Роберт Говард - Лучшая бойцовская пара

Роберт Говард

Лучшая бойцовская пара

Когда мы с моим белым бульдогом Майком мирно попивали пиво в портовом кабачке, к нам, пыхтя от возбуждения, причалил Порки Страус.

— Эй, Стив! — завизжал он. — Как тебе это нравится? В порту объявился Джо Ритчи со своим Злодеем!

— Ну и что? — удивился я.

— То есть как это — ну и что? Ты, видать, не слыхал о Злодее, тигровом боевом бульдоге Ритчи? Он же чемпион! Задрал больше бойцовых собак, чем…

— Ну да, — нетерпеливо перебил я. — Слышал. В каждом азиатском порту только о них и говорят!

— Жаль, что не поглядеть его в деле! — опечаленно произнес Порки.

— Почему? — вмешался тут хитроглазый бармен Джонни Бленн.

— Да потому, что в Сингапуре нет ни одной собаки, которая могла бы противостоять ему! Фриц Штайнман, тот, что заправляет собачьими боями, прочесал весь порт и не нашел ни одной псины, чей хозяин выставил бы на поединок своего питомца против Злодея. А вот мне, кажется, повезло! Самое большое удовольствие в жизни увидеть на ринге самую боевую собаку! Слушай, Стив, почему бы тебе не выставить против него Майка?

— Не выйдет — сказал я. — Майк и так зарабатывает на улицах немало царапин! Кроме того, скажу честно: считаю собачьи бои грязной игрой! Пару прекрасных, здоровых собак, полных боевого задора, бросают в бетонную яму перегрызать друг другу глотки на потеху кучке безмозглых, жестоких идиотов, жаждущих поиметь несколько вшивых долларов!

— Но собакам нравится драться! — возразил Порки. — Это у них в крови!

— Подраться любит всякий храбрец, и человек, и собака. Но собаки дерутся на улицах из-за косточки, или для забавы, или просто, чтобы выяснить, кто сильнее! Но драка в яме — слишком подлое дело, чтобы я в него ввязался. И Майка я на эту живодерню не отдам!

— Да отвяжись ты от него, Порки, — ухмыльнулся Джонни Бленн. — У него нервишки слабоваты, чтобы глазеть на такие грубые игры! Правда, морячок?

— Ну хватит, — заревел я, — повежливее, ты, портовая крыса! Никогда не связываюсь с такими, как ты, но для тебя могу сделать исключение! Затрещина тебе не помешает!

И я замахнулся своим огромным кулаком. Джонни побледнел и принялся скрести стойку с таким остервенением, словно собирался поставить рекорд чистоты!

Бросив взгляд на Порки, я произнес:

— Я прекрасно знаю, что Майк может победить этого Злодея. Мне надоели слухи об этом пестром убийце. Майк может победить в этом паршивом порту любую собаку. Так же, как я могу одолеть здесь всякого. Если Злодей схлестнется с Майком на улице и посмеет напасть на него, Майк задаст ему перцу. Но втянуть моего пса в грязную аферу Фрица Штайнмана я не позволю!

Эту гневную тираду я завершил таким ударом по столу, что треснула столешница и стаканы на стойке подпрыгнули.

— Ну конечно, Стив, — примирительно залепетал Порки, трясущейся рукой напивая себе выпивку. — Я не хотел тебя обидеть! Ей богу, не хотел! Ладно, мне пора.

— Будь здоров, — проворчат я, и Порки отчалил.

Когда мы с Майком вышли на улицу, к нам прогулочным шагом подошел человек, тусовавшийся поблизости от кабачка. Я узнал его — это был Филип Д'Арси. Имя его хорошо известно во всех частях света. Высокий, стройный, атлетически сложенный парень, с холодными серыми глазами, крепкой челюстью, одетый в неизменно элегантный костюм. Филип принадлежал к числу так называемых джентльменов-авантюристов и занимался всем, что попадалось под руку: руководил революцией в Южной Америке, летал на военном самолете во время Балканского конфликта и даже участвовал в исследовательской экспедиции в Конго. Он мастерски владел огнестрельным оружием и славился сокрушительным ударом — если кто смел ему перечить.

— Славная у тебя собачка, Костиган, — произнес он. — Совсем белая, ни единого пятнышка! Это приносит хозяину счастье!

Я слышал, что у Д'Арси было множество всяких предрассудков, свойственных людям, которым не на что положиться, кроме своих рук и ума…

— Это самый боевой пес в Мире! — похвастался я.

— Сразу видно! — согласился он, пристально осматривая Майка. — Сильные челюсти, хорошие зубы, широко расставленные глаза, мощная грудь и железные лапы! Костиган! Даю тебе за него сто долларов! Он того стоит!

— Хочешь, чтобы я продал тебе Майка? — не поверил я своим ушам.

— Ну да, а почему бы нет?

— Почему бы и нет? — возмутился я. — А ты не хочешь за сто долларов продать родного брата? Майк не продается, забудь об этом!

— Но он мне нужен! — настаивал Д'Арси. — Белая собака со смуглым хозяином — это принесет мне счастье! Белые собаки всегда приносили счастье! А оно в последнее время от меня отвернулось! Даю его пятьдесят, идет?

— Д'Арси! Ты можешь стоять здесь и повышать цену сколько влезет, но я все равно не продам Майка! Мы с ним истоптали весь мир и слишком давно живем вместе — так что не о чем и говорить!

На секунду в его глазах мелькнул огонек: очень уж он не любил, когда выходило против его желания; Однако на этот раз он сдержался и пожал плечами:

— Ну ладно, забудем об этом! Давай выпьем!

Мы вернулись в кабачок и выпили. Он ушел, а мы с Майком отправились… Вернее, я отправился в парикмахерскую, чтобы побриться: вечером мне предстояло сразиться с неким типом на ринге, и мне хотелось быть в полном порядке.

После бритья мы с Майком прогуливались вдоль доков, и вдруг я услышал какой-то свист. Оглядевшись по сторонам, я увидел желтую руку, призывно махавшую мне из-за ящиков. Я двинулся в том направлении и обнаружил маленького китайца. Он приложил палец к губам, протянул сложенный вчетверо лист бумаги и тут же исчез, прежде чем я успел что-либо спросить.

Развернув бумагу, я прочел записку, написанную женским почерком:

«Дорогой Стив! Я ваша давняя поклонница, но у меня не хватало смелости познакомиться с вами лично. Не сочтете ли вы за излишнюю дерзость, если я попрошу вас предоставить мне возможность высказать свое восхищение при личной встрече? Если не возражаете, встретимся, как только стемнеет, возле Манчу-Хауз на Танген-Роуд. Ваша поклонница. Умоляю, приходите. Вы похитили мое сердце!»

— Майк, — задумчиво обратился я к другу, — почему я так нравлюсь женщинам? Я не знаю даже имени этой девушки, а она в одночасье по мне сохнет? Боюсь, — я тихо вздохнул, — во мне есть что-то роковое.

Майк с ленцой зевнул. Нет, он совершенно лишен романтизма!

Я вернулся в парикмахерскую, попросил уложить волосы гелем и опрыскать одеколоном. Встречаясь с дамами, я всегда стараюсь выглядеть элегантно!

Когда, по выражению поэтов, на землю пал вечер, я отправился из порта по извилистой окраинной улице. Местные почему-то называют ее Танген-Роуд, хотя причин для этого я не заметил. Грязные, тусклые фонари, стоявшие очень далеко друг от друга, едва освещали улицу. По обеим сторонам тянулись неказистые лавочки и убогие лачуги. Казалось, я бреду среди каких-то развалин.