Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07 Страница 10

Посохин, положив локти на крышку стола, с невинной улыбкой посмотрел на Квасова. Тот никак не отреагировал на сказанное.

— Где ты был в прошлый вторник с ноля часов и до того момента как пришел в полицию? Или нет! Начни-ка с вечера понедельника. Часиков … с двадцати. Нет, лучше с девятнадцати. Ты же домой в понедельник пришел в семь вечера?

Квасов снова наморщил лоб и медленно кивнул.

— В семь.

— Видишь, мы уже точно знаем, во сколько ты пришел домой в понедельник. Мы и еще кое-что знаем.

— Что? — спросил Квасов, едва шевеля потрескавшимися губами. — Я ничего такого не делал. Можно я пойду? Мне домой надо.

— Николай, давай не будем отвлекаться. Возьми-ка пару таблеточек, а то головка у тебя, наверное, бо-бо.

Посохин достал из ящика стола начатую упаковку с лекарством и выдавил через фольгу на лежавший перед Квасовым чистый лист бумаги две таблетки.

— Мы же не изверги. Хотя многие о нас другого мнения. — Майор улыбнулся. Он считал, что улыбка не менее важный атрибут полицейского, чем пистолет или наручники.

Проводимое от имени государства насилие не должно выглядеть грубым и безжалостным, втолковывал он подчиненным. И всякий правонарушитель, в ком еще осталось что-то человеческое, оценит вашу доброжелательность по достоинству. Потом майор делал паузу и многозначительно добавлял: «Что может здорово сократить сроки расследования!»

— Николай, скажи, пожалуйста, ты домой в тот вечер пришел один?

— Один.

— Ты был выпивши?

Квасов слегка скривился.

— Вы же знаете. Чего спрашивать?

Он вздохнул и двумя пальцами, поочередно, положил таблетки себе на ладонь. Глядя на его руки, майор подумал, что они не мылись, наверное, уже неделю.

— Конечно, мы знаем, Николай, что ты был выпивши. Сколько ты выпил?

— Бутылку на двоих мы выпили.

— Водки?

— А чего еще? Не виски же.

— И пил ты с верным другом…

— С Ванькой Дрыном мы в тот вечер выпивали. С Иваном Дроновым то есть. Водички можно?

— Конечно.

Посохин плеснул из электрического чайника в стакан немного воды. Потом, взглянув на Квасова, долил стакан почти до края.

— Бери. Холодная.

Квасов поднес ладонь к лицу и, откинув голову назад, забросил обе таблетки в рот. Осушив стакан, он поставил его перед собой на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Так, дело пошло, — весело произнес Посохин, отставляя стакан в сторону. — Чуть попозже я тебя чайком уважу. И даже лимончик положу. У меня и мед есть. Тебе сейчас витамины и микроэлементы ох как нужны. Ты только рассказывай, рассказывай. Домой, значит, ты пришел один и был выпивши. Верно?

— Ну, да.

— Жена была дома?

— Раиса? Была дома. Где ей еще быть?

— Вы в тот вечер с ней поссорились, наверное? Да?

Квасов несколько раз громко шмыгнул носом.

— Она первая начала.

— И…

— Я ей ответил.

— Как? Вербально?

— Чего? Как обычно ответил. Послал… на три буквы.

— То есть в суд?

— В какой суд? — непонимающе уставился на Посохина Квасов. — Матом я ее послал.

Посохин подался назад. Спинка офисного кресла под весом его крепкого торса противно заскрипела.

— Ладно, общенародные шутки в сторону. Идем дальше.

— Дальше я пошел спать, — потупил голову Квасов.

— Куда?

— В дом. Куда еще?

— А где вы до этого с женой находились?

— Во времянке.

— Она не сказала тебе, что собирается куда-либо пойти?

— Нет. Только обзывалась. Это у нее хорошо получается.

Квасов говорил ровным тоном, глядя на пустой стакан и лишь время от времени тяжело вздыхал.

— Ты проспал весь вечер?

— Сначала я смотрел телевизор. Спать лег часов около двенадцати.

— По телевизору что показывали?

— Кино какое-то. Комедию.

— Название помнишь?

— Что-то американское. С неграми. Дурь несусветная. Мне не понравилось.

— Этот фильмец по какому каналу шел?

На некоторое время Квасов задумался.

— Не помню, — мотнул он головой и тотчас скривился.

— А жена где в это время была?

— Не знаю. В тот вечер я ее больше не видел. И потом не видел.

— Я понял. А ночью ты вставал? Водички попить, например? Пописать?

— Компот пил.

— Во сколько это было?

Квасов снова шмыгнул носом и потер грязной пятерней лоб.

— Не знаю. Я на часы не смотрел.

— Жены дома не было?

— Я не обратил внимания. Летом она обычно спит во времянке.

— Так. Не обратил внимания. А утром?

— А утром я заметил, что на веревке нет ее купальника. Она летом вечером почти всегда ходит на пляж, а мокрый купальник после этого вешает во дворе на веревку. И полотенца ее банного тоже не было.

— И ты сразу понял, что жены нет дома?

— Нет, я сначала все осмотрел. Времянку, баню. Гараж еще. Душ. Все облазил. В погреб даже спустился. Подумал, может она туда грохнулась. Женщина она упитанная. Объемы, габариты и все такое… Могла оступиться.

— Во сколько ты утром проснулся, помнишь?

— Часов в шесть. Я так думаю.

— Кровать, на которой обычно жена спала, была разобрана?

— Нет.

— Точно? Не ошибаешься.

— Нет, говорю вам. Она, по-моему, на ней и не спала в ту ночь. Кровать была застлана покрывалом.

— Во сколько жена обычно вставала по утрам?

— Во сколько вставала? Ну, в неторговые дни часов в девять. Иногда немного позже.

— А в те дни, когда вы торговали?

— В пять, если надо было ехать в Битюгово или в Новолиганьск. Если торговали у нас, то в шесть. Когда ездили за товаром, бывало по-разному.

— Не заметил где-нибудь от нее записки в тот день? Я имею в виду 31 мая. Или ты записку позже нашел?

— Не было никакой записки. Я же не слепой. Увидел бы рано или поздно, наверное.

Посохин взял стакан, из которого пил Квасов, повертел его в руке и, налив из чайника немного воды, пополоскал. Воду он выплеснул через открытое окно на газон.

— Не вспомнишь в чем твоя жена, ну, в какой одежде в тот день пошла на пляж?

Квасов сделал глотательное движение.

— В тот день не знаю. А обычно она ходила в махровом коротком таком халате, чтобы ляжки были видны как можно больше. Она их еще с молодости любила показывать, да и сиськи тоже. Красивая была. Потом так и не отвыкла. У нее два халата пляжных было. Один белый, а другой голубой.

— В понедельник какого цвета халат она надела? — спросил Посохин. Наполнив стакан на треть водой, он сделал несколько глотков, а остатки снова выплеснул за окно.

— Не знаю. Я же говорю, что не видел, в чем она пошла. Надо посмотреть какой дома остался.