Томас Рид - Всадник без головы - английский и русский параллельные тексты

Майн Рид. Всадник без головы

Captain Mayne Reid Майн Рид. "The Headless Horseman" "A Strange Tale of Texas" Всадник без головы Prologue. ПРОЛОГ The stag of Texas, reclining in midnight lair, is startled from his slumbers by the hoof stroke of a horse. Техасский олень, дремавший в тиши ночной саванны, вздрагивает, услышав топот лошадиных копыт. He does not forsake his covert, nor yet rise to his feet. Но он не покидает своего зеленого ложа, даже не встает на ноги. His domain is shared by the wild steeds of the savannah, given to nocturnal straying. Не ему одному принадлежат эти просторы -дикие степные лошади тоже пасутся здесь по ночам. He only uprears his head; and, with antlers o'ertopping the tall grass, listens for a repetition of the sound. Он только слегка поднимает голову--над высокой травой показываются его рога--и слушает: не повторится ли звук? Again is the hoofstroke heard, but with altered intonation. Снова доносится топот копыт, но теперь он звучит иначе. There is a ring of metal-the clinking of steel against stone. Можно различить звон металла, удар стали о камень. The sound, significant to the ear of the stag, causes a quick change in his air and attitude. Этот звук, такой тревожный для оленя, вызывает быструю перемену в его поведении. Springing clear of his couch, and bounding a score of yards across the prairie, he pauses to look back upon the disturber of his dreams. Он стремительно вскакивает и мчится по прерии; но скоро он останавливается и оглядывается назад, недоумевая: кто потревожил его сон? In the clear moonlight of a southern sky, he recognises the most ruthless of his enemies-man. В ясном лунном свете южной ночи олень узнает злейшего своего врага -- человека. One is approaching upon horseback. Человек приближается верхом на лошади. Yielding to instinctive dread, he is about to resume his flight: when something in the appearance of the horseman-some unnatural seeming-holds him transfixed to the spot. Охваченный инстинктивным страхом, олень готов уже снова бежать, но что-то в облике всадника-- что-то неестественное -- приковывает его к месту. With haunches in quivering contact with the sward, and frontlet faced to the rear, he continues to gaze-his large brown eyes straining upon the intruder in a mingled expression of fear and bewilderment. Дрожа, он почти садится на задние ноги, поворачивает назад голову и продолжает смотреть--в его больших карих глазах отражаются страх и недоумение. What has challenged the stag to such protracted scrutiny? Что же заставило оленя так долго вглядываться в странную фигуру? The horse is perfect in all its parts-a splendid steed, saddled, bridled, and otherwise completely caparisoned. In it there appears nothing amiss-nothing to produce either wonder or alarm. Лошадь? Но это обыкновенный конь, оседланный, взнузданный,-- в нем нет ничего, что могло бы вызвать удивление или тревогу. But the man-the rider? Может быть, оленя испугал всадник? Ah! About him there is something to cause both-something weird-something wanting! Да, это он пугает и заставляет недоумевать -в его облике есть что-то уродливое, жуткое. By heavens! it is the head! Силы небесные! У всадника нет головы! Even the unreasoning animal can perceive this; and, after gazing a moment with wildered eyes-wondering what abnormal monster thus mocks its cervine intelligence-terror-stricken it continues its retreat; nor again pauses, till it has plunged through the waters of the Leona, and placed the current of the stream between itself and the ghastly intruder. Это очевидно даже для неразумного животного. Еще с минуту смотрит олень растерянными глазами, как бы силясь понять: что это за невиданное чудовище? Но вот, охваченный ужасом, олень снова бежит. Он не останавливается до тех пор, пока не переплывает Леону и бурный поток не отделяет его от страшного всадника. Heedless of the affrighted deer-either of its presence, or precipitate flight-the Headless Horseman rides on. Не обращая внимания на убегающего в испуге оленя, как будто даже не заметив его присутствия, всадник без головы продолжает свой путь. He, too, is going in the direction of the river. Unlike the stag, he does not seem pressed for time; but advances in a slow, tranquil pace: so silent as to seem ceremonious. Он тоже направляется к реке, но, кажется, никуда не спешит, а движется медленным, спокойным, почти церемониальным шагом. Apparently absorbed in solemn thought, he gives free rein to his steed: permitting the animal, at intervals, to snatch a mouthful of the herbage growing by the way. Словно поглощенный своими мыслями, всадник опустил поводья, и лошадь его время от времени пощипывает траву. Nor does he, by voice or gesture, urge it impatiently onward, when the howl-bark of the prairie-wolf causes it to fling its head on high, and stand snorting in its tracks. Ни голосом, ни движением не подгоняет он ее, когда, испуганная лаем койотов, она вдруг вскидывает голову и, храпя, останавливается. He appears to be under the influence of some all-absorbing emotion, from which no common incident can awake him. Кажется, что он во власти каких-то глубоких чувств и мелкие происшествия не могут вывести его из задумчивости. There is no speech-not a whisper-to betray its nature. Ни единым звуком не выдает он своей тайны. The startled stag, his own horse, the wolf, and the midnight moon, are the sole witnesses of his silent abstraction. Испуганный олень, лошадь, волк и полуночная луна -- единственные свидетели его молчаливых раздумий. His shoulders shrouded under a serap?, one edge of which, flirted up by the wind, displays a portion of his figure: his limbs encased in "water-guards" of jaguar-skin: thus sufficiently sheltered against the dews of the night, or the showers of a tropical sky, he rides on-silent as the stars shining above, unconcerned as the cicada that chirrups in the grass beneath, or the prairie breeze playing with the drapery of his dress. На плечи всадника наброшено серапе2, которое при порыве ветра приподнимается и открывает часть его фигуры; на ногах у него гетры из шкуры ягуара. Защищенный от ночной сырости и от тропических ливней, он едет вперед, молчаливый, как звезды, мерцающие над ним, беззаботный, как цикады, стрекочущие в траве, как ночной ветерок, играющий складками его одежды. Something at length appears to rouse from his reverie, and stimulate him to greater speed-his steed, at the same time. Наконец что-то, по-видимому, вывело всадника из задумчивости,-- его конь ускорил шаг. The latter, tossing up its head, gives utterance to a joyous neigh; and, with outstretched neck, and spread nostrils, advances in a gait gradually increasing to a canter. The proximity of the river explains the altered pace. Вот конь встряхнул головой и радостно заржал -- с вытянутой шеей и раздувающимися ноздрями он бежит вперед рысью и скоро уже скачет галопом: близость реки -- вот что заставило коня мчаться быстрее. The horse halts not again, till the crystal current is surging against his flanks, and the legs of his rider are submerged knee-deep under the surface. Он не останавливается до тех пор, пока не погружается в прозрачный поток так, что вода доходит всаднику до колен. The animal eagerly assuages its thirst; crosses to the opposite side; and, with vigorous stride, ascends the sloping bank. Конь с жадностью пьет; утолив жажду, он переправляется через реку и быстрой рысью взбирается по крутому берегу. Upon the crest occurs a pause: as if the rider tarried till his steed should shake the water from its flanks. Наверху всадник без головы останавливается, как бы ожидая, пока конь отряхнется от воды. There is a rattling of saddle-flaps, and stirrup-leathers, resembling thunder, amidst a cloud of vapour, white as the spray of a cataract. Раздается лязг сбруи и стремян -- словно гром загрохотал в белом облаке пара. Out of this self-constituted nimbus, the Headless Horseman emerges; and moves onward, as before. Из этого ореола появляется всадник без головы; он снова продолжает свой путь. Apparently pricked by the spur, and guided by the rein, of his rider, the horse no longer strays from the track; but steps briskly forward, as if upon a path already trodden. Видимо, подгоняемая шпорами и направляемая рукой седока, лошадь больше не сбивается с пути, а бежит уверенно вперед, словно по знакомой тропе. A treeless savannah stretches before-selvedged by the sky. Впереди, до самого горизонта, простираются безлесные просторы саванны. Outlined against the azure is seen the imperfect centaurean shape gradually dissolving in the distance, till it becomes lost to view, under the mystic gloaming of the moonlight! На небесной лазури вырисовывается силуэт загадочной фигуры, похожей на поврежденную статую кентавра; он постепенно удаляется, пока совсем не исчезает в таинственных сумерках лунного света. Chapter One. The Burnt Prairie. Глава I. ВЫЖЖЕННАЯ ПРЕРИЯ On the great plain of Texas, about a hundred miles southward from the old Spanish town of San Antonio de Bejar, the noonday sun is shedding his beams from a sky of cerulean brightness. Полуденное солнце ярко светит с безоблачного лазоревого неба над бескрайней равниной Техаса около ста миль южнее старого испанского города Сан-Антонио-де-Бехар. Under the golden light appears a group of objects, but little in unison with the landscape around them: since they betoken the presence of human beings, in a spot where there is no sign of human habitation. В золотых лучах вырисовываются предметы, необычные для дикой прерии,-- они говорят о присутствии людей там, где не видно признаков человеческого жилья. The objects in question are easily identified-even at a great distance. They are waggons; each covered with its ribbed and rounded tilt of snow-white "Osnaburgh." Даже на большом расстоянии можно разглядеть, что это фургоны; над каждым--полукруглый верх из белоснежного полотна. There are ten of them-scarce enough to constitute a "caravan" of traders, nor yet a "government train." Их десять -- слишком мало для торгового каравана или правительственного обоза. They are more likely the individual property of an emigrant; who has landed upon the coast, and is wending his way to one of the late-formed settlements on the Leona. Скорее всего, они принадлежат какому-нибудь переселенцу, который высадился на берегу моря и теперь направляется в один из новых поселков на реке Леоне. Slowly crawling across the savannah, it could scarce be told that they are in motion; but for their relative-position, in long serried line, indicating the order of march. Вытянувшись длинной вереницей, фургоны ползут по саванне так медленно, что их движение почти незаметно, и лишь по их взаимному положению в длинной цепи обоза можно о нем догадаться. The dark bodies between each two declare that the teams are attached; and that they are making progress is proved, by the retreating antelope, scared from its noonday siesta, and the long-shanked curlew, rising with a screech from the sward-both bird and beast wondering at the string of strange behemoths, thus invading their wilderness domain. Темные силуэты между фургонами свидетельствуют о том, что они запряжены; а убегающая в испуге антилопа и взлетающий с криком кроншнеп выдают, что обоз движется. Elsewhere upon the prairie, no movement may be detected-either of bird or quadruped. И зверь и птица недоумевают: что за странные чудовища вторглись в их дикие владения? It is the time of day when all tropical life becomes torpid, or seeks repose in the shade; man alone, stimulated by the love of gain, or the promptings of ambition, disregarding the laws of nature, and defying the fervour of the sun. Кроме этого, во всей прерии не видно никакого движения: ни летящей птицы, ни бегущего зверя. В этот знойный полуденный час все живое в прерии замирает или прячется в тень. So seems it with the owner of the tilted train; who, despite the relaxing influence of the fierce mid-day heat, keeps moving on. И только человек, подстрекаемый честолюбием или алчностью, нарушает законы тропической природы и бросает вызов палящему солнцу. That he is an emigrant-and not one of the ordinary class-is evidenced in a variety of ways. Так и хозяин обоза, несмотря на изнуряющую полуденную жару, продолжает свой путь. The ten large waggons of Pittsburgh build, each hauled by eight able-bodied mules; their miscellaneous contents: plenteous provisions, articles of costly furniture, even of luxe, live stock in the shape of coloured women and children; the groups of black and yellow bondsmen, walking alongside, or straggling foot-sore in the rear; the light travelling carriage in the lead, drawn by a span of sleek-coated Kentucky mules, and driven by a black Jehu, sweltering in a suit of livery; all bespeak, not a poor Northern-States settler in search of a new home, but a rich Southerner who has already purchased one, and is on his way to take possession of it. Каждый фургон запряжен восемью сильными мулами. Они везут большое количество съестных припасов, дорогую, можно даже сказать -- роскошную, мебель, черных рабынь и их детей; чернокожие невольники идут пешком рядом с обозом, а некоторые устало плетутся позади, еле переступая израненными босыми ногами. Впереди едет легкая карета, запряженная выхоленными кентуккскими мулами; на ее козлах черный кучер в ливрее изнывает от жары. Все говорит о том, что это не бедный поселенец из северных штатов ищет себе новую родину, а богатый южанин, который уже приобрел усадьбу и едет туда со своей семьей, имуществом и рабами. And this is the exact story of the train. It is the property of a planter who has landed at Indianola, on the Gulf of Matagorda; and is now travelling overland-en route for his destination. И в самом деле, обоз принадлежит плантатору, который высадился с семьей в Индианоле, та берегу залива Матагорда, и теперь пересекает прерию, направляясь к своим новым владениям. In the cort?ge that accompanies it, riding habitually at its head, is the planter himself-Woodley Poindexter-a tall thin man of fifty, with a slightly sallowish complexion, and aspect proudly severe. Среди сопровождающих обоз всадников, как всегда, впереди едет сам плантатор, Вудли Пойндекстер--высокий, худощавый человек лет пятидесяти, с бледным, болезненно желтоватым лицом и с горделиво суровой осанкой. He is simply though not inexpensively clad: in a loosely fitting frock of alpaca cloth, a waistcoat of black satin, and trousers of nankin. Одет он просто, но богато. На нем свободного покроя кафтан из альпака, жилет из черного атласа и нанковые панталоны. A shirt of finest linen shows its plaits through the opening of his vest-its collar embraced by a piece of black ribbon; while the shoe, resting in his stirrup, is of finest tanned leather. В вырезе жилета видна сорочка из тончайшего полотна, перехваченная у ворота черной лентой. На ногах, вдетых в стремена,-- башмаки из мягкой дубленой кожи. His features are shaded by a broad-brimmed Leghorn hat. От широких полей соломенной шляпы на лицо плантатора падает тень. Two horsemen are riding alongside-one on his right, the other on the left-a stripling scarce twenty, and a young man six or seven years older. Рядом с ним едут два всадника, один справа, другой слева: это юноша лет двадцати и молодой человек лет на шесть-семь старше. The former is his son-a youth, whose open cheerful countenance contrasts, not only with the severe aspect of his father, but with the somewhat sinister features on the other side, and which belong to his cousin. Первый--сын Пойндекстера. Открытое, жизнерадостное лицо юноши совсем не похоже на суровое лицо отца и на мрачную физиономию третьего всадника -- его кузена. The youth is dressed in a French blouse of sky-coloured "cottonade," with trousers of the same material; a most appropriate costume for a southern climate, and which, with the Panama hat upon his head, is equally becoming. На юноше французская блуза из хлопчатобумажной ткани небесно-голубого цвета, панталоны из того же материала; этот костюм -- самый подходящий для южного климата -- очень к лицу юноше, так же как и белая панама. The cousin, an ex-officer of volunteers, affects a military undress of dark blue cloth, with a forage cap to correspond. Его двоюродный брат -- отставной офицер-волонтер -- одет в военную форму из темно-синего сукна, на голове у него суконная фуражка. There is another horseman riding near, who, only on account of having a white skin-not white for all that-is entitled to description. Еще один всадник скачет неподалеку; у него тоже белая кожа--правда, не совсем белая. His coarser features, and cheaper habiliments; the keel-coloured "cowhide" clutched in his right hand, and flirted with such evident skill, proclaim him the overseer-and whipper up-of the swarthy pedestrians composing the entourage of the train. Грубые черты его лица, дешевая одежда, плеть, которую он держит в правой руке, так искусно ею щелкая,-- все говорит о том, что это надсмотрщик над чернокожими, их мучитель. The travelling carriage, which is a "carriole"-a sort of cross between a Jersey waggon and a barouche-has two occupants. В "карриоле" -- легкой карете, представлявшей нечто среднее между кабриолетом и ландо,--сидят две девушки. One is a young lady of the whitest skin; the other a girl of the blackest. У одной из них кожа ослепительно белая, у другой -- совсем черная. The former is the daughter of Woodley Poindexter-his only daughter. She of the sable complexion is the young lady's handmaid. Это -- единственная дочь Вудли Пойндекстера и ее чернокожая служанка. The emigrating party is from the "coast" of the Mississippi-from Louisiana. Путешественники едут с берегов Миссисипи, из штата Луизиана. The planter is not himself a native of this State-in other words a Creole; but the type is exhibited in the countenance of his son-still more in that fair face, seen occasionally through the curtains of the carriole, and whose delicate features declare descent from one of those endorsed damsels-filles ? la casette-who, more than a hundred years ago, came across the Atlantic provided with proofs of their virtue-in the casket! Сам плантатор -- не уроженец этого штата; другими словами -- не креол3. По лицу же его сына и особенно по тонким чертам его дочери, которая время от времени выглядывает из-за занавесок кареты, легко догадаться, что они потомки французской эмигрантки, одной из тех, которые более столетия назад пересекли Атлантический океан. A grand sugar planter of the South is Woodley Poindexter; one of the highest and haughtiest of his class; one of the most profuse in aristocratic hospitalities: hence the necessity of forsaking his Mississippian home, and transferring himself and his "penates, "-with only a remnant of his "niggers,"-to the wilds of south-western Texas. Вудли Пойндекстер, владелец крупных сахарных плантаций, был одним из наиболее надменных, расточительных и хлебосольных аристократов Юга. В конце концов он разорился, и ему пришлось покинуть свой дом на Миссисипи и переехать с семьей и горсточкой оставшихся негров в дикие прерии юго-западного Техаса. The sun is upon the meridian line, and almost in the zenith. Солнце почти достигло зенита. The travellers tread upon their own shadows. Путники идут медленно, наступая на собственные тени. Enervated by the excessive heat, the white horsemen sit silently in their saddles. Расслабленные нестерпимой жарой, белые всадники молча сидят в своих седлах. Even the dusky pedestrians, less sensible to its influence, have ceased their garrulous "gumbo;" and, in straggling groups, shamble listlessly along in the rear of the waggons. Даже негры, менее чувствительные к зною, прекратили свою болтовню и, сбившись в кучки, безмолвно плетутся позади фургонов. The silence-solemn as that of a funereal procession-is interrupted only at intervals by the pistol-like crack of a whip, or the loud "wo-ha," delivered in deep baritone from the thick lips of some sable teamster. Тишина, томительная, как на похоронах, время от времени прерывается лишь резким, словно выстрел пистолета, щелканьем кнута или же громким бархатистым "уоа", срывающимся с толстых губ то одного, то другого чернокожего возницы. Slowly the train moves on, as if groping its way. Медленно движется караван, как будто он идет ощупью. There is no regular road. Собственно, настоящей дороги нет. The route is indicated by the wheel-marks of some vehicles that have passed before-barely conspicuous, by having crushed the culms of the shot grass. Она обозначена только следами колес проехавших ранее повозок, следами, заметными лишь по раздавленным стеблям сочной травы. Notwithstanding the slow progress, the teams are doing their best. Несмотря на свой черепаший шаг, лошади, запряженные в фургоны, делают все, что в их силах. The planter believes himself within less than twenty miles of the end of his journey. Плантатор предполагает, что до новой усадьбы осталось не больше двадцати миль. He hopes to reach it before night: hence the march continued through the mid-day heat. Он надеется добраться туда до наступления ночи. Поэтому он и решил продолжать путь, невзирая на полуденную жару. Unexpectedly the drivers are directed to pull up, by a sign from the overseer; who has been riding a hundred yards in the advance, and who is seen to make a sudden stop-as if some obstruction had presented itself. Вдруг надсмотрщик делает знак возницам, чтобы они остановили обоз. Отъехав на сотню ярдов вперед, он внезапно натянул поводья, как будто перед каким-то препятствием. He comes trotting back towards the train. Он мчится к обозу. His gestures tell of something amiss. В его жестах -- тревога. What is it? Что случилось? There has been much talk about Indians-of a probability of their being encountered in this quarter. Can it be the red-skinned marauders? Scarcely: the gestures of the overseer do not betray actual alarm. Не индейцы ли? Г оворили, что они появляются в этих местах. "What is it, Mr Sansom?" asked the planter, as the man rode up. -- Что случилось, мистер Сансом?--спросил плантатор, когда всадник приблизился. "The grass air burnt. -- Трава выжжена. The prairy's been afire." В прерии был пожар. "Been on fire! -- Был пожар? Is it on fire now?" hurriedly inquired the owner of the waggons, with an apprehensive glance towards the travelling carriage. "Where? Но ведь сейчас прерия не горит? --быстро спрашивает хозяин обоза, бросая беспокойный взгляд в сторону кареты.-- Где? I see no smoke!" Я не вижу дыма. "No, sir-no," stammered the overseer, becoming conscious that he had caused unnecessary alarm; "I didn't say it air afire now: only thet it hez been, an the hul ground air as black as the ten o' spades." -- Нет, сэр,--бормочет надсмотрщик, поняв, что он поднял напрасную тревогу, -- я не говорил, что она сейчас горит, я только сказал, что прерия горела и вся земля стала черной, что твоя пиковая десятка. "Ta-tat! what of that? -- Ну, это не беда! I suppose we can travel over a black prairie, as safely as a green one? Мне кажется, мы так же спокойно можем путешествовать по черной прерии, как и по зеленой. "What nonsense of you, Josh Sansom, to raise such a row about nothing-frightening people out of their senses! -- Глупо, Джош Сансом, поднимать шум из-за пустяков!.. Ho! there, you niggers! Эй вы, черномазые, пошевеливайтесь! Lay the leather to your teams, and let the train proceed. Берись за кнуты! Whip up!-whip up!" Погоняй! Погоняй! "But, Captain Calhoun," protested the overseer, in response to the gentleman who had reproached him in such chaste terms; "how air we to find the way?" -- Но скажите, капитан Колхаун,-- возразил надсмотрщик человеку, который так резко отчитал его,-- как же мы найдем дорогу? "Find the way! -- Зачем искать дорогу? What are you raving about? Какой вздор! We haven't lost it-have we?" Разве мы с нее сбились? "I'm afeerd we hev, though. -- Боюсь, что да. The wheel-tracks ain't no longer to be seen. They're burnt out, along wi' the grass." Следов колес не видно: они сгорели вместе с травой. "What matters that? -- Пустяки! I reckon we can cross a piece of scorched prairie, without wheel-marks to guide us? Как будто нельзя пересечь выжженный участок и без следов. We'll find them again on the other side." Мы найдем их на той стороне. "Ye-es," na?vely responded the overseer, who, although a "down-easter," had been far enough west to have learnt something of frontier life; "if theer air any other side. I kedn't see it out o' the seddle-ne'er a sign o' it." -- Да, если только там осталась другая сторона,-- простодушно ответил надсмотрщик, который, хотя и был уроженцем восточных штатов, не раз бывал и на западной окраине прерии и знал, что такое пограничная жизнь.--Что-то ее не видно, хоть я и с седла гляжу!.. "Whip up, niggers! whip up!" shouted Calhoun, without heeding the remark; and spurring onwards, as a sign that the order was to be obeyed. -- Погоняй, черномазые! Погоняй! -- закричал Колхаун, прервав разговор. Пришпорив лошадь, он поскакал вперед, давая этим понять, что распоряжение должно быть выполнено. The teams are again set in motion; and, after advancing to the edge of the burnt tract, without instructions from any one, are once more brought to a stand. Обоз опять тронулся, но, подойдя к границе выжженной прерии, внезапно остановился. The white men on horseback draw together for a consultation. Всадники съезжаются вместе, чтобы обсудить, что делать. There is need: as all are satisfied by a single glance directed to the ground before them. Положение трудное,-- в этом все убедились, взглянув на равнину, которая расстилалась перед ними. Far as the eye can reach the country is of one uniform colour-black as Erebus. Кругом не видно ничего, кроме черных просторов. There is nothing green-not a blade of grass-not a reed nor weed! Нигде никакой зелени -- ни стебелька, ни травинки. It is after the summer solstice. Пожар прошел недавно -- во время летнего солнцестояния. The ripened culms of the gramineae, and the stalks of the prairie flowers, have alike crumbled into dust under the devastating breath of fire. Созревшие травы и яркие цветы прерии -- все превратилось в пепел под разрушающим дыханием огня. In front-on the right and left-to the utmost verge of vision extends the scene of desolation. Впереди, направо, налево, насколько хватает зрения, простирается картина опустошения. Over it the cerulean sky is changed to a darker blue; the sun, though clear of clouds, seems to scowl rather than shine-as if reciprocating the frown of the earth. Небо теперь не лазоревое -- оно стало темно-синим, а солнце, хотя и не заслонено облаками, как будто не хочет здесь светить и словно хмурится, глядя на мрачную землю. The overseer has made a correct report-there is no trail visible. Надсмотрщик сказал правду: не осталось и следов дороги. The action of the fire, as it raged among the ripe grass, has eliminated the impression of the wheels hitherto indicating the route. Пожар, испепеливший созревшие травы прерии, уничтожил и следы колес, указывавших раньше дорогу. "What are we to do?" The planter himself put this inquiry, in a tone that told of a vacillating spirit. -- Что же нам делать? -- Этот вопрос задает сам плантатор, и в голосе его звучит растерянность. "Do, uncle Woodley! What else but keep straight on? -- Что, делать, дядя Вудли?.. Конечно, продолжать путь. The river must be on the other side? Река должна быть по ту сторону пожарища. If we don't hit the crossing, to a half mile or so, we can go up, or down the bank-as the case may require." Если нам не удастся найти переправу на расстоянии полумили, мы поднимемся вверх по течению или спустимся вниз... Там видно будет. "But, Cassius: if we should lose our way?" -- Но, Кассий, ведь этак мы заблудимся! "We can't. -- Вряд ли... There's but a patch of this, I suppose? Мне кажется, что выгоревшее пространство не так велико. If we do go a little astray, we must come out somewhere-on one side, or the other." Не беда, если мы немного собьемся с дороги: все равно, рано или поздно, мы выйдем к реке в том или ином месте. "Well, nephew, you know best: I shall be guided by you." -- Хорошо, мой друг. Тебе лучше знать, я положусь на тебя. "No fear, uncle. -- Не бойтесь, дядя. I've made my way out of a worse fix than this. Мне случалось бывать и не в таких переделках... Drive on, niggers! Вперед, негры! Keep straight after me." За мной! The ex-officer of volunteers, casting a conceited glance towards the travelling carriage-through the curtains of which appears a fair face, slightly shadowed with anxiety-gives the spur to his horse; and with confident air trots onward. И отставной офицер бросает самодовольный взгляд в сторону кареты, из-за занавесок которой выглядывает прекрасное, слегка встревоженное лицо девушки. Колхаун шпорит лошадь и самоуверенно скачет вперед. A chorus of whipcracks is succeeded by the trampling of fourscore mules, mingled with the clanking of wheels against their hubs. Вслед за щелканьем кнутов слышится топот копыт восьми--десяти мулов, смешанный со скрипом колес. The waggon-train is once more in motion. Фургоны снова двинулись в путь. The mules step out with greater rapidity. Мулы идут быстрее. The sable surface, strange to their eyes, excites them to brisker action-causing them to raise the hoof, as soon as it touches the turf. Черная поверхность, непривычная для глаз животных, словно подгоняет их; едва успев коснуться пепла копытами, они тотчас же снова поднимают ноги. The younger animals show fear-snorting, as they advance. Молодые мулы храпят в испуге. In time their apprehensions become allayed; and, taking the cue from their older associates, they move on steadily as before. Мало-помалу они успокаиваются и, глядя на старших, идут вслед за ними ровным шагом. A mile or more is made, apparently in a direct line from the point of starting. Так караван проходит около мили. Then there is a halt. Затем он снова останавливается. The self-appointed guide has ordered it. Это распоряжение отдал человек, который сам вызвался быть проводником. He has reined up his horse; and is sitting in the saddle with less show of confidence. Он натягивает поводья, но в позе его уже нет прежней самоуверенности. He appears to be puzzled about the direction. Должно быть, он озадачен, не зная, куда ехать. The landscape-if such it may be called-has assumed a change; though not for the better. Ландшафт, если только его можно так назвать, изменился, но не к лучшему. It is still sable as ever, to the verge of the horizon. Все по-прежнему черно до самого горизонта. But the surface is no longer a plain: it rolls. Только поверхность уже не ровная: она стала волнистой. There are ridges-gentle undulations-with valleys between. Цепи холмов перемежаются долинами. They are not entirely treeless-though nothing that may be termed a tree is in sight. Нельзя сказать, что здесь совсем нет деревьев, xoтя то, что от них осталось, едва ли можно так назвать. There have been such, before the fire-algarobias, mezquites, and others of the acacia family-standing solitary, or in copses. Здесь были деревья до пожара -- алгаробо4, мескито5 и еще некоторые виды акации росли здесь в одиночку и рощами. Their light pinnate foliage has disappeared like flax before the flame. Their existence is only evidenced by charred trunks, and blackened boughs. Их перистая листва исчезла без следа, остались только обуглившиеся стволы и почерневшие ветки. "You've lost the way, nephew?" said the planter, riding rapidly up. -- Ты сбился с дороги, мой друг? -- спрашивает плантатор, поспешно подъезжая к племяннику. "No uncle-not yet. -- Нет, дядя, пока нет. I've only stopped to have a look. Я остановился, чтобы оглядеться. It must lie in this direction-down that valley. Нам нужно ехать вот по этой долине. Let them drive on. Пусть караван продолжает путь. We're going all right-I'll answer for it." Мы едем правильно, я за это ручаюсь. Once more in motion-adown the slope-then along the valley-then up the acclivity of another ridge-and then there is a second stoppage upon its crest. Караван снова трогается. Спускается вниз по склону, направляется вдоль долины, снова взбирается по откосу и на гребне возвышенности опять останавливается. "You've lost the way, Cash?" said the planter, coming up and repeating his former observation. -- Ты все же сбился с дороги, Каш? -повторяет свой вопрос плантатор, подъезжая к племяннику. "Damned if I don't believe I have, uncle!" responded the nephew, in a tone of not very respectful mistrust. -- Черт побери! Бoюcь, что ты пpaв, дядя. "Anyhow; who the devil could find his way out of an ashpit like this? Ho скажи, какой дьявол мог бы вообще отыскать дорогу на этом пожарище!.. No, no!" he continued, reluctant to betray his embarrassment as the carriole came up. "I see now. Нет-нет! -- вдруг восклицает Колхаун, увидев, что карета подъехала совсем близко.-- Мне теперь все ясно. We're all right yet. Мы едем правильно. The river must be in this direction. Река должна быть вон в том направлении. Come on!" Вперед! On goes the guide, evidently irresolute. И капитан шпорит лошадь, по-видимому сам не зная, куда ехать. On follow the sable teamsters, who, despite their stolidity, do not fail to note some signs of vacillation. Фургоны следуют за ним, но от возниц не ускользнуло замешательство Колхауна. They can tell that they are no longer advancing in a direct line; but circuitously among the copses, and across the glades that stretch between. Они замечают, что обоз движется не прямо вперед, а кружит по долинам между рощицами. All are gratified by a shout from the conductor, announcing recovered confidence. Но вот ободряющий возглас вожатого сразу поднимает настроение путников. In response there is a universal explosion of whipcord, with joyous exclamations. Дружно щелкают кнуты, слышатся радостные восклицания. Once more they are stretching their teams along a travelled road-where a half-score of wheeled vehicles must have passed before them. Путешественники вновь на дороге, где до них проехало, должно быть, с десяток повозок. And not long before: the wheel-tracks are of recent impress-the hoof-prints of the animals fresh as if made within the hour. И это было совсем недавно: отпечатки колес и копыт совершенно свежие, как будто они сделаны час назад. A train of waggons, not unlike their own, must have passed over the burnt prairie! Видимо, по выжженной прерии проехал такой же караван. Like themselves, it could only be going towards the Leona: perhaps some government convoy on its way to Fort Inge? Как и они, он, должно быть, держал свой путь к берегам Леоны; очень вероятно, что это правительственный обоз, который направляется в форт Индж. In that case they have only to keep in the same track. The Fort is on the line of their march-but a short distance beyond the point where their journey is to terminate. В таком случае, остается только двигаться по его следам, форт находится в том же направлении, лишь немного дальше новой усадьбы. Nothing could be more opportune. Ничего лучшего нельзя было и ожидать. The guide, hitherto perplexed-though without acknowledging it-is at once relieved of all anxiety; and with a fresh exhibition of conceit, orders the route to be resumed. От замешательства Колхауна не остается и следа, он снова воспрянул духом и с чувством нескрываемого самодовольства отдает распоряжение трогаться. For a mile or more the waggon-tracks are followed-not in a direct line, but bending about among the skeleton copses. На протяжении мили, а может быть и больше, караван идет по найденным следам. Они ведут не прямо вперед, но кружат среди обгоревших рощ. The countenance of Cassius Calhoun, for a while wearing a confident look, gradually becomes clouded. Самодовольная уверенность Кассия Колхауна переходит в мрачное уныние. It assumes the profoundest expression of despondency, on discovering that the four-and-forty wheel-tracks he is following, have been made by ten Pittsburgh waggons, and a carriole-the same that are now following him, and in whose company he has been travelling all the way from the Gulf of Matagorda! На лице его отражается глубокое отчаяние, когда он наконец догадывается, что следы сорока четырех колес, по которым они едут, были оставлены каретой и десятью фургонами -теми самыми, что следуют сейчас зa ним, и с которыми он проделал весь путь от залива Матагорда. Chapter Two. The Trail of the Lazo. Глава II. СЛЕД ЛАССО Beyond doubt, the waggons of Woodley Poindexter were going over ground already traced by the tiring of their wheels. Не оставалось никаких сомнений, что фургоны Вудли Пойндекстера шли по следам своих же колес. "Our own tracks!" muttered Calhoun on making the discovery, adding a fierce oath as he reined up. -- Наши следы! -- пробормотал Колхаун; сделав это открытие, он натянул поводья и разразился проклятиями. "Our own tracks! -- Наши следы? What mean you, Cassius? Что ты этим хочешь сказать, Кассий? You don't say we've been travelling-" Неужели мы едем... "On our own tracks. -- ...по нашим собственным следам. I do, uncle; that very thing. Да, именно это я и хочу сказать. We must have made a complete circumbendibus of it. Мы описали полный круг. See! here's the hind hoof of my own horse, with half a shoe off; and there's the foot of the niggers. Смотрите: вот заднее копыто моей лошади -отпечаток половины подковы, а вот следы негров. Besides, I can tell the ground. Теперь я узнаю и место. That's the very hill we went down as we left our last stopping place. Это тот самый холм, откуда мы спускались после нашей последней остановки. Hang the crooked luck! We've made a couple of miles for nothing." Вот уж чертовски не повезло -- напрасно проехали около двух миль! Embarrassment is no longer the only expression upon the face of the speaker. It has deepened to chagrin, with an admixture of shame. Теперь на лице Колхауна заметно не только растерянность -- на нем появились горькая досада и стыд. It is through him that the train is without a regular guide. Это он виноват, что в караване нет настоящего проводника. One, engaged at Indianola, had piloted them to their last camping place. There, in consequence of some dispute, due to the surly temper of the ex-captain of volunteers, the man had demanded his dismissal, and gone back. Тот, которого наняли в Индианоле, сопровождал их до последней стоянки; там, поспорив с заносчивым капитаном, он попросил расчет и отправился назад. For this-as also for an ill-timed display of confidence in his power to conduct the march-is the planter's nephew now suffering under a sense of shame. Все это, а также чрезмерная самоуверенность, с которой он вызвался вести караван, заставляют теперь племянника плантатора испытывать мучительный стыд. He feels it keenly as the carriole comes up, and bright eyes become witnesses of his discomfiture. Его настроение становится совсем мрачным, когда приближается карета и прекрасные глаза видят его замешательство. Poindexter does not repeat his inquiry. Пойндекстер больше не задает вопросов. That the road is lost is a fact evident to all. Для всех теперь ясно, что они сбились с пути. Even the barefooted or "broganned" pedestrians have recognised their long-heeled footprints, and become aware that they are for the second time treading upon the same ground. Даже босоногие пешеходы узнали отпечатки своих ног и поняли, что идут по этим местам уже во второй раз. There is a general halt, succeeded by an animated conversation among the white men. Караван опять остановился; всадники возбужденно совещаются. The situation is serious: the planter himself believes it to be so. Положение серьезное: так думает и сам плантатор. He cannot that day reach the end of his journey-a thing upon which he had set his mind. Он потерял надежду до наступления темноты закончить путешествие, как предполагал раньше. That is the very least misfortune that can befall them. Но это еще не самая большая беда. There are others possible, and probable. Кто знает, что ждет их впереди? There are perils upon the burnt plain. Выжженная прерия полна опасностей. They may be compelled to spend the night upon it, with no water for their animals. Perhaps a second day and night-or longer-who can tell how long? Быть может, им предстоит провести здесь ночь, и негде будет достать воды, чтобы напоить мулов. А может быть, и не одну ночь? How are they to find their way? Но как же найти дорогу? The sun is beginning to descend; though still too high in heaven to indicate his line of declination. By waiting a while they may discover the quarters of the compass. Солнце начинает клониться к западу, хотя все еще стоит слишком высоко, чтобы уловить, в какую сторону оно движется; однако через некоторое время можно было бы определить, где находятся страны света. But to what purpose? Но что толку? The knowledge of east, west, north, and south can avail nothing now: they have lost their line of march. Даже если они узнают, где находятся восток, запад, север и юг, ничего не изменится -- они потеряли направление! Calhoun has become cautious. Колхаун стал осторожнее. He no longer volunteers to point out the path. Он уже больше не претендует на роль проводника. He hesitates to repeat his pioneering experiments-after such manifest and shameful failure. После такой позорной неудачи у него не хватает на это смелости. A ten minutes' discussion terminates in nothing. No one can suggest a feasible plan of proceeding. Минут десять они совещаются, но никто не может предложить разумный план действий. No one knows how to escape from the embrace of that dark desert, which appears to cloud not only the sun and sky, but the countenances of all who enter within its limits. Никто не знает, как вырваться из этой черной прерии, которая заволакивает черной пеленой не только солнце и небо, но и лица тех, кто попал в ее пределы. A flock of black vultures is seen flying afar off. Высоко в небе показалась стая черных грифов. They come nearer, and nearer. Они все приближаются. Some alight upon the ground-others hover above the heads of the strayed travellers. Некоторые из них опускаются на землю, другие кружат над головами заблудившихся путников. Is there a boding in the behaviour of the birds? В поведении хищников есть что-то зловещее. Another ten minutes is spent in the midst of moral and physical gloom. Прошло еще десять гнетущих минут. Then, as if by a benignant mandate from heaven, does cheerfulness re-assume its sway. The cause? A horseman riding in the direction of the train! И вдруг к людям вернулась бодрость: они увидели всадника, скачущего прямо к обозу. An unexpected sight: who could have looked for human being in such a place? Какая неожиданная радость! Кто бы мог подумать, что в таком месте можно встретить человека! All eyes simultaneously sparkle with joy; as if, in the approach of the horseman, they beheld the advent of a saviour! Снова надежда засветилась в глазах путников -- в приближающемся всаднике они видят своего спасителя. "He's coming this way, is he not?" inquired the planter, scarce confident in his failing sight. -- Ведь он едет к нам, не правда ли? -- спросил плантатор, не веря своим глазам. "Yes, father; straight as he can ride," replied Henry, lifting the hat from his head, and waving it on high: the action accompanied by a shout intended to attract the horseman. -- Да, отец, он едет прямо к нам,-- ответил Генри и стал кричать и размахивать шляпой высоко над головой, чтобы привлечь внимание всадника. The signal was superfluous. The stranger had already sighted the halted waggons; and, riding towards them at a gallop, was soon within speaking distance. Но это было излишне -- всадник и без того заметил остановившийся караван. Он скакал галопом и скоро приблизился настолько, что можно было окликнуть его. He did not draw bridle, until he had passed the train; and arrived upon the spot occupied by the planter and his party. Он натянул поводья, только когда миновал обоз, и подъехал к плантатору и его спутникам. "A Mexican!" whispered Henry, drawing his deduction from the habiliments of the horseman. -- Мексиканец,-- прошептал Генри, взглянув на одежду незнакомца. "So much the better," replied Poindexter, in the same tone of voice; "he'll be all the more likely to know the road." -- Тем лучше, -- так же тихо ответил ему отец. -Тогда он наверняка знает дорогу. "Not a bit of Mexican about him," muttered Calhoun, "excepting the rig. I'll soon see. -- Ничего мексиканского в нем нет, кроме костюма, -- пробормотал Колхаун.-- Я сейчас это узнаю... Buenos dias, cavallero! Buenos dias, cavallero! Esta V. Mexicano?" (Good day, sir! are you a Mexican?) Esta Vuestra Mexicano? (Добрый день, кабальеро! Вы мексиканец?) "No, indeed," replied the stranger, with a protesting smile. "Anything but that. -- О нет,-- ответил тот, улыбнувшись.-- Я совсем не мексиканец. I can speak to you in Spanish, if you prefer it; but I dare say you will understand me better in English: which, I presume, is your native tongue?" Я могу объясняться с вами и по-испански, если хотите, но, мне кажется, вы лучше поймете меня, если мы будем говорить по-английски -- ведь это ваш родной язык? Не так ли? Calhoun, suspecting that he had spoken indifferent Spanish, or indifferently pronounced it, refrains from making rejoinder. Колхаун подумал, что допустил какую-то ошибку в своей фразе или же не справился с произношением, и поэтому воздержался от ответа. "American, sir," replied Poindexter, his national pride feeling slightly piqued. -- Мы американцы, сэр,-- ответил Пойндекстер с чувством уязвленной национальной гордости. Then, as if fearing to offend the man from whom he intended asking a favour, he added: "Yes, sir; we are all Americans-from the Southern States." Затем, как бы боясь обидеть человека, от которого ждал помощи, добавил: -- Да, сэр, мы все американцы, из южных штатов. "That I can perceive by your following." An expression of contempt-scarce perceptible-showed itself upon the countenance of the speaker, as his eye rested upon the groups of black bondsmen. "I can perceive, too," he added, "that you are strangers to prairie travelling. -- Это легко определить по вашим спутникам,--сказал всадник с едва уловимой презрительной усмешкой, взглянув в сторону негров-невольников.-- Нетрудно заметить также,-- добавил он,-- что вы впервые путешествуете по прерии. You have lost your way?" Вы сбились с дороги? "We have, sir; and have very little prospect of recovering it, unless we may count upon your kindness to direct us." -- Да, сэр, и у нас нет никакой надежды найти ее, если только вы не будете так добры и не поможете нам. "Not much kindness in that. -- Стоит ли говорить о таких пустяках! By the merest chance I came upon your trail, as I was crossing the prairie. Совершенно случайно я заметил ваши следы, когда ехал по прерии. I saw you were going astray; and have ridden this way to set you right." Поняв, что вы заблудились, я прискакал сюда, чтобы помочь вам. "It is very good of you. -- Это очень любезно с вашей стороны. We shall be most thankful, sir. Мы вам признательны, сэр. My name is Poindexter-Woodley Poindexter, of Louisiana. Меня зовут Пойндекстер -- Вудли Пойндекстер из Луизианы. I have purchased a property on the Leona river, near Fort Inge. Я купил усадьбу на берегу Леоны, вблизи форта Индж. We were in hopes of reaching it before nightfall. Мы надеялись добраться туда засветло. Can we do so?" Как вы думаете, мы успеем? "There is nothing to hinder you: if you follow the instructions I shall give." -- Разумеется. Если только будете следовать моим указаниям. On saying this, the stranger rode a few paces apart; and appeared to scrutinise the country-as if to determine the direction which the travellers should take. Сказав это, незнакомец отъехал на некоторое расстояние. Казалось, он изучает местность, стараясь определить, в каком направлении должны двигаться путешеств