Алик Затируха - Искатели сокровищ Страница 11

– «Отборные красавицы-медсестры, – уточнял Моня. – С рук…»

– «А взять наших инвалидов, – продолжил я хвалебную песнь экскурсовода. – Ведь теперь на пожертвования товарища Тихомирова каждому советскому безногому гражданину совершенно бесплатно вытачивается индивидуального размера нога из красного дерева…»

– «А каждому советскому безголовому гражданину – стандартного размера голова из дубового дерева…» – продолжил перечень богоугодных Васиных деяний Моня.

– Кстати, – вспомнил я важное обстоятельство. – Постно как-то приступать к богоугодным работам без соответствующего ритуала. Надо было хоть дьячка из ближайшей церквушки сюда пригласить, что ли. Походил бы он тут, кадилом помахал, святцы, посвященные кладоискательству, пропел…

– Наш политрук не допустит сюда попа, – уверенно сказал Моня. – Ритуал должен быть коммунистическим. Товарищ Василий обязан был подготовить для закладки в первую яму капсулу с посланием потомкам: «Здесь, под бдительным политическим руководством комиссара кладоискательской экспедиции товарища Тихомирова…» Как-то так.

Светское руководство экспедиции не оставило без внимания отсутствие исторического послания:

– Во искупление этой промашки, давай-ка, Вася, сюда металлический рубль, – потребовал я. – Видел-видел я его у тебя.

– Моего материального и финансового вклада в экспедицию все еще недостаточно?

– Это, Вася, не вульгарный финансовый вклад. Это – бескровное ритуальное жертвоприношение. Ведь твои партийные принципы не позволят нам положить на этот алтарь барана, так ведь?

– Эти комиссарские предрассудки не позволят нам даже курицу положить на этот алтарь, не то что барана. А он еще ворчит! – строго посмотрел на ворчуна Моня.

– Ну, если это ритуальное жертвоприношение… – Вася уже с готовностью протягивал мне монету.

– Итак, друзья, мы жертвуем этот полновесный рубль богам кладоискательства с пожеланиями… Какие пожелания будут тут уместны?

Потерявший свой полновесный рубль Вася резонно предложил:

– Вернись сторицей!

– Штамп, ну да ладно, – согласился я. – Проверенный штамп лучше сомнительных экспромтов.

– Вот только нулей у «сторицы» маловато, – тоже резонно заметил Моня. – Надо бы добавить пригоршню-другую.

Рубль был торжественно зарыт в нашей первой контрольной яме.

Следующие рылись и закапывались уже буднично, без всякой помпы.

Работа, несмотря на ее цель, на удивление быстро становилась рутинной.

…Зевака. Любое мало-мальски живое дело властно притягивает его к себе. Дело непонятное – пуще всего.

Зевака простоватый, непосредственный подойдет сразу. Зевака деликатный, стеснительный может несколько раз пройти мимо, борясь со своей природой. Но она свое все равно возьмет. И вот уже он тоже несмело подходит, откашливается, снимает шляпу и вежливо спрашивает: «Простите, а что это вы здесь делаете?»

… – Это уже третий человек, который нас спрашивает: «А чего это вы здесь копаете?» – подытожил я число туристов-зевак. – Экспромты даются все трудней. Нам надо определиться. Экспедиции нужен легальный статус. У нас должны быть высокие, не вызывающие никаких подозрений цели. Считаю, что работа по связям с общественностью должна быть организована комиссаром. Нам, Вася, выражаясь языком разведчиков, нужна «легенда».

– Может быть, нам выдавать себя за археологов? – неуверенно предложил ответственный за работу с праздношатающейся общественностью.

– И что мы ищем? Помпею? Геркуланум? – ехидно спросил я. – Что мы знаем об археологии? Формы раскопок там, вероятно, другие. Шанцевый инструмент более деликатный…

– Ну, давайте тогда искать полезные ископаемые, – все также вяло готовил легенду Вася. – Бурый уголь, например. Он в Подмосковье встречается часто.

– Или золото и бриллианты, – глумливо поддакнул Моня. – Они в Подмосковье встречаются редко.

– Когда я был юннатом, – вспомнил я, – то больше всего хотел возиться со львами и носорогами. Но руководительница нашего кружка, Евдокия Семеновна Курбатова, каждое занятие начинала одинаково: «Сегодня, ребята, мы продолжим наблюдать – как удивительно целесообразно устроила природа простого дождевого червя». В знак протеста против такого однообразия я покинул ряды юных червоведов. Но латинское прозвище дождевых червей помню до сих пор – «олигохеты». Может быть, поставить задачей экспедиции массовую заготовку подопытных олигохетов для всех юннатов Москвы и Подмосковья?

Археологическое лобби экспедиции получило возможность уязвить начальника.

– А зачем этим заниматься взрослым мужикам? Тем юннатам, которые еще не дезертировали из своих кружков, интереснее, наверное, самим добывать подопытный материал.

Посовещавшись, решили поставить официальной задачей экспедиции изучение образа жизни мелких полевых зверюшек, чью налаженную жизнь в верхних слоях земли мы могли потревожить. Авось, общественность не будет очень строга к самозваным зоологам.

Случай проверить убедительность легенды не заставил себя ждать.

Зевака был из деликатных и долго маячил среди деревьев, будто бы сосредоточенный в каких-то своих изысканиях. Но Моня сразу раскусил его породу и даже предложил спор на одну выкопанную за него яму, что зевака все-таки подойдет. Ни я, ни комиссар не стали спорить с нашим глазастым худруком.

… – Скажите, пожалуйста, а что это вы здесь копаете? Смотрю – копаете и копаете…

– Зоологическая партия. Полевые работы, – отвечал, как условились, Вася.

– А-аа… Вон оно что… А я смотрю – копают и копают… Что-то изучаете?

– Предметом зоологии является изучение животного мира… – Вася работал с общественностью вяло, без огонька.

– Вон как… Млекопитающими интересуетесь или… Как их… Членистоногими? – хочет примазаться к зоологии зевака.

– По преимуществу – млекопитающими… – комиссар оглядывается на нас с Моней, давая понять, что развернутая дискуссия с общественностью должна вестись совместно.

Прихожу ему на помощь:

– Если нам, товарищ, попадется под руку интересное членистоногое – мы им тоже не побрезгуем.

– И его съедим, – негромко сказал свое слово в зоологии Моня.

– Наука все переварит, – уточнил я. – Надеемся, мы не помешали вам собирать ваш гербарий?

Видя, что он мешает полевым работам зоологов, зевака сначала задом, а потом боком стал отходить, приговаривая:

– А я уж сколько времени за вами наблюдаю. Чего это, думаю, они все копают и копают?..

– Не топайте, пожалуйста, так сильно, – просит его Моня. – А то вы нам тут всех олигохетов перепугаете.

– И они откажутся размножаться. Евдокии Семеновне Курбатовой это может очень не понравиться! – подгонял я зеваку.

Тот, напуганный возможными преследованиями со стороны таинственной Евдокии Семеновны Курбатовой, едва ли не на цыпочках, пошел прочь. Но долго еще можно было видеть его поодаль, среди деревьев, подглядывающего.

– В свете новых обстоятельств, предлагаю вновь вернуться к штатному расписанию, – предложил я за обедом. – Каждому из нас придется взять на себя по совместительству новые обязанности. Надеюсь, молодая научная поросль не станет возражать против моего назначения на должность старшего зоолога экспедиции? Каждый из вас и в этом случае не останется без теплого местечка. Оба будете моими первыми заместителями. Один – по классу млекопитающих, другой – по членистоногим. В порядке ротации…

Как начальник экспедиции, я одним из первых своих приказов установил послеобеденный «тихий час». Без такого отдыха трудно было после долгой больничной лежки копать землю целый день.

После дремы приходилось взбадривать своих товарищей.

– Ты не находишь, Моня, что в среде землекопов и зоологов очень слабо ощущается работа нашего парткома? До сих пор – ни одного политзанятия. Ни одной лекции о международном положении. У туристов изымается в основном бульварное чтиво и кроссворды. А это ли нам сейчас надо? Почему вдохновляющая идея экспедиции все еще не оформлена в боевой лозунг типа – «Выплавим!», «Вырастим!», «Надоим!»? Почему у нас отсутствуют всякие признаки социалистического предприятия? У нашей полянки, как у какого-нибудь подпольного цеха, до сих пор даже названия нет. Позор!

Предложенные Васей названия – «Солнечная», «Зеленая», «Душистая» – были отклонены под возмущенные восклицания: «А время сейчас какое на дворе?!», «Парторг тоже называется!», «Бери пример с курских свекловодов!» Двумя голосами против одного, Васиного, который не позволял себе и в кулачок над святынями ухмыльнуться, – для полянки был одобрен официальный титул, предложенный Моней: «Поляна имени исторического ХХV съезда родной КПСС». В обиходе было позволено сокращать его до «полянки имени ХХV съезда».