Симона Вилар - Ассасин Страница 9

Уильям сидел подле магистра де Сабле и наблюдал за присутствующими, на лицах которых читались смятение и растерянность. Магистр Госпиталя Гарнье молчал, бургундец Медведь хрустел своими волосатыми пальцами, граф Жак д’Авен растерянно скользил взором по лицам собравшихся, Конрад Монферратский кривил в усмешке рот, а белокурый гигант Леопольд Австрийский молча смотрел в свой опустевший бокал – он уже выпил разбавленное водой вино, и казалось, что, кроме мучившей герцога жажды, его больше ничего не волновало.

Епископ Бове решился сказать:

– Отчего мы говорим только о пленниках, когда не менее важным условием является передача христианам их величайшей святыни – Истинного Креста, на котором был распят Спаситель?

– Если Святой Крест и в самом деле у султана, – подал голос Гвидо де Лузиньян.

– Ну, вам виднее, Гвидо, – тут же заметил повернувшийся к нему Конрад. – Вы были при Хаттине, вам лучше знать, где Истинный Крест, который вы оставили врагам.

Маркиз не упускал случая уколоть короля Иерусалимского былым поражением. И Гвидо замолчал, только его быстро брошенный в сторону де Шампера взгляд умолял о поддержке.

Тут в разговор вступил Балиан Ибелин. Это был кряжистый, уже немолодой воин, палестинский барон, родившийся и всю жизнь проживший в Иерусалимском королевстве. Балиан, зная местные обычаи, стал уверять, что на Востоке нет ничего особенного в том, что торг затягивается. Саладин, щедрый и великодушный, готов дорого заплатить за доблестных воинов, защищавших Акру, но он любит сам ритуал торга.

– И мы должны снова ждать его решения? – Ричард откинулся на спинку кресла. Из-за его спины потоками вливался в полукруглую арку свет, и казалось, что сияние подчеркивает силуэт короля, от которого будто исходила угроза. – Тогда повторю: содержание двух с половиной тысяч пленников обходится нашей казне весьма недешево. Вы предлагаете ждать, Ибелин. Может, тогда вы готовы взять их себе на кормление? И пусть ваши люди охраняют акрцев, когда мы выступим в поход.

– Вы сами понимаете, государь, что это невозможно! – Барон всплеснул руками. – Мои земли захвачены Саладином, мне следует отвоевывать их, а на содержание пленных у меня нет денег. Поэтому я предлагаю… – Он осекся. Что он мог предложить? Ждать? А пленных повесить на шею Ричарда? Он не осмелился высказать это вслух.

Ричард сжал резные завитки на подлокотниках кресла.

– Когда вы, мессир Балиан, договаривались с Саладином о сдаче Иерусалима, вам удалось найти способ принудить его выполнить свои условия. Отчего же сейчас вы, кроме своего «предлагаю» невесть что, стали столь недогадливы?

– Тогда все было по-другому.

Ричард вдруг расхохотался.

– О да! Тогда христиане отступали, а теперь пришло наше время идти в наступление. Вы, мессир Балиан, прославленный защитник Святого Града, улавливаете разницу? А Саладин этим восточным торгом мешает нам нанести удар. И если раньше вы выставили условие, вынудив Саладина считаться с вами, мы сделаем то же самое. – Он глубоко вдохнул и продолжил: – Я уже отправил голубя с донесением к султану, а до этого сказал его брату аль-Адилю, что, если выкуп не будет внесен в оговоренный срок, торговаться и ждать мы больше не будем. И выступим!

Герцог Бургундский стукнул по столешнице своими большими волосатыми кулаками.

– Во имя самого Неба, как мы можем выступить, оставив за спиной Акру, где находится такое количество воинов Саладина? – воскликнул он. – Такая орава пленных наверняка взбунтуется, а если мы оставим малочисленную охрану… Вы понимаете, господа, что будет, если они перебьют наш гарнизон? Ведь эти пленные – отменные воины.

Собравшиеся загалдели. Нет, нет, они не могут выступить, рискуя потерять Акру, за которую столько сражались!

– Господа! – поднял руку Ричард, призывая их к вниманию. – Я для того и созвал вас, чтобы решить эту проблему. Учтите, не обговаривать ее, а решить.

Никаких предложений не последовало. Настала тишина. Только Конрад повторил, что у них еще есть надежда, что Саладин расплатится. Пустые слова. Командиры понимали, что султан попросту приковал их к Акре, что его затяжки с выполнением условий – всего лишь умелый ход, чтобы удержать крестоносцев от похода.

Шампер, сидевший подле магистра де Сабле, со своего места следил за присутствующими. Эти прославленные главы крестоносцев, столь часто утверждавшие, что ни в чем не уступают Львиному Сердцу и что он просто выбранный ими на время похода глава, сейчас, когда он передал им инициативу, попросту растерялись. Они ждали, что он возьмет на себя ответственность за решение, которое напрашивалось само собой. Чтобы потом иметь смелость сказать: мы ничего не говорили, это все Ричард Плантагенет.

И Уильям решился.

– Позвольте мне выступить, государи!

Он начал с того, что напомнил, чем обошлась осада Акры крестоносцам: погибли сорок герцогов и графов, шесть архиепископов и патриархов, умерла королева Сибилла и ее наследные малолетние принцессы, пали в боях более полутысячи иных высокопоставленных вельмож, а потерям среди неблагородных людей и простых солдат и вовсе нет числа. И все это для того, чтобы потеснить Саладина, завоевать себе крепость на побережье, куда смогут прибывать новые силы воинства Христова. Они ведут войну с султаном, которого принято восхвалять за великодушие и благородство. Но как ведет войну сам Саладин? Принято часто упоминать, что он пощадил жителей Иерусалима, но не стоит забывать, что город сдавался ему на определенных условиях, вытребованных Балианом Ибелином, – при этих словах де Шампер поклонился в сторону защитника Святого Града.

Барон сидел нахмурившись, как и многие из присутствующих. Они уже понимали, какое решение им придется принять, в душе были согласны, но не осмеливались сказать об этом вслух. И тогда де Шампер, этот храмовник, много лет воевавший в Святой земле, напомнил им, как обычно поступает Саладин с пленными. За несколько дней до того, как прокаженный король Бодуэн разбил его при Монжизаре [18], Саладин совершил рейд в окрестностях Аскалона, захватил сотни пленников, а затем по его приказу им отрубили головы. Через год после победы под Хамой султан приказал обезглавить всех попавших в плен христиан, а их было немало… Уильям также заметил, что обычай убивать пленников не был чем-то необычным у сарацин, и в доказательство поведал собравшимся, как когда-то, захватив недостроенный замок у Брода Иакова, Саладин приказал убить семьсот пленников. Его мамлюки [19]пускали пленным одному за другим литой болт в затылок, пока не перебили всех. И это лишь немногие примеры того, как поступал султан с беззащитными пленными. Так что ко времени битвы при Хаттине попавшие к нему в плен двести тридцать рыцарей Храма и Госпиталя уже знали, какая судьба им уготована. Конечно, сначала им предложили отказаться от веры в Христа и начать возвеличивать Мухаммада. Ни один из рыцарей на это не пошел. Тогда султан приказал своим мудрецам суфиям – отметьте, не воинам, а священникам! – обезглавить всех орденских братьев, причем суфии, не являвшиеся опытными убийцами, многих пленников просто порезали, не сумев убить сразу, и те умерли в мучениях, истекая кровью.