Виталий Мелентьев - Одни сутки войны Страница 10

— Так. Почему все же ты уверен, что Курт сказал правду? Может, он врал.

— Нет. Он говорил правду. Он не отвечал на мои вопросы, а подтверждал или отрицал их. Такой, как он, быстро ложь не придумает. Правду говорил. А свидетельство тому — саперы.

— Какие предложения насчет связи?

— Погоди. Как ни говори, а проверять Курта нам еще придется. Карты у нас нет, а нам нужно точное расположение новых частей. Поэтому давай определим такой порядок. Сегодня день, до вечера, ведем подслушивание на всех линиях, что попадутся. Одновременно ищем связь. Если подвернется «язык» — берем и потрошим. Кстати, не исключено, что легковые машины, особенно специальные, вроде того тягача, могут иметь радиостанции. Если все удастся, вечером ты уйдешь к своим, а я останусь.

— Опять ты один решаешь!

— Возражай.

— Почему идти должен я и почему в одиночку?

— Нельзя рисковать. Если не пройдешь ты, завтра двинусь я. Почему лучше остаться мне? Я знаю язык. Еще одно: сигнал, что ты вышел к своим, — три красные ракеты в сторону… Нет, вспугивать не годится.

— Кого вспугивать?

— Я хотел сказать, в сторону поймы. Наоборот, на юг, в сторону Радова. Через каждые полчаса. Откуда-нибудь с дерева эти сигналы можно будет заметить.

— Ты говоришь так, словно я уже ухожу.

— Не злись, Николай. Мы сейчас не принадлежим себе. Если по каким-либо причинам первым придется идти мне, то сигналы у нас с тобой уже отработаны. Замечания есть?

Сутоцкий помялся, улыбнулся и буркнул:

— Жрать хочется.

— Точно! Что там будет впереди — посмотрим, а паек нужно срубать, пока он есть. А потом… Мало ли что будет потом!

Они поели, ополовинили фляжки, закурили.

Сутоцкий перевернулся на живот и задумчиво спросил:

— Послушай, Андрей, а что это за линия такая? На столбах.

— Вот и я думаю. Заметь, немецкий сапер возмущался, что ее нельзя трогать, Курт осматривал… А я, дурак, у него не спросил.

— Если она постоянная, так, может, главные передачи или там переговоры немцы как раз по ней и шпарят?

— Не знаю… Она ж, по-моему, пересекает линию фронта.

— Ну и что? У поймы она, конечно, оборвана — какой дурак ее оставит?! Тем более немцы! Они насчет разрушения народ аккуратный и, отходя, наверняка оборвали провод. А вот дальше они могут подсоединить к ней свои НП, и никакому разведчику невдомек будет, что по старой линии ведутся переговоры. А новых нет. Полная маскировка. По-моему, они поэтому ее так берегут.

— Резонно. Давай начнем прослушивание с нее.

Матюхин открыл телефонный аппарат и нашел в нем запасные мотки кабеля, изоляционную ленту и даже пассатижи.

— Хороший солдат Курт. Службу знает.

Они вышли к просеке, по которой шла линия на столбах, огляделись. Матюхин, срезав длинные ветки орешника, приладил на них кабель и пополз к столбу. Накинув на провода с помощью орешин крючки, он подключил отводы к аппарату и приник к трубке. Послушал озабоченно, довольно ухмыльнулся и передал трубку Сутоцкому.

Где-то вдалеке играло радио. Тихо, иногда прерывисто, как это бывает в районных центрах, где радиотрансляционные и телефонные линии пересекаются неведомыми путями и в телефонных трубках всегда слышится радиопередача.

— Надо же! — усмехнулся Сутоцкий. — Культурно живут! Ну давай слушай, а я постерегу, поброжу вокруг, может, еще где линия есть.

Он отполз к опушке и скрылся в зарослях. Матюхин лежал, слушал и все больше недоумевал: по немецкой линии, кажется, звучала русская музыка.

7

Майор Лебедев сидел в избе заместителя начальника «Смерша» подполковника Каширина, слушал его рассуждения и не понимал: бессонная ночь, неудачи, мысли о семье — все перемешалось, спуталось, от этого ломило в висках.

Каширин — черноволосый, смуглый, худощавый, с проницательно-черными глазами — несколько раз удивленно поглядывал на Лебедева и наконец понял, что майор не слишком внимательный собеседник. Каширин недовольно кашлянул, встал и вышел на кухню. Вернулся с начатой бутылкой коньяка, луковицей и солью. Молча налил треть стакана, молча, морщась и смахивая слезу, очистил луковицу, придвинул все к майору и предложил, как приказал:

— Выпейте. Иногда это помогает. — Лебедев рассеянно взглянул на коньяк и отрицательно покачал головой. — Перестаньте! Коньяк расширит сосуды, а лук, как говорят старики, прочистит мозги. Работать-то надо! И мне и вам.

Он был прав, этот, словно обугленный, подполковник. Лебедев выпил коньяк и, макая едкий, злой лук в крупную желтую соль, долго хрустел необычной закуской. Подполковник с интересом наблюдал за ним — слез у Лебедева не выступило. Тогда и подполковник отделил дольку и стал жевать:

— Деликатес… А чеснок, между прочим, не видел уже полгода.

— Да… — рассеянно кивнул Лебедев. — Последний раз чеснок приносил Зюзин.

— Немцы молодцы: и лук и чеснок завозят сверх всяких норм. Полегчало?

— Как будто, — улыбнулся Лебедев. Он действительно оживился. — Знаете, что меня сейчас волнует?

— Примерно представляю, в деталях — нет.

— Странная закономерность. Первая группа попала в засаду на зюзинском маршруте и, по моим сведениям, вела бой не менее получаса. Вторая, бо́льшая по составу на пять человек — в ней был почти взвод, — продержалась почти два часа. Третья, которая дала знать, что попала в засаду, примерно столько же. Четвертая была встречена иначе — с фарами — и продержалась недолго. Вам не кажется, что первая группа попала случайно? А последующие и в самом деле угождали в засады.

— Кажется, — спокойно ответил Каширин. — Вы видели сегодняшнюю сводку ночных наблюдений?

— Нет еще…

— Жаль… Я проанализировал записи наблюдателей на всех участках во время выхода второй, третьей и четвертой групп. И вот вам еще одна закономерность: на всех пригодных для перехода участках передовой, точнее, за ними наблюдатели отмечали шум машин. Мне уже вчера казалось, что противник знает, что пойдет разведка. Но не знал точно, где именно и когда. Поэтому заранее выставлял засады на всех возможных маршрутах.

— Это подтверждает, что шпион или шпионы не знали точного маршрута и времени выхода группы.

— Похоже… Но поскольку это говорю я, а нам выгодно такое поведение противника, это соображение сомнительно. Вы не сообщили нам о группе Зюзина, но я организовал проверку легенды. И вот что получилось: шум моторов был слышен и на зюзинском маршруте, и на маршруте третьей группы. Мало того, шум наблюдался не только сегодняшней ночью, но и прошлой. Похоже, что противник ждал Зюзина в двух местах двое суток.