Алекс фон Берн - База-500. Смертельная схватка Страница 11

Живущих в лагере детей надо было кормить. И поэтому мне пришлось отправить моих людей на заготовку картофеля в ближайшее хозяйство. Сам я, используя право старшего, остался, чтобы побыть с Мартой. Не знаю почему, но проснулся я с рассветом. Не спалось, и я встал, собираясь половить в озере рыбу. Приглушенные голоса и шум обратили мое внимание, и я, выглянув в окно, увидел резво бегущего в сторону леса одного из людей Первушина.

Зачем я за ним побежал? Наверное потому, что бегущий — это всегда добыча. Хищная сторона человеческой натуры далеко не всегда минус.

Очень кстати подвернулась валяющаяся на земле жердина, которую я с достойной древнего героя меткостью метнул под ноги бегущего. Он уткнулся носом в землю, а его вещмешок и винтовка упали далеко от него.

— Встать! — приказал я.

Винтовку я подобрал, а вещмешок по моему приказу он принес мне сам. В вещмешке лежал солидный шмат сала, несколько кусков хлеба, штук пять вареных картофелин и бутыль с прозрачной жидкостью.

— А что бежим? — осведомился я.

— Да так, товарищ майор… — пробормотало застигнутое врасплох похожее на человека создание. Я увидел полураскрытое окно и заставил беглеца подойти к дому. Заглянув в окно, я увидел лежащего на полу доктора с лужей крови вокруг головы и все понял.

— Лезь в окно и перевяжи его, — приказал я.

— Тут такое дело… — забормотало создание, но я одернул его, осведомившись:

— В винтовке патроны есть?

— А как же! — подтвердило создание, косясь на винтовку.

Я передернул затвор: на траву выпал патрон.

— Тогда действуй, а то я разнесу твою поганую башку, — пообещал я ему, и через пять минут на голове доктора уже сияла белизной бинтовая повязка. Еще пять минут потребовалось на то, чтобы выяснить: создание зовут Петруха, он из людей Первушина. Первушин похитил Марту и ждет Петруху возле разбитого молнией дерева в пятнадцати минутах ходьбы отсюда.

Я обыскал Петруху и кроме пачки немецких сигарет с выкрошенным табаком и самодельной зажигалки обнаружил еще отличный нож. Тяжелый, выкованный вручную, с неполированным, но тщательно заточенным лезвием и удобной деревянной рукояткой — апофеоз здоровой утилитарности.

— Отличная штука! — одобрил я, прикинув нож в руке.

— Да, этот кузнец толк в ножах знал! — оживился было Петруха, но мгновенно притух под моим взглядом.

— Заткнись и слушай: я могу из тебя кишки выпустить, но мне нужна девушка. Если я получу девушку живой, то я все забуду: уйдешь целым и невредимым и можешь считать, что никогда меня не видел, — я тебя забыл. Но при этом я сам должен уйти без повреждений. Понял? Или я по — русски плохо говорю?

— Да как не понять… — пробормотал Петруха, с ужасом косясь на нож. Я выбросил магазин с патронами и находившийся в стволе винтовки патрон, после чего вернул винтовку Петрухе.

— Ну, раз понял, то пошли!

Петруха охотно повиновался. Я убедился, что доктор пришел в себя, и мы двинулись в лес. Мельком пролетела мысль, что это безумие: с одним ножом идти против вооруженных огнестрельным оружием людей. Я попытался вернуть себе самообладание воспоминанием о том, что меня учил владеть ножом исключительный мастер своего дела: гамбургский моряк, всю жизнь сражавшийся в портовых кабаках всего мира. В картотеке гамбургской полиции он значился как непревзойденный мастер ножевого боя и именно поэтому, формируя «Люблин 500», я вытащил его из концлагеря. Моряк весь был покрыт шрамами и сиял двумя рядами стальных зубов, заменивших ему свои собственные, выбитые в многочисленных драках.

Он действительно научил меня и моих людей владеть ножом. Впрочем, самому ему это искусство не спасло жизнь: в самой жуткой рукопашной схватке под Демянском неизвестно откуда свалившийся в наш окоп русский пехотинец одним ударом приклада вогнал ему стальные зубы в горло. Русского я тут же застрелил, но моряк уже был мертв: от страшного удара нижнюю челюсть буквально вырвало, приклад русской винтовки застрял у моряка в глотке, и он напоминал удава, собирающегося переварить откровенно несъедобную пищу.

Интересно, на кого буду похож я в ближайшие полчаса?

Петруха вывел меня на точку сбора. Люди Первушина сидели под разбитым молнией старым дубом и курили, лениво переговариваясь ни о чем. Увидев меня и Петруху, они даже не попытались вскочить, а лишь с интересом наблюдали за нашим приближением.

— Бросьте свои винтовки как можно дальше и продолжайте курить, — посоветовал я. — И ты, Петруха, присоединяйся к ним. Где Первушин?

Один из бойцов кивнул в сторону подлеска, и я пошел туда.

Первушин стоял перед тонкоствольной сосной, к которой была привязана Марта, и занимался тем, что по лоскуту срезал с нее одежду. Она уже была практически полностью обнажена, но кричать не могла: во рту ее виднелся кляп.

Я приблизился шагов на десять, и в этот момент Первушин обернулся.

— О-о! Майор! — нехорошо заулыбался он. — Присоединяйся! Девка всем даст! Вот такой конкретный факт налицо.

— Освободи девушку! — велел я.

— Эх, неправильно сказал! — огорчился Первушин и выхватил из — за пояса пистолет.

Но я был готов к этому. Первушин встал на редкость удачно: стандартная дистанция для метания ножа, увернуться некуда… Тяжелый, добротно сделанный нож со свистом разрезал воздух и вонзился ему под кадык: получилось лучше, чем на тренировке. Первушин издал странный квакающий звук и повалился на траву. Пистолет выпал из его руки, так и не пригодившись владельцу. Я оглянулся: бойцы столпились у меня за спиной, даже не пытаясь напасть. Стая, лишившаяся вожака, мгновенно превратилась в стадо.

— А ну, пошли отсюда! — негромко, но веско велел я.

Они суетливо бросились выполнять приказание, и через мгновение лишь качающиеся ветви напоминали об их присутствии.

Я подошел к Марте и освободил ее рот от кляпа.

— Не смотрите! Стыдно! — хрипло простонала она, не в силах прикрыть наготу.

Я вынул нож из горла Первушина и обрезал веревки. Подхватил Марту и бережно завернул ее в валявшееся рядом с деревом одеяло, в котором ее притащил сюда Первушин.

— Все в порядке, девочка моя, все в порядке, — прошептал я ей на ухо и понес к дому.

Доктор уже был на ногах. Повязка на его голове пропиталась кровью, но кость, как видно, осталась цела.

— Доктор, займитесь Мартой, — сказал я, бережно укладывая девушку на диван. — Вроде она невредима, но пережила сильное потрясение.

— Сейчас я ей спирту дам, — засуетился доктор. — Как удачно, что вы не дали этому охломону унести бутыль со спиртом: это мой последний запас!