Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов Страница 9

«Для него же лучше, если так, — промелькнула в голове Ореста непрошеная мысль. — Мать позволила одному сыну сделать выбор, но второй раз подобного не случится…»

Принятое решение пугало своей значимостью. Царевич не раз задумывался, как распорядиться собственным будущим и уже давно задумывал отречься от престола. Но Орест не ожидал, что этот тяжелый разговор случится именно сегодня. Ему виделось, что мать еще несколько лет собиралась править Микенами единолично… Действительность оказалась куда сложнее.

Впрочем, какое теперь это имеет значение? Сделав решительный шаг навстречу новой жизни, сходить с намеченного пути Орест не собирался.

* * *

Отпустив сына, царица долго стояла в неподвижности. В сердце Клитемнестры происходила ожесточенная борьба. Давно не случалось такого, чтобы царица испытывала страх от собственных мыслей, но теперь этот день настал. Снова.

Старшему сыну больше нельзя было доверять. Орест оказался непригоден для роли, к которой его готовили с детства. А она не смогла сразу это заметить. Теперь Орест стал опасен — для микенского трона, для нее самой. Царевич вряд ли понимал, что, уплыви он в дальние края и свяжись хоть с простолюдинкой, хоть с портовой шлюхой, в его детях будет течь царская кровь Атридов… Такое «наследие» рано или поздно окажется проблемой.

А вдруг микенцы будут недовольны правлением Эгисфа? Клитемнестра с легкостью представила, как смутьяны в народе — и даже отдельные царедворцы! — идут на поклон к Оресту с просьбой принять власть, положенную тому по праву рождения. Если ее сын послушается, царство разорвут междоусобицы. Как опытная правительница, Клитемнестра понимала: ее страхи были обоснованы. Наиболее неприятные вещи имели свойство случаться в самый неподходящий момент. А значит, следовало быть готовой ко всему.

Она уже совершила роковую ошибку, не оградив царевича от влияния его сестер, старика Телефа и мечтательного Одиссея. Они испортили Ореста, и теперь ей предстояло это исправить. Сердце Клитемнестры бешено забилось в тот миг, когда она приняла роковое решение. Казалось, царица с разбегу прыгнула в черную пропасть.

Оресту придется исчезнуть навсегда.

Тогда ничто не помешает царствованию Эгисфа. Угроза для Микен сойдет на нет.

По щекам владычицы Львиного города вдруг сами собой потекли слезы, но она даже не потрудилась утереть их. Но безмолвный плач вскоре оборвался. Разум Клитемнестры уже продумывал жестокий план; ее мысли мчались, будто боевая колесница.

На долю царицы не раз выпадали испытания, с которыми она успешно справлялась. И в этот раз все будет точно так же. Такие, как она, не умели подолгу скорбеть о своих нерадивых отпрысках. Даже о покойном муже Клитемнестра совершенно не жалела, а ведь когда-то почти верила, что любит его…

Быстрым шагом царица вышла из покоев. Времени возиться со слугами и передавать указания не было — ей требовался срочный разговор с Эгисфом.

Мальчик, всегда прячущийся в тени старшего брата, теперь станет правителем… Уж он-то обрадуется этому. А если нет, Клитемнестра заставит.

Во второй раз она не допустит промаха.

Глава 4

Это был великолепный сад, наполненный светом, яркими красками и богатыми ароматами. Микенские правители издавна заботились о том, чтобы их окружала красота, сотворенная природой, а не одними лишь руками ювелиров и каменщиков.

Здесь легко было потеряться в буйстве растений. Яркое солнце и вода — неустанная забота прислуги, — превратили сад в благодатное место, сверкающее зеленью. Казалось, трава и цветы беззастенчиво радовались жизни, с неистощимой энергией стремясь к небесам. Садовникам всегда хватало работы — каждое утро они находили новые ростки и побеги. Тщательно вычищенный пруд в самом центре сада весело искрился рябью при малейшем ветерке.

Сын Клитемнестры медленно шел по тропинкам, почти не глядя по сторонам и сосредоточенно хмурясь. Ореста не занимали красоты сада, хотя в другой раз он бы с удовольствием отдохнул здесь на мягкой траве или поупражнялся в метании копья. Сейчас царевич пребывал в смятении, не до конца понимая даже, почему направился именно сюда. Возможно, его разум искал умиротворения… Вдруг звонкий женский голос прервал его думы. Орест вскинул голову.

Ну, конечно! Голоса любимых сестер Орест не спутал бы ни с чьими другими. Ифигения и Электра с удобством расположились на скамье под сенью раскидистых деревьев. Заметив брата, Электра призывно замахала рукой, и тот свернул с тропы, направившись к сестрам.

Высокая и стройная Ифигения, даже улыбаясь, выглядела отстраненной — словно мысли ее были обращены к чему-то совершенно иному. Ее лицо можно было назвать миловидным, но его портили более длинные, чем принято, черты подбородка и носа. До Электры ей было далеко — придворные шептались, что между сестрами лежала та пропасть, которая разделяет простых людей и жителей Олимпа. Электра вобрала в себя лучшие черты отца и матери. Красотой она превосходила даже Клитемнестру, о чем Оресту однажды сказал старый Телеф, добродушно посмеиваясь. Тогда царевич спросил:

— Не в этом ли кроется секрет неприязни моей матери?

Улыбка Телефа затухла, словно брошенный в воду факел.

— Царица излишне строга к Электре, это правда. Но, как мы знаем, она так же придирчива и к Ифигении. Полагаю, у Клитемнестры хватает причин для столь сдержанного отношения, пусть даже мне они неизвестны. Хотя, — старик поскреб ладонью спутанную бороду, сощурив глаза, — не сомневаюсь, что красота Электры также оказывает влияние на суждения нашей госпожи…

Орест ценил мнение старого военачальника и склонен был соглашаться с его выводами. Мать не любила Электру, зато все остальные ее обожали: смелая, независимая и энергичная, эта девушка не оставляла никого равнодушным. Возможно, лишь поэтому Клитемнестра еще не выдала дочь замуж за какого-нибудь соседского царя — знала, что столкнется с яростным сопротивлением, а сочувствующих Электре окажется немало.

Тем не менее царица Микен намеревалась в ближайшую пару лет избавиться от дочери в своем дворце, и почти перестала это скрывать. Оттого на лице Электры все чаще можно было увидеть злость или гримасу вместо приветливой улыбки. Однако на брата она смотрела с искренней любовью.

— Решил подкупить меня новым гиматием, хитрец? — сказала Электра, едва Орест уселся рядом с ней. — Должна признать, он прекрасен. Но знай: я не стану тебя выгораживать, если вздумаешь опять что-нибудь натворить, дорогой братец!

— Это просто подарок, — Орест с улыбкой приобнял сестру за плечи. — Я ведь знаю, какие цвета ты любишь. И даже удивлен, что ты не надела этот гиматий сразу же. Может, он все-таки недостаточно хорош для тебя?..

— Берегу его для вечера. Зато за ужином у меня появится отличная возможность сразить всех своей красотой! — она засмеялась, обнажив белые, ровные зубы. — А в этом