Тень Земли: Дар - Андрей Репин Страница 9

Глеб даже вскочил со своей лавки от такого предложения.

– Усыпить!! Да Вы что, дядя Старобор! Как же так можно! Разве так делают! Вы же, вроде, добрый, а такое говорите…

– Тихо, тихо, мальчик, не ярись, пожалуйста! – Никифор тоже вскочил. – Хозяин только о том и думает, как бы тебя спасти. Сядь, как полагается. Задумайся сам: наружу – никак, и здесь – никак, пищи-то не осталось почти. Оголодаешь ведь. А во сне – как будто и нет. Ты и не заметишь, как время пролетит! Это же очевидно.

– Время! И какое же время? Может, мне у вас целую неделю тут спать?

– Недельки-то, пожалуй, маловато будет, – прикинул Старобор.

– Да что вы, вообще! – взорвался Глеб. – Не буду я спать! Уйду!

И опять все в комнате осудили мальчика.

Первым высказался Пал:

– Как уйдешь – пропадешь! Ты пути не найдешь. Страж уймет твою прыть – будешь знать, как грубить.

– Глупый мальчик! – добавил кот.

– Грубиян! Неблагодарный! Негодный мальчишка! – слышалось со всех сторон.

– Скверный! Скверный! – скрипела скамейка, и Глебу показалось, что он сел на острые камни, когда Старобор, чуть ли не силой, заставил его опуститься на гладкие доски.

– Послушай меня, – устало начал объяснять хозяин, придерживая гостя за плечи и глядя ему прямо в глаза (ростом он был вровень с сидящим мальчиком). – Пора тебе повзрослеть, иначе пропадешь. Ты не ведаешь, что ждет тебя снаружи. Я ведь уже говорил, да ты, видно, запамятовал. Там зло, тьма и мука. Там страшная нечисть, которая только и ждет тебя, ибо ты для них – самая желанная добыча. Они охотятся за твоей доброй душой, сынок. Они будут терпеливо ждать, а когда ты выйдешь, тебе не будет спасения. Ты знаешь, кто такие троглодиты? Я и то мало знаю о них. Могу лишь сказать, что явились они будто бы из дальних южных земель. Где-то на юге есть горы, древние и неприступные; в пещерах жили они, избегая солнечного света, постоянно воевали друг с другом и поедали друг друга. Теперь они расплодились, видать, по всей земле. Делать они ничего не умеют, только умеют убивать. Это самые верные слуги Стража. Еще тебя поджидают бесы. Этих-то я хорошо знаю и могу защитить тебя от них.

– Это черти, что ли? – перебил Глеб.

– Это черные души злых людей, которые скитаются в поисках утраченного покоя. Земля не принимает их. Люди забыли о них. Нет у них ни плоти, ни надежды, только зло. Это как бы сгустки зла. Проходят десятки лет, прежде чем они растворяются в потоке времени, но число их не уменьшается, а только растет, ибо злых людей становится все больше.

– Чем же они опасны?

– Они служат злу. Бес может войти в душу человека и натворить много пакостей, пока человек не очистится.

– Это как же, молиться что ли?

– Нет, зачем же. Хотя и это помогает. Если душа человека добрая и сильная, она переборет беса. Разные есть бесы: некоторые смертельно опасны, но таких мало, другие беспокоят людей только во сне, таких большинство.

– А мумии, призраки и вампиры есть у вас?

– Не знаю таких, хотя сейчас я ни в чем не уверен, может и есть. А может, мы называем их по-другому. Не думал бы ты об этом.

– А Страж кто такой?

Старобор отвел глаза и помолчал, глядя вдаль, за окно, в туманную неизвестность.

– Это демон. Воплощение зла. Лучше бы тебе и не знать о нем.

– Понятно, – уныло протянул Глеб и надолго замолчал, уставившись в пол.

А Старобор прошелся по комнате, опустился в свое кресло и закрыл глаза. В сером полумраке нависла гнетущая тишина. Никифор лежал под лавкой, не мигая глядя на угли в очаге. Зяблик прикорнул на столе, сидя на краю большой деревянной миски. Жуткое безмолвие окружало дом, снаружи не доносилось ни единого звука: ни шороха листьев, ни ветра, ни шума дождя. Окна без стекол каким-то образом сдерживали густой туман, похожий на дым, и Глеб, подняв глаза к окну, подумал, что этот туман стал теперь еще мрачнее, точно облако темного болотного ила, а не светло-серый, как полчаса назад.

„А чего, собственно, думать-то! В тумане проскочим мимо всей этой нечисти, никто меня и не заметит!“ – Глеб даже оживился от такой мысли.

– Нет, – ответил Старобор. – Туман для них не помеха. Он для тебя предназначен, чтобы сбить с пути, чтобы посеять неуверенность и страх. Это ведь не обычный туман.

– Жаль, – Глеб опять сник. – Если бы ты хоть мог сделать меня невидимым, но это только в сказках бывает.

– Этого я не могу. Вот и выходит: поспишь недельки две-три – авось что-нибудь изменится к лучшему. Бесы рассеются, а троглодиты потеряют бдительность. Да и у Стража есть другие дела.

– Он же, вроде бы, спал до того, как мы его разбудили?

– Он не спит никогда. А если не занят каким-нибудь злодейством, то замирает, говорят, с закрытыми глазами и слушает жизнь на сотни верст кругом, и обдумывает свои черные замыслы. Если ничто не отвлекает его, значит все спокойно в его владениях. Ну, так как? Что ты решил?

– Не нравится мне эта затея, – рассуждал Глеб. – Родители, школа… Три недели! Может, что-нибудь другое придумать? У меня есть одна игра, там надо покрошить всех монстров. Короче, у меня пистолет, автомат и гранатомет, но их слишком много. Патроны кончаются, а к выходу из туннеля не пробиться. Так я что делаю – выставляю «мираж». Монстры глупые, они и набрасываются на мое изображение, как будто это я сам. Отвлекаются, и все – путь свободен. Я выхожу в следующий уровень, а там запас патронов, гранат и дополнительная жизнь. Может, и тут нам отвлечь как-нибудь этих троглодитов? Хотя, тоже, наверное, не подходит.

– Ну почему же? – задумался Старобор. – Надо только изловить одного троглодита. Это, пожалуй, неплохая мысль!

– И чего же мы с ним будем делать? – не понял Глеб.

– Да ничего. Он побежит в одну сторону, а вы, немного погодя, в другую.

– Побежит?

– Побежит, побежит, не сомневайся. У меня побежит! – повеселел хозяин. – Никифор! За работу.

– Уж не собирается ли многоуважаемый Старобор предпринять рискованную попытку по плану доброго, но не слишком умного мальчика, имея собственный надежный план спасения посредством усыпления?

– Я не буду говорить о недостатках моего собственного плана, как ты выражаешься, но они меня беспокоят, – ответил коту Старобор.

Тот некоторое время размышлял над его словами, а потом почесал шею и