Александр Петряков - Колобок Страница 10

— Максим, — сказала она, — следователь мне сейчас сказал, чтобы я написала заявление и пошла бы на обследование.

— Ну и что? Действуй.

— А может не надо?

— Почему?

— Ну, это ведь повредит твоей репутации. Если начнется разбирательство, все узнают, и мне бы тоже не хотелось, понимаешь…

— Понимаю. Но поезд, как говорится, уже ушел. Что было, то было. И два раза за сегодняшнее утро. А тебе советую написать заявление. Так будет лучше.

— Ну, не знаю. Думаю, лучше это замять. Все эти допросы, а потом суды. Не хочу светиться на публике, как изнасилованная. Я ведь еще не замужняя девушка.

— Намек понял. Но я получил сегодня двойной удар. Когда ехал сюда, думал, что домашнее происшествие дало мне свободу, однако, недаром говорят, что история повторяется дважды. Вот и в нашем случае она обернулась фарсом.

— Что ты имеешь в виду, дорогой?

— То, что уже сказал. Жена меня уверяет, что ее пытались изнасиловать, но тебе открою истину: я сидел в шкафу и своими ушами слышал, что мальчиков этих, Наташка знает не первый день, и они пришли ее не насиловать, а развлекаться вместе с ней.

— Ага, вот оно что. Тогда понятно.

— Мне тоже понятно. И я вот думаю: а ты не врешь, как Наташка?

— С чего бы?

— А вот не знаю. Когда сюда ехал, думал, ну вот, теперь к Светке перееду. Повод имеется. А Светка, как и Наташка, связанная тут лежит! И оттраханная! Все вы одинаковы! Не верю я тебе. Что-то тут не так. Что-то кем-то вокруг меня плетется. Но вот с какой целью?

— Ну не знаю, милый мой, спала ли по доброй воле твоя жена с этими ворами, но я тебе не вру. Я их первый раз видела. И сережек жалко. Твой подарок.

Максим посмотрел на нее долгим взглядом, поджал губы и углубился в изучение лежащих на столе бумаг.

7

Тем временем Надежда Ивановна катила по Большому проспекту Васильевского острова, приближаясь к предполагаемому месту жительства подозреваемого Древяскина. На 12-ой линии, возле краснокирпичного дома с выступающими наличниками и подоконниками, выкрашенными в белый цвет, она остановила машину и вошла в подъезд. Надежда Ивановна, вопреки приказу начальника, не взяла с собой сотрудников не случайно. Ей хотелось, не привлекая внимания, выяснить, живет ли здесь Древяскин или просто зарегистрирован, а уж потом принимать меры по его задержанию. Впрочем, она намеревалась прежде свести знакомство с подозреваемым, представившись мастером из ЖЭКа, и попытаться кое-что разузнать таким способом.

В парадную она попала лишь после нескольких попыток нажатия кнопок на домофоне. Жильцы, в основном женщины, говорили, что не будут открывать, кому попало. А если она из ЖЭКа, то у нее должен быть свой ключ. Но какая-то старуха все же открыла, и Надежда Ивановна попала в довольно чистую парадную со старинным камином. Он был когда-то мраморным, но теперь был закрашен такой же, как и стены, зеленой масляной краской. Она позвонила в квартиру на первом этаже, и через пару минут приоткрылась дверь и оттуда высунулась женская голова с бигудями в волосах.

— Вам кого? — спросила женщина.

Надежда Ивановна, под курткой у которой была серая рубашка с тремя звездочками на плечах, показала свое удостоверение сотрудника милиции и сказала:

— Не беспокойтесь, я вас надолго не задержу. Всего пара вопросов.

В просторной кухне, где между тремя газовыми плитами стояли видавшие виды облупленные столы, Надежда Ивановна присела на табурет с узкой дырой в середине и закурила. Немолодая женщина переминалась с ноги на ногу и не очень приветливо смотрела на следователя в юбке. Наконец она не выдержала и сердито спросила:

— Что случилось-то? Вроде скандалов в последнее время не было.

— Нет-нет, — ответила Надежда Ивановна, — не беспокойтесь, я не участковый. Скажите, вы здесь давно живете?

— С детства. Родители, когда с Урала приехали сюда работу искать, мне пять лет было. С тех пор тут и живу.

— Всех соседей знаете?

— А кого вам надо?

— Кто живет в десятой?

— В десятой? На третьем этаже? Валентина Петровна с сыном, Евгения Эдуардовна с мужем и дочками, у них две, школьницы. Семен Наумович переехал к жене, а комнату сдал какому-то студенту. Вот и все. В десятой только три комнаты, это у нас тут шесть, в выходные дни не протолкнуться.

— А студент этот здесь постоянно живет?

— Это уж я не знаю. Видела в последний раз недели уж как три назад. Может, и переехал. Не спрашивала.

Следователь вынула из сумки фотографию и показала женщине, которая в это время вынимала бигуди из светлых волос.

— Этот?

Та прищурилась и с улыбкой ответила:

— Он. Шустрый парень.

— Спасибо. Квартира на третьем этаже?

— На третьем.

Надежда Ивановна поднялась на третий этаж. Дверь открыла темноволосая смуглая девочка лет десяти и спросила:

— Вы к кому?

— Взрослые есть кто дома?

— Нет. Только мы с Лялькой.

— Лялька — это кто? Сестренка?

— Ну да. А вы кто?

— Я из ЖЭКа, хочу счетчики проверить.

Надежда Ивановна вошла в квартиру и осмотрелась. Много раз крашеные двери, словно панцирем, были покрыты грязной коростой, и стальные ручки, побуревшие и на вид липкие, вызывали брезгливость, к ним не хотелось прикасаться. Одна из дверей была открыта, и оттуда шел запах дешевых духов и ванили. Оттуда вышла семилетняя девочка в красном платье. Первоклассница Лялька посмотрела на нежданную гостью и шмыгнула обратно в комнату. Следователь усмехнулась, подошла к черному счетчику, висевшему в углу на изодранных цветастых обоях, мельком на него глянула и, для отвода глаз, сделала запись в блокноте.

— Тебя как зовут? — Спросила она девочку.

— Меня? Светка.

— Ладно, малышка, все в порядке. А у вас счетчики в каждой комнате?

— Ну да.

Надежда Ивановна зашла в открытую комнату, где стояла неубранная широкая кровать с облупленными спинками из ДСП, двухъярусные деревянные нары для девочек, круглый стол, покрытый скатертью, а на нем рядом с немытыми тарелками лежали тетрадки и учебники. Обычная картина для питерской коммуналки. Она посмотрела на счетчик, автоматически переписала цифры в блокнот. И тут послышался звук открываемой двери, и затем щелчок закрывшегося замка. Старшая девочка выглянула в дверь своей комнаты и сказала:

— Это дядя Миша пришел.

Между тем послышался звук вставляемого в замок ключа. Ага, подумала следователь, на ловца и зверь бежит. Она вышла в коридор и подошла к нужной двери. Прислонила к ней ухо, и хотела было заглянуть в замочную скважину, но ее не оказалось, потому что замок тут не врезной, а накладной, так называемый французский. Тогда она тихонько постучала. Через минуту дверь слегка отворилась, и в щели появилась голова молодого человека.