, собранный в прошлом году, принес нам одни разочарования. Бесконечные дожди перемешали мед с воском, сделав его непригодным. Я не послала вам мед из боязни, что вы можете от него заболеть, вы и ваши челядинцы. Мы скормили его свиньям, которым он пришелся по вкусу. К тому же я из-за своей неловкости сама испортила одну из двух бадей… Этой весной первый сбор принес нам всего два фунта, причем столь низкого качества, что этот мед годен разве что для ароматизации вина из жмыха. Будем надеяться, что летний сбор окажется более обильным и мне посчастливится разделить мед с вашим домом. – Аньес горестно вздохнула. – Ах, Эд, мой милый брат… Я не знаю, как бы мы жили, если бы не ваша бесконечная милость. Земли Суарси такие бедные. Подумать только, я смогла лишь заменить половину нашей рабочей скотины лошадьми першеронской породы, ведь быки так медленно и неаккуратно тащат за собой соху… Приюты для медовых мух позволят немного скрасить наше печальное существование. Гуго, мой покойный супруг…

– Был всего лишь слабоумным стариком.

– Вы преувеличиваете, – прошептала Аньес, сделав вид, будто смутилась, и опустив голову.

– Решению моего отца недоставало мудрости. Как! Выдать вас замуж за пятидесятилетнего старика, славными титулами которого были лишь многочисленные шрамы, напоминавшие о сражениях! Война выявляет мужчину, но она не создает его, – без обиняков заявил трус, которому всегда удавалось ловко схитрить, чтобы избежать даже незначительного ранения.

– Наш отец считал, что поступает мне во благо, Эд.

С самого начала разговора Аньес упорно поправляла каждую из фраз, произнесенных Эдом, стремясь подчеркнуть их кровную связь, которую тот с маниакальной настойчивостью словно бы не замечал, называя ее «моей красавицей», «моей Аньес», «моей козочкой», а порой и «мадам».

Было заметно, что Эд колебался. Аньес изо всех сил поддерживала его колебания, понимая, что едва Эд перестанет сдерживаться, как она станет беззащитной. Эду не давала покоя прозорливость сводной сестры. Он сгорал от нетерпения, но все же не осмеливался сделать последний роковой шаг. Но как только он перестанет сомневаться, что она догадалась о его непростительных похотливых намерениях, она… Нет, она не знала, что ей предпринять, чтобы ответить ударом на удар.

– Помолимся вместе Пресвятой Деве, брат мой. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, не считая вашего присутствия здесь, разумеется. Брат Бернар, мой новый каноник, будет счастлив видеть нас коленопреклоненными рядом друг с другом. Затем вам надо немного отдохнуть. Вы проделали долгий путь. Я так себя корю, что стала невольной причиной этого.

Эд не смог найти повода для отказа и был вынужден согласиться, не испытывая особого энтузиазма.

Когда на следующий день после третьего часа* Эд и его паж наконец исчезли за поворотом в поле, Аньес буквально падала от изнеможения. У нее кружилась голова, но она все же решила обойти свои владения – не потому что хотела проверить, как идут дела, а чтобы избавиться от неприятных ощущений. Раздосадованная Мабиль, пристально смотревшая на пустую дорогу, неправильно истолковала поведение своей госпожи и грустно вымолвила: