Владимир Монастырев - Искатель. 1974. Выпуск №6 Страница 10

— Дальше пешком, — сказал Васо. — Во-он куда нам идти.

Андрей Аверьянович посмотрел в ту сторону, куда показывал Васо, и увидел на скале над рекой маленькую, прилепившуюся у обрыва, как ласточкино гнездо, церквушку. От виденных ранее она отличалась тем, что имела звонницу — башенку с острой крышей.

Вытянувшись гуськом, зашагали мужчины по тропке, через молоденький хвойный лесок, чистый, прогретый солнцем. Идти было легко, несмотря на то, что поднимались вверх довольно круто.

Преодолев последний подъем, вышли к каменной стене, ограждавшей церковь с доступной стороны. Прошли под сводами ворот и по узкой каменной лесенке поднялись во двор. На зеленой площадке лежало несколько валунов разных размеров, старый, отлитый в прошлом веке, небольшой колокол. В дальнем углу был навес, под ним закопченные клепаные котлы, один из них такого размера, что в нем можно было сварить быка.

— Здесь летом справляют народный праздник, — сказал Васо, — начало покоса на альпийских лугах. Сходится народ из окрестных селений, варят мясо и араку, гуляют несколько дней. Видите эти валуны? Они заменяют гири. Колокол тоже используют для этой цели. Задача — поднять и пронести, кто дальше.

Андрей Аверьянович подошел к колоколу.

— И много находится силачей, которые поднимают его?

— Находятся, — сказал Васо. — Горы наши не оскудели богатырями.

Фидо молча подошел, положил свои крупные, поросшие темным волосом руки на отполированные ушки, присел, коротко крякнул и поднял колокол. И понес. Сделал десяток шагов и опустил ношу на землю.

Из дверей церкви вышел среднего роста, в синей капроновой рубашке навыпуск светловолосый человек.

— А вот и Гурам, — Васо шагнул ему навстречу. — Андрей Аверьянович, знакомьтесь: Гурам-строитель.

Гурам протянул руку и улыбнулся. И в этой мягкой улыбке, и в светлых глазах была странная для немолодого человека детская незащищенность. Что-то в нем сразу подкупало, нравилось, и Андрей Аверьянович с удовольствием пожал протянутую руку. С Фидо Гурам расцеловался и обласкал его долгим взглядом.

— У них старая дружба, — пояснил Васо и обратился к Гураму:

— Нам повезло, церковь открыта?

— Да, хранитель ключей здесь, прибирает внутри.

Андрей Аверьянович уже знал, что церкви здесь держат на запоре, что, по легендам, в них еще хранятся большие ценности — склады с бриллиантами, золотая утварь. Васо и Фидо говорили, что легенды сильно преувеличивают — золота и бриллиантов давно уже нет, но старинные, двенадцатого-тринадцатого веков, иконы и роспись кое-где еще сохранились, их стоимость измерить трудно, кстати, хранители, в большинстве старики, ценности росписей, например, не понимают и держат церкви под замком по традиции — так делали отцы, деды, так поступают и они.

Гурам повел гостей в церковь. Она удивляла прежде всего своим размером: в ней едва могли разместиться двадцать человек. За алтарной преградой маленькое возвышение, там какие-то ящики, деревянные иконы. Тесно, нечисто, неряшливо.

Но вот глаза привыкли к царившему здесь полумраку, и Андрей Аверьянович разглядел над алтарем, на стенах и на потолке фрески. Сюжеты были традиционны: жития и лики святых на стенах и потолке, но сами эти лики и накал страстей выламывались из византийской иконописной традиции.

Все время, пока они рассматривали роспись, в углу, возле колонны алтарной преграды, стоял хранитель ключей, пожилой человек в серой куртке. Он не сводил с посетителей глаз. Но вот хранитель повернул голову, Андрей Аверьянович увидел его профиль и едва не дернул за рукав стоявшего рядом Валентина Федоровича, чтобы поделиться открытием: Иоанн Предтеча над алтарем был до удивления похож на хранителя ключей. Воображение без всякого усилия перенесло Андрея Аверьяновича на восемь веков назад, исчез старый хлам из углов церкви, выстроились деревянные леса, а на них, широко расставив ноги, стоял человек с лицом неистового Спаса, мощно и уверенно писал он по влажной штукатурке сочными и яркими красками, которые не потускнеют и через сотни лет…

— Я не специалист, но мне кажется, фрескам этим цены нет, — вздохнул Андрей Аверьянович, — а они в углах вон уже осыпаются, подзакоптились. И под замком такую красоту держите, ее надо людям показывать…

— Добиваемся, — ответил Гурам.

— В районном центре есть отличный музей, — сказал Васо, — надо, видимо, церкви с росписями Тевдоре делать его филиалами. Вот эта, например, уже начала разрушаться от времени. Гурам на свой страх и риск, не ожидая вознаграждения, восстановил колокольню. Идемте посмотрим.

Вышли во двор. Посмотрев на башенку звонницы, Андрей Аверьянович обратил внимание, что камень, из которого она сложена, чуть светлее основной, старой кладки. Он подошел к ограде и заглянул за нее. Далеко внизу тонким ручейком вилась река, работал Гурам над этим головокружительным обрывом. Как он тут устраивался?

Васо словно бы подслушал мысли Андрея Аверьяновича. Пояснил:

— Никаких лесов он тут не строил, в случае нужды зависал в самодельной люльке над пропастью. Когда покрыл крышу, закрепил веревку так, чтобы ее можно было сдернуть, и спустился во двор. Тут народ собирался — смотрели.

— Если не возражаешь, — сказал Фидо Гураму, — поедем к тебе обедать.

— Пожалуйста, — ответил Гурам, — только я не ждал гостей, надо было заранее предупредить.

— Не волнуйся, — вмешался Васо, — Николоз дал нам в дорогу столько, что хватит на два обеда. За тобой лепешки, зелень и экскурсия по твоему необыкновенному дому.

Еще полтора часа езды по лесной дороге, тряской, неровной, через пни и рытвины, и «газик» въехал в селение, прилепившееся к склону над мутной, неласковой речкой. Машина остановилась у длинного строения, примыкающего к башне с провалившейся крышей. Замка на двери не было, замочные кольца связаны мягкой проволокой. Гурам снял ее и толкнул широкую дверь.

— Прошу вас, входите.

Большая прихожая была еще не отделана, только обиты дранкой стены, настлан пол. Лестница наверх, лестница вниз. Слева кусок скалы, которую хозяин, видимо, решил ничем не маскировать.

Спустились в комнату, которая служила Гураму кухней, столовой, спальней и кабинетом: на широком подоконнике книги, в углу узкая койка, застеленная солдатским одеялом, стол под серенькой клеенкой, железная печка и водопроводная труба, из которой непрерывно лилась тугая струя воды и уходила по желобу под пол.

— Это я из родника провел, — пояснил Гурам, перехватив взгляд Андрея Аверьяновича.

Пока гости осматривались, Гурам затопил печь, достал с полки таз с тестом и принялся раскатывать лепешки. И пек их тут же, на разогревшейся железной печке, делая это ловко и привычно.