Юрий Иванов-Милюхин - Казачий дух Страница 81

— Простите, мадемуазель, я вас не совсем понимаю, — машинально отозвался кавалер.

— Два камня по углам никакие не гранаты, а самые обыкновенные авантюрины красного цвета, — беспощадно расставляла все по своим местам молодая женщина. — А два других не сапфиры, а простые аквамарины, более дешевые.

— Вы хотите заявить, что это подделка? — совсем сконфузился француз, видно было, что он теряет почву под ногами. — Но я и сейчас утверждаю, что диадема самая настоящая.

— Я еще не все сказала, месье Буало, — откачнулась на спинку сидения Ингрид, она прикрыла глаза, затем потерла виски пальцами. — Присмотритесь повнимательнее к бриллиантам, вправленным по всей окружности изделия, и вы обнаружите, что это не что иное, как горный хрусталь.

У кавалера отвисла нижняя челюсть, он надолго застыл, уставясь в пространство невидящим взглядом. Захарка, не проронивший за время разговора ни слова, настороженно покосился на кошель за его поясом, он подумал о том, что остальные раритеты тоже могут не представлять из себя ничего ценного. Вполне возможно, что и кардинальская цепь с медальоном всего лишь символы власти какого-нибудь бургомистра из заштатного шведского городка.

— Вы хотели бы знать причину своего обмана? — спросила через некоторое время Ингрид, снова принимая позу сведущего человека.

— Я был бы вам признателен, — как во сне отозвался ее собеседник.

— Вас сбили с толку ночь, переутомление и нестойкое пламя свечей. Три этих обстоятельства послужили тому, что камни как бы затемнились, превратившись, допустим, из более светлого граната в темный рубин, а из аквамаринов с авантюринами в сапфиры и гранаты. Вот и вся разгадка.

— Вы желаете сказать, что это изделие является подделкой под основную работу Николо Пазолини?

— Вполне возможно, что сам мастер занимался подобными вещами. Ведь вы тоже обмолвились, что он не прочь был зашифровать в камнях какой-то древний магический символ.

— Но это разные вещи! — воскликнул Буало. — Одно дело заменить что-то на иное, а совсем другое зашифровать, не подменяя редких камней на похожие, к тому же, ниже их по качеству.

В салоне кареты на некоторое время зависла напряженная тишина. Она стояла до тех пор, пока в диалог не вмешался Захарка. Обращаясь к супруге, он спросил.

— Иринушка, у меня к тебе тоже имеется вопрос. Остальные украшения, в том числе колье, они тоже из дешевых камней?

— Я уверена, что другие драгоценности настоящие, — ответила она. — Дело в том, что диадемы из всех изделий больше всего притягивали взоры высокородных особ своей неповторимой красотой, поэтому люди с нечистыми помыслами обращали на них внимание в первую очередь, — Ингрид улыбнулась мужу и пояснила. — Зачем делать, скажем, фальшивый перстень, если цена на него и без того невысокая. Этой мелочью занимаются людишки маленькие, у которых сами мысли лживые.

Захарка с сомнением пожевал губами и перевел взгляд на Буалка, торопливо выкладывавшего из кошеля на сидение конфискованные у Карлсонов сокровища. Кавалер достал кардинальскую цепь и принялся изучать ее со всех сторон. И чем больше он усердствовал, тем светлее становилось его лицо с черными усами под тонким хрящеватым носом. Наконец он улыбнулся яркими голубыми глазами и с превосходством воззрился на обоих собеседников:

— Я никогда и никому не поверю, что эта цепь фальшивая, — уверенно сказал он. — Даю слово дворянина, что в свое время ее носили кардиналы королевской Франции. А вот это бриллиантовое колье украшало прелестную шейку Жозефины в годы правления императора Наполеона Первого, его любовницы.

— Никто в этом не сомневается, — улыбнулась Ингрид в ответ на его задиристый вид. — Как раз о кардинальском раритете с бриллиантовым колье речи между нами не велось. Но то, что диадема фальшивая, я имею полное право утверждать. Драгоценные камни окружали меня с самого раннего детства, и я научилась в них разбираться не хуже придворного ювелира.

В это время карета остановилась, слышно было, как Петрашка спрыгнул с козлов и заторопился к дверям. Он дернул ручку на себя, впуская вовнутрь салона клубок морозного воздуха, и с трудом разлепил непослушные от холода губы:

— Прошу на выход, господа, как раз перед нами находится пристань, к которой пришвартованы корабли всех стран мира, — он показал рукой за спину и сделал предположение. — Кажется, самый большой из парусников уже приготовился идти к теплым берегам Франции. На нем уже и паруса подняли.

Картина, открывшаяся путникам, настроила всех на романтический лад. Возле деревянного мола покачивались на волнах множество больших и малых судов, крутобоких и с заостренными носовыми линиями, вислозадых, словно овцы с нагулянными курдюками, и с обрубленной кормой. Все они были с мачтами с множеством перекладин, с парусами, провисшими на них. Или с холщовыми полотнищами, поднятыми вверх и натянутыми до позванивания, говорящими о том, что судно готовится уйти в плавание. За бухтой, открытой всем ветрам, штормило зимнее море, оно было стального цвета с шапками пены на гребнях высоких волн. Солнце наконец-то выглянуло из-за туч, и все вокруг оделось живым светом, смягчившим в один момент морозный воздух.

— Буалок, тебе пора собираться в дорогу, — повернулся к кавалеру Захарка. — Считай, что свой долг мы выполнили. Отвезешь сокровища во Францию и передашь их в музей Лувр, где им самое место.

— Оставаться с ними в Швеции, значит, подвергать всех нас опасности, — согласился со средним братом Петрашка. — А потом вернешься на остров Святого Духа за Аннушкой, своей женой, и вы вернетесь обратно в Москву, обживать свой особняк на Воздвиженской улице.

— А вы куда собрались? — приподнял в недоумении плечи француз, было видно, что предложение Захарки, старшего группы, застало его врасплох.

— Ингрид с Захаркой вернутся на остров Святого Духа в родовой замок Свендгренов, а мы с Сильвией отправимся в Париж на другом корабле, — пояснил Петрашка. — Негоже нам примазываться к отваге французского кавалера, пустившегося на край земли в поисках своих национальных реликвий. Мы всего лишь выполняли просьбу нашей матери.

Кавалер долго не отвечал, по его мужественному лицу пробегали тени от невысказанных мыслей, он боролся с ними, стараясь удержать чувства в узде. Наконец он поднял голову и посмотрел на своих собеседников:

— Вы решили спровадить в Париж меня одного? — с обидой в голосе спросил он.

— А зачем туда ехать всем? — вопросом на вопрос ответил Захарка. — Мы посчитали, что ты справишься один.

— Ты разве не знал, Захарка, что во Франции, как на левом берегу Терека — один за всех и все за одного? — не согласился кавалер. — Тем более, что все мы дрались за сокровища на равных.