Алексей Азаров - Искатель. 1971. Выпуск №2 Страница 11

— И для Маргарет? — словно вскользь спросил Поль.

— Нет, только для себя.

— А Маргарет?

— Она неплохо устроилась. Живет в пансионе, довольно дорогом, и, кажется, счастлива.

— Дай бог! — искренне сказал Поль.

Какое-то время он помнил об этом разговоре, но потом забыл. На очереди стояли другие дела — не менее важные.

«Техник», подслушивавший разговоры на станции, известил Сент-Альбера, что начальник финансовой службы при штабе оккупационных войск полковник Петерейт попал в историю с бриллиантами и не знает, как из нее выпутаться. Гроссфогель немедленно навестил полковника и вышел из его кабинета без чека на пятьдесят тысяч франков, но с кое-какими документами в кармане. Поль, прочтя их, загрузил все свои рации работой: документы имели самое непосредственное отношение к оперативным планам зимней кампании.

Второстепенные материалы Деме переправил в Брюссель — для двух РТ-иксов. Вендель и Аламо ежевечерне выходили в эфир, не догадываясь, что за ними уже следят…

Два взвода 621-й радиороты, сотрудники брюссельского СД и люди из «Команды Панвица», выделенные им в помощь, прочесывали столицу Бельгии — квадрат за квадратом. Пеленгаторам никак не удавалось точно привязаться к рациям, выходившим в эфир на считанные минуты. Линии пеленгов упорно не хотели перекрещиваться в точке, операторы вычерчивали на карте треугольники, равные целым кварталам с десятками домов. Панвиц, прилетевший в Брюссель на связном «физелершторьхе», чертыхался, подгоняя специалистов и требуя сузить площади поисков… Вдобавок один из РТ-иксов больше не прослушивался; операторы полагали, что он переменил диапазон, и теперь пытались отыскать его на иных частотах.

— Если и второй исчезнет, я приглашу в команду гестапо, — пообещал Панвиц. — Не вынуждайте меня на крайности, господа.

Этими словами он закрыл очередное совещание офицеров в Леопольдказерне.[17] Но угроза не помогла: РТ-икс был неуловим.

Выход нашел оператор — штаб-ефрейтор, бывший инженер с заводов ЛЕГ. Очертив на плане Брюсселя два кружка — в районах Моленбек и Эттербек, где укрывались РТ-иксы, он предложил в те часы, когда рации находятся в эфире и ведут передачи, на несколько секунд выключать свет в домах — последовательно, дом за домом. Перерыв в передаче, зафиксированный слухачами, давал возможность определить адрес.

Панвиц пришел в восторг, пожалев только, что идея родилась поздновато: второй РТ-икс молчал.

Две недели инженеры и диспетчеры брюссельской энергосистемы в промежутке между 16.05 и 16.35 отключали электричество в Моленбеке.

В декабре настала очередь рю дез Аттребат.

Карлос Аламо, занявший квартиру Сент-Альбера после его отъезда в Париж, жил один. Гости на вилле бывали редко, и хозяйка, любопытная, как все одинокие старые девы, не могла похвастаться, что знает о жильце больше того, что он сам пожелал ей сообщить: уругваец, коммерческий агент ряда латиноамериканских фирм. Дружил он только с финским студентом господином Эрнстремом, нравившимся хозяйке. Белокурый, добродушный, он забавно коверкал слова, пытаясь примирить резкое произношение северянина с мягкостью галльского языка. Больше всего господин Эрнстрем любил читать, и с его появлением библиотека виллы обогатилась двумя или тремя десятками томиков: французской классикой, переводными детективами и галантными романами.

12 декабря в доме 101 мигнуло и погасло электричество. Лампа под потолком комнаты сеньора Аламо не горела считанные секунды, и он поспешил вновь надеть наушники, которые уронил, хватаясь за пистолет. За стеной было тихо, и Аламо нажал на ключ, вызывая КЛС.

— Он здесь, — сказал оператор Панвицу, отметив на плане дом черным крестиком.

Панвиц поднес к губам микрофон.

— Немедленно убрать все машины из квартала. Повторяю — все и немедленно.

…13 декабря в 16.05 дом номер сто один был окружен батальоном СС. Панвиц и два десятка агентов в штатском ступили на лестницу через три минуты после того, как РТ-икс отстучал первые цифрогруппы. Поверх ботинок гауптштурмфюрер а и его сотрудников были надеты войлочные тапочки, какими пользуются надзиратели тюрем.

Трое гестаповцев внизу связали хозяйку и заткнули ей рот.

В 16.10 (время, отмеченное Панвицем в рапорте Фельгибелю) была дана команда ворваться в комнату Аламо — Панвиц надеялся, что радист, захваченный врасплох, не успеет уничтожить шифр.

Сотрудники СД навалились на дверь. Панвиц, ожидая выстрелов, прижался к стене.

Радист не стрелял.

Минуту или две дверь не поддавалась, затем рухнула, и агенты СД, влетевшие в комнату, успели увидеть, как догорел и, чадя, погас клочок бумаги в пепельнице. Аламо еще ухитрился накрыть его пальцами и растереть, прежде чем выстрелить в гестаповцев. Панвиц с точностью снайпера прицелился в руку радиста и нажал на спуск…

Аламо упал.

— Поднимите! — приказал Панвиц. — Он жив!

Во время обыска Аламо сидел на полу, безжизненно спокойный. Сотрудники СД отрывали половицы, простукивали стены — искали книгу шифра. Ее не было. Нашли запасные части к передатчику, немного денег, обоймы к браунингу. Ни списков, ни блокнотов с записями обнаружить не удалось.

Панвиц приступил к допросу.

— Имя?

— Аламо. Карлос Аламо.

— Ерунда! Русский?

— Уругваец.

— С кем держали связь?

— С такими же, как я, любителями. Это любительский передатчик.

— Выгадываете время?

— Мне все равно!

— Знаете, кто мы?

— Судя по вашей форме, гестапо.

— Я из СД. Это не одно и то же. Из гестапо уходят на кладбище, от нас — иногда на свободу. Подчеркиваю: иногда.

Внизу гестаповцы выколачивали показания из хозяйки.

— Кто бывал в доме?

— Клянусь… Я никого не знаю… Умоляю, не делайте мне больно!

Один из гестаповцев прижал к ее щеке сигарету. Хозяйка, мадемуазель Д., зарыдала. Боль и страх боролись в ней с нежеланием назвать имя симпатичного финна по фамилии Эрнстрем, изредка заглядывавшего к ее жильцу. Боже мой, что сделают с ним эти звери? Боже мой!.. Агент прижал сигарету вторично.

— К нам приходил студент, месье Эрнстрем… больше никого я не знаю!.. Никого! Можете мне верить, господа!

Панвиц, выслушав доклад поднявшегося наверх сотрудника, забрал в кулак пальцы раненой руки Аламо. Сжал. Сильнее. Еще сильнее.

— Вам привет от Эрнстрема. Он сидит внизу и говорит… так много говорит, что мои люди не успевают записывать… Это так неосторожно — приходить на радиоквартиру в часы передач… Что с вами? Вам плохо?