Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6 Страница 10

Сама весть о приезде уполномоченного СС не очень взволновала Шисля. На своем веку он их повидал достаточно. Обычно приезжали или «альте кэмпфер» — «старые бойцы», вступившие в нацистскую партию еще до 1933 года, или сынки высокопоставленных родителей, которые примазывались к секретной программе, чтобы не идти на фронт. И те и другие ограничивались тем, что перечитывали личные дела персонала, допущенного к секретным работам, вызывали к себе на беседу несчастного инженера, чья бабка была еврейкой, в коридорах бросали жадные взгляды на молоденьких чертежниц и, наконец, перед отъездом охотно соглашались на приглашение Шисля отправиться в какое-нибудь «уютное местечко».

Всех уполномоченных, контролеров и проверяющих, партийных бонз и функционеров из имперского «рабочего фронта» Шисль обычно возил в ресторанчик на самом верху горы Шнееберг. Оставив автомашину у подножья горы, они в маленьком вагончике, неторопливо карабкавшемся по зубчатой железной дороге, поднимались на вершину Шнееберга. Как правило, Шисль возил туда своих нахлебников в будние дни. В ресторанчике бывало пусто, и его хозяин, не опасаясь постороннего глаза, предлагал своим гостям невиданное по военным временам меню.

Официантки — крестьянские девушки, одетые в деревенские платья «дирндль» с цветастыми фартуками, молча ставили на стол холодную буженину, маринованный лук и соленые корнишоны, тарелки с тонко нарезанной венгерской колбасой «салями». Все это сдабривалось отличным сухим вином «Флохаксн». И наконец, сам хозяин с таинственным видом приносил поднос с цыплятами, зажаренными на вертеле.

Отощавшие на берлинских пайках гости Шисля приходили в восторг, расхваливали умение хозяина ресторанчика и гостеприимство Шисля и для видимости порывались лезть в карман, чтобы расплатиться. Шисль успокоительно делал жест рукой, и гости уезжали в Берлин с сознанием выполненного долга и с приятными воспоминаниями о горе Шнееберг.

Вернувшись на объект, Шисль собрал к себе в кабинет всех руководителей производства — научного консультанта доктора Гржимека, ведущего инженера Петерса, начальников лабораторий, коменданта охраны и начальника секретной части Штумпфа. Директор Шисль вкратце сообщил своим подчиненным о разговоре с Корнмайером, попросил привести в порядок бумаги и отпустил всех, добавив на прощанье: «Прошу трудиться в обычном ритме. Причин для беспокойства нет. У нас все идет нормально».

Новый уполномоченный приехал через два дня после разговора Шисля с Корнмайером. Подойдя к окну своего кабинета, Шисль увидел, как внизу, у входа в здание, остановился «опель-капитан», окрашенный в зеленый полевой цвет. Шофер в эсэсовской форме быстро выскочил из машины и открыл заднюю дверцу. Шисль сверху не мог рассмотреть лица уполномоченного. Но судя по тому, как тот с трудом выбирался из машины, он был довольно высокого роста. Аккуратно поправив черный форменный пиджак, вновь прибывший подошел к постовому и показал свои документы.

Через несколько минут секретарша Шисля фрейлейн Вегенер доложила своему шефу о прибытии «господина из Берлина». Шисль сам вышел в приемную и пригласил гостя в кабинет.

— Хозяин и руководитель объекта инженер Шисль.

— Доктор-инженер Линдеман.

Директор Шисль был вдвойне удивлен. Во-первых, он не ожидал, что Линдеман окажется довольно молодым человеком. Ему наверняка не было еще тридцати пяти лет. Во-вторых, среди уполномоченных доктор-инженер ему еще не встречался.

Линдеман достал из большого портфеля желтый конверт с пятью сургучными печатями и передал его Шислю.

— Здесь мои полномочия.

Шисль вскрыл конверт, быстро пробежал письмо, подписанное бригаденфюрером СС Каммлером, и положил его к себе в письменный стол. Затем Шисль попросил Линдемана сесть и придвинул к нему большую инкрустированную коробку с сигаретами разных сортов.

Доктор Линдеман закурил болгарскую сигарету и задумчиво посмотрел на портрет фюрера, висевший на стене позади директора Шисля. Оба не торопились начинать разговор. Шисль внимательно, но стараясь делать это незаметно, разглядывал своего гостя. У Линдемана было худое, несколько вытянутое лицо с чуть-чуть выдающимися скулами, крупный добротный нос и резко очерченный подбородок, который, как думалось Шислю, свидетельствовал о твердости и упрямстве Линдемана. Взгляд светлых глаз был несколько усталым.

Наконец, Линдеман притушил сигарету.

— Я немного осведомлен о характере работ на вашем объекте, — сказал он. — У вас отличные кадры, неплохая дисциплина. Но результаты могли бы быть более значительными, если учесть, какое решающее время для судеб рейха и германской нации мы переживаем. Разумеется, у вас свой ритм, традиции, давно установившиеся отношения между людьми. В общем машина хорошо подогнана и функционирует нормально.

«Начинает льстить, но сейчас пойдут неприятности», — подумал Шисль.

— Я не хотел бы лезть к вам со своими законами и превращаться в обычного уполномоченного-демагога, бросающего кстати и некстати высокопарные фразы. («Это верно. Многие из них демагоги», — про себя согласился Шисль.) Просто мне очень хотелось бы вместе с вами еще раз проверить организацию работ на объекте и определить, каким образом можно добиться оптимальных для военного времени результатов.

— Учтите, — продолжал Линдеман, — отсюда мне придется выехать на объекты, где дела обстоят не так хорошо, как у вас. Я не собираюсь вам льстить, но на недавнем совещании у рейхс-фюрера СС министр Шпеер неплохо отозвался о вас лично и вашем объекте. («Все-таки зря я сердился на Корнмайера. Видимо, он мне не пакостит», — задним числом подумал о своем приятеле Шисль.) В Берлине приятно удивлены вашим умением максимально использовать рабочую силу, предоставленную командованием «кацет». («Да, это у меня получилось неплохо. А парень-то он ничего. Опасно только, что не дурак».)

Когда Линдеман перешел к обсуждению технических деталей, Шисль сделал вывод, что уполномоченный СС отлично разбирается в проблеме дистанционного управления по радио. «От этого парня, — мрачно подумал он, — одной поездкой в ресторан на Шнееберге не отделаешься».

Линдеман говорил на обычном «бюнендойч», как и все образованные немцы, но иногда вставлял в свою речь некоторые слова, типичные для венского диалекта, — очевидно, чтобы сделать приятное Шислю, явному австрийцу, или жителю Остмарк, как после аншлюса называли Австрию. Поэтому по окончании деловой части разговора Шисль поинтересовался, откуда гостю известны венские обороты речи. Линдеман рассмеялся и охотно рассказал, что до июля 1934 года он учился в высшем техническом училище в Вене. Завершить учебу, добавил он, пришлось, правда, в Германии, куда он вынужден был бежать из-за «увлечения политикой».