Майкл Айснер - Крестоносец Страница 88

Когда Андре спросил Саламаджо, как они попали в плен, я дремал. Сгорая от любопытства, я тут же открыл глаза и выпрямился, но ответа не последовало. Саламаджо просто встал и направился в другой конец пещеры. Больше Андре не спрашивал.

И все же нам удалось узнать, как наши товарищи попали в плен. Пока Саламаджо охотился за насекомыми в другой части пещеры, Мануэль шепотом поведал эту историю. Каждый раз, когда мимо проходил кто-нибудь из заключенных, Мануэль умолкал и продолжал рассказ лишь тогда, когда посторонний удалялся на порядочное расстояние.

— Мы с Саламаджо командовали маленьким отрядом из двенадцати рыцарей-тамплиеров в крепости нашего ордена в Антиохии, — говорил он. — Принцы и султаны пришли к соглашению, согласно которому христианские пилигримы могли без помех посещать занятый мусульманами Иерусалим. Главы противоборствующих сторон с трудом установили мир в этих землях. Наш отряд провожал пилигримов в священный город, показывая дорогу и защищая от воров, как христианских, так и мусульманских, нападавших на мирных жителей. Я уже семь раз сопровождал Саламаджо в таких походах. Во время первых шести у нас были стычки с местными бандитами, но не очень серьезные. В седьмой раз разбойники устроили засаду и напали на нас всерьез. Мы сумели защитить пилигримов, но потеряли одного из своих людей — заместителя Саламаджо. Саламаджо горько оплакивал его гибель — они были близкими друзьями, — а я занял место погибшего.

До восьмого похода нам ни разу не приходилось сталкиваться с организованным мусульманским войском. Мы знали о том, что мусульмане дважды посылали свои делегации к принцу Боэмунду Антиохийскому с жалобами на христианских рыцарей, занимавшихся мародерством на его землях. После того как христианскому принцу не удалось прекратить разбой, один из мусульманских предводителей решил отплатить нам той же монетой. Наш отряд направлялся к Иерусалиму как раз во время этих раздоров — в караване было тридцать пилигримов, в основном женщины и дети.

На пятый день пути мы встали лагерем в хорошо защищенной от ветра долине и, проснувшись на рассвете, обнаружили, что наш лагерь окружен мусульманскими воинами. Их было две дюжины.

Среди паломников началась паника, рыцари стали готовиться к бою. Враги вдвое превосходили нас числом, однако тамплиерам приходилось бывать и не в таких переделках. Саламаджо надеялся избежать столкновения, он велел нам убрать мечи в ножны и сказал, что попытается договориться с неверными миром, чтобы сохранить жизни паломников и своих рыцарей.

Итак, мы с Саламаджо, подняв флаг перемирия, поскакали к отряду мусульман, а их командующий со своей свитой выехал нам навстречу. Саламаджо объяснил цель нашего похода, напомнил о действовавшем в этих местах соглашении и о том, что паломникам гарантирован свободный проход.

Когда он договорил, глава мусульман заявил, что позволит нам проехать при условии, что тамплиеры сдадут все оружие — мечи, кинжалы, щиты. Пока нападения христиан на мусульманские деревни не прекратятся, христианские караваны, проезжающие по мусульманской территории, будут следовать только безоружными, сказал он. Сарацин дал слово, что нам не причинят зла, если мы выполним это условие, и Саламаджо поверил ему.

На обратном пути к лагерю я напомнил командиру, что тамплиерам запрещено сдавать оружие. Лучше умереть в муках, чем сложить меч перед лицом врага. Я сказал ему, что, если мы вернемся в Акру без оружия, великий магистр сурово накажет Саламаджо, возможно даже исключит из ордена. И наверняка его честь навсегда окажется запятнанной.

«Неужели ты думаешь, — ответил Саламаджо, — что Иисус Христос поставил бы собственную репутацию выше благополучия своей паствы?»

Подъехав к лагерю, Саламаджо объяснил условия договора с мусульманским предводителем. Паломники очень огорчились, мои товарищи пришли в замешательство. Однако мы уступили требованиям и сложили оружие под пристальными взглядами мусульман.

Затем мы сели на лошадей и продолжили путь к Иерусалиму. Но не проехали мы и мили, как караван внезапно остановился: по всей равнине стояли мусульманские воины с мечами наголо, готовые к бою.

Мануэль взял камень и швырнул его в темноту.

— Неверные вырезали всех паломников, даже детей. Тамплиеры сражались голыми руками, надеясь хотя бы погибнуть вместе с пилигримами. Но мусульманский командир лишил нас этой чести. Он приказал своим воинам брать рыцарей живьем — мы должны были стать подарком для султана из Алеппо. Пятеро моих товарищей бились так свирепо, что мусульмане были вынуждены их убить. Остальные семеро, покалеченные, избитые, попали сюда. Тамплиеры прислали гонца, чтобы выкупить пятерых моих собратьев, но нас с Саламаджо оставили гнить в этой богом забытой дыре.

— Мануэль, — сказал Андре, — тамплиеры скоро пришлют выкуп и за вас. Разве ты не говорил, что у гонца было всего сто монет? Если бы он привез больше золота, вы с Саламаджо уже были бы в Акре.

— А может, и в Арагоне, — добавил я.

— Я обманул Саламаджо, — ответил Мануэль. — У посланца тамплиеров было столько золота, что он мог бы выкупить половину заключенных. Глава ордена приказал ему не выкупать Саламаджо и его помощника.

— Но ведь Саламаджо пытался защитить жизни паломников, — возразил я. — Они не должны винить вас за то, что произошло.

— Должны и винят, — сказал Мануэль. — Сперва меня тоже выкупили. Стражники вытащили меня из подземелья и закрыли люк. Однако моя свобода не продлилась долго. Поскольку сам Саламаджо назначил меня своим заместителем, посланец тамплиеров об этом не знал. Я стоял на внутреннем дворе, прикрывая глаза от слепящего солнца, когда он спросил всех нас, какие посты мы занимали в отряде. Узнав, что я был помощником Саламаджо, он велел мусульманским стражникам бросить меня обратно в темницу. Он сообщил, что один из паломников нашего каравана уцелел, вернулся в Акру и рассказал о побоище великому магистру ордена. «Вы с Саламаджо приняли решение, противоречащее принципам ордена, — сказал посланец. — На вас — кровь погибших детей». Я умолял посланца передумать. Сказал, что решение принимал Саламаджо, а я пытался отговорить его.

— Я не верю тебе, Мануэль, — сказал Андре. — Ты не поступил бы так со своим другом.

— Просиди здесь с мое, Андре, — возразил Мануэль, — и тогда поговорим о том, что бы ты сделал, а чего нет, чтобы вырваться из этого ада. Мои уговоры не помогли, представитель тамплиеров покачал головой и сделал знак стражникам. Когда они повели меня обратно к пещере, я спросил у посланца, какая судьба меня ожидает. Он ответил, что великий магистр еще не решил ни моей участи, ни участи Саламаджо.