Колесница Джагарнаута - Михаил Иванович Шевердин Страница 9

Вместе с отрядом пограничников начальник поскакал к Мурче.

— Что это вы совсем скисли? — спросил Алексей Иванович жавшегося к нему на своем коне Аббаса Кули. — На вас лица нет.

— Ничего, хозяин. Теперь сердце у меня дрожит. Увидел зеленые фуражки и вспомнил такое, что и вспоминать не хочется.

Да, Аббас Кули не забыл те недавние времена, когда он был кочакчи, контрабандистом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

С тех пор, как в царстве красоты ты сделалась владычицей, о моя царица, повсюду, где ты, есть у тебя раб.

Хосров Дехлеви

Мог ли начальник экспедиции сказать, что он теперь знает историю прекрасной джемшидки. Из отрывистых фраз, которые она неохотно бросала из-под своего искабэ, отвечая на вопросы коменданта погранзаставы Соколова, из отдельных невнятных слов ее подруги по несчастью, дальней ее родственницы, из беспорядочного рассказа Аббаса Кули, который, оказывается, занимался контрабандой на Серахском участке границы и имел даже нечто вроде базы в джемшидских кочевьях на реке Кешефруд, удалось составить некоторое представление и о Шагаретт и об истории ее продажи в рабство.

Но многое так и не прояснилось.

— Толку от этих баб не добьешься, — сказал Соколов. — Ей про одно, она про другое. Дикая какая-то.

История с работорговцами не так уж и интересовала Соколова. По имевшимся у него данным, бамийский участок границы облюбовали какие-то подозрительные элементы, обосновавшиеся в персидском городе Буджнурде. Точно было известно, что некий Нейман Зигфрид хочет перейти на советскую территорию. Зачем? Почему? Никто не знал. Соколов не без оснований связывал мурчинскую историю с этим Нейманом.

— Спугнули вы их, — недовольным тоном говорил он. — Ваш этот проныра Аббас Кули напорол… Из-за рабынь упустил главного.

Аббас Кули оказался действительно «пронырой». Не успели все позавтракать, как он появился и с заговорщическим видом поманил Алексея Ивановича.

— Все узнал, — сказал он ему на ухо.

Алексей Иванович позвал Соколова, и они уединились в маленькой балахане, чтобы послушать, что им такого порасскажет Аббас Кули.

Рассказ оказался интересным.

— Когда собака воет, ее выгоняют или… сажают на цепь. Великий джемшидский мюршид вообразил: у меня-де отличная насиб. Но он дал девчонке волю — распустил веревку на ошейнике прирученной волчицы…

— Что за манера, Аббас Кули, сравнивать девушку с собакой или… волчицей. — Начальника резанула грубость проводника. — А теперь, кто такой мюршид, почему девушка оказалась его мюридом — учеником и насиб — помощницей? Разве такое у мусульман возможно?

— Вох-вох! Что плохого в собачке? В красивой собачке? А Шагаретт умная, очень умная девушка. Мюршида, духовного наставника джемшидского племени, зовут, чтоб он подох, Абдул-ар-Раззак. А дочь джемшидского вождя девушка Шагаретт с детских лет обучена грамоте и всяким заковыристым молитвам — арабским и персидским. А оказалось, что она еще одержимая и пророчица — все слышали о Шагаретт-пророчице и в Хорасане, и на Бадхызе. Вот мюршид и взял ее себе в насиб — писать и записывать свои слюнявые слова и пустые проповеди, да и самой проповедовать. В одном вы правы, хозяин: женщинам у нас — мусульман — не полагается быть насиб, а девушка Шагаретт насиб. Вот и пойми тут.

Он развел руками, усмехнулся. По его лицу судорожно прошла целая гамма гримас. Он недоумевал.

— Говорят, девушка-насиб часто подсмеивалась над мюршидом. Иной раз даже при людях обзывала его невеждой. Мюршид испугался: своя собственная собака на него лает. Ой, хозяин, опять я про собаку! Не буду! Не буду! Ну, бранила она его, и весь авторитет у мюршида поломался. А когда вода выше головы, тут такой он вредный, и родного ребенка на дно реки положит вместо ступеньки, лишь бы голову высунуть на поверхность, воздуху вдохнуть… Мюршид съездил в Баге Багу — есть такое место в Иране. Поехал он посоветоваться к одному там помещику Али Алескеру, могущественному в тех краях человеку. И тот Али Алескер, да еще в гостях у него в то время оказался инглиз из Мешхеда, консул Хамбер, пусть отец его сгорит в могиле, оттрепали господина мюршида за уши и сказали: «Глупец ты. Зачем держишь при себе змею?» И придумали продать девушку, чтобы не было и следа ее в кочевье.

— Что она, кобылица, что ли? — возмутился Соколов. — И потом, какая же она рабыня… Вы сказали: у нее отец — вождь племени.

— Да, произошло неслыханное. Родной отец продал родную дочь…

По рассказу Аббаса Кули девушка Шагаретт была любимицей старого Джемшида. Он выделял ее из всех своих бесчисленных потомков за острый ум, за живость. Но старый Джемшид был мудр. Он любил дочь, но себя любил не меньше. И потому он побаивался Шагаретт. Он начал подозревать, что Шагаретт не питает к нему должного дочернего уважения, что она считает его глупым, выживающим из ума. Она — любимица и баловница — позволяла себе упрекать его за темноту и невежество. Порой злость поднималась у него в груди. Он впадал в бешенство. Рука его поднималась над ее головой. Но любовь и страх останавливали его. Любовь отца к дочери. Страх перед юной пророчицей.

Но так не могло продолжаться. Шагаретт подрывала его власть над племенем джемшидов. В припадке ярости Джемшид изгнал дочь — продал ее. Он не совершил с точки зрения законов степи ничего противоестественного. Вспомните библейскую историю: братья продали Иосифа Прекрасного в рабство, и все получилось прекрасно. А та черкешенка-невольница, в честь которой была названа Шагаретт? Ведь она стала египетской султаншей и матерью наследника престола…

Продавая дочь, старый Джемшид не совершил, по его мнению, ничего дурного. Прогоняя дочь, он устраивал ее судьбу. С помощью и по совету друзей — помещика Али Алескера и консула Хамбера — он прочил Шагаретт завидную партию. Ей не долго ходить в рабынях. Ей предстоит стать ханшей могущественного иомудского народа, с которым джемшиды исстари поддерживали тесные связи. Мнения у Шагаретт он не спрашивал. Червяк сомнения порой грыз его душу. Но он был уверен: самовольная, непочтительная дочь одумается и скажет «спасибо».

— Сидел в Баге Багу один человек, аллемани, — продолжал свой рассказ Аббас Кули. — Что ему там надо — никто не знал. Сначала говорили — доктор, лечит Джунаида. В Баге Багу лечится уже давно курбаши сардар Мухаммед Курбан Джунаид… Немец не доктор, его зовут Нейман…

— Зигфрид Нейман? — встрепенулся Соколов и взглянул на начальника экспедиции. — Нейман! У него есть и другое имя — Бемм, он немецкий инженер. Шляется