Алексей Очкин - Искатель. 1966. Выпуск №1 Страница 11

— Ты встревожен?

— Мы не знаем, что тут происходит.

2

— Где может быть ключ? — Кашкин посмотрел на стены. — Раньше их вешали на гвоздь. Я читал в каком-то романе. Но здесь нет гвоздей.

— Их держали еще в ящиках письменного стола.

— Спросим протоколиста. Для чего-то он существует. Слушай, друг, — Кашкин обернулся к воспринимающему приказания раструбу. — Ты слышишь?

— Слышу, — ответила машина.

— Не знаешь, где ключ?

— Нет.

— Вообще о ключе Горышев и Дубровский при тебе разговаривали?

— Нет.

— А о чем они разговаривали?

— О разном.

— Толковый ответ. А о чем больше всего в последнее время?

— О снежном человеке.

— Это еще что за зверь?

— Человекообразная обезьяна, — сообщил протоколист.

— Ну и что они говорили?

— Горышев говорил, что он встретил снежного человека.

— Черт возьми! — оживился Кашкин. Он вопросительно посмотрел на Гордона.

— Чепуха, — сказал Гордон. — Старая легенда. Обезьяна, если она и существовала, вымерла лет двести назад. Никто ее не видел. Из ученых.

— Воспроизведи разговор, — потребовал Кашкин у протоколиста. — Самый первый. О снежном человеке.

— Это продолжение разговора, — сообщил протоколист. — Начала я не слышал. Разговор начался на территории, а наружный канал… — протоколист запнулся. — Пошаливал. Воспроизвожу запись.

— Хватит мистификаций, — послышался голос Дубровского. — Сначала ты выдумал, что нашел куст земляники в снегу, а я, как дурак, бегал его смотреть. Потом ты сказал, что у тебя болят зубы каждый раз перед тем, как падают лавины, и я пытался построить теорию с ультразвуками. Теперь ты фантазируешь насчет снежного человека.

— Почему фантазирую?

— Ты очень несерьезный человек. Я даже не знаю, что о тебе думать.

— А что ты думаешь об этих фотографиях?

— Фотографии! — воскликнул Кашкин. — Горышев показал фотографии?

— Да, — подтвердила машина. — Шесть фото.

— Где фотографии?

Кашкин подпрыгивал от нетерпения.

— В ящике бюро.

Даже Гордон не выдержал. Он подошел к бюро и стал выдвигать один ящик за другим. Очень скоро он положил на стол шесть снимков.

С небольшими изменениями в ракурсе они изображали одно и то же существо, походившее не то на обезьяну, не то на дикого человека. Низкий лоб с выдающимися надбровными дугами, неразвитый нос, покатые плечи, длинные узловатые руки и короткие, как у медведя, ноги. Снежный человек стоял, прислонившись спиной к скале, чуть наклонясь вперед, повернув голову. Глаза едва различались под нависшими волосами.

— Да… Красавец! — восхитился Кашкин. — Но какова сенсация! — пришел он в еще больший восторг. — Вот это, я понимаю, открытие!

— Почему они о нем умалчивали? — в недоумении произнес Гордон. — Не понимаю… Почему, — спросил он протоколиста, — сообщение о снежном человеке не передали на Землю?

— Горышев сказал, чтобы сообщение передал Дубровский. Дубровский говорил, чтобы передавал сообщение Горышев.

— Нелепый спор, — удивился Гордон. — Почему Горышев хотел, чтобы передавал Дубровский?

— Потому что Дубровский в эти дни был старшим смены.

— А почему Дубровский считал, что сообщить о снежном человеке должен Горышев?

— Потому что Горышев сделал открытие.

Кашкин вдруг свистнул.

— А что, если их утащили снежные люди?

— Какие еще снежные люди? — рассердился Гордон. — На снимках одна и та же обезьяна.

— Но не могла же эта обезьяна существовать в одиночку! Их, может быть, целое стадо. Дубровский чинил наружный канал, включил его на какую-то секунду, услышал свист вожака и бросился на выручку Горышева. Они утащили и его.

— Не оставив следов на снегу?

— Может быть, они прыгают метров на двадцать сразу.

— С такими ногами не прыгнешь!

— Тогда могли бросить аркан или еще что-нибудь. И втянуть прямо на скалы. Уж, наверное, снежные люди — отличные скалолазы.

— Гм. — Гордон заколебался. — Ты, я смотрю, фантазер.

— Теперь понятно, почему они сделали замок, — продолжал возбужденно Кашкин. — Простой засов обезьяна легко откроет. Замок — против снежного человека. Но что они прячут на складе? Ну-ка, — обернулся он к протоколисту, — можешь ответить на такой вопрос: что на складе, понимаешь, там, в пещере, снаружи, под замком?

— Снежный человек, — ответил протоколист.

— Вот это номер, — озадаченно прошептал Кашкин. — Были бы мы хороши, если бы нашли ключ и открыли дверь. Так вот что означает череп с костями! Напоминание об осторожности.

— Надо взять сверло, — сказал Гордон, — и фонарик.

…Осмотрев внимательно дверь, они убедились, что в толстых досках кто-то уже пробурил с десяток отверстий.

— Для воздуха, — сообразил Кашкин. — А замок — чтобы сородичи не выручили.

Он прильнул к одной из дырок.

Гордон пристроился к соседнему отверстию.

Луч фонарика уперся в стену пещеры.

Оба вздрогнули. Прямо против них, прижавшись к стене, стояло существо, которое они только что рассматривали на снимках.

Снежный человек стоял в позе напряженной неподвижности. Крупными ноздрями, обращенными вперед, он, видимо, втягивал воздух. Ростом он превышал человека.

— Осторожнее… — прошептал Кашкин. — Видишь, в лапище камень! Запустит в глаза…

Оба затаили дыхание. Ни звука не доносилось и из пещеры. Снежный человек замер.

Гордон переместил фонарик, приложил к другому отверстию. Луч ударил в скошенный лоб, сверкнули в бурых космах точечки зрачков.

Что-то знакомое показалось Кашкину в этом взгляде.

— А ну-ка, пошумим! — предложил он вдруг.

И принялся барабанить в дверь рукояткой сверла.

Обезьяна даже не шевельнулась.

— Сдохла? Мумия? Труп?

Кашкин уже снимал замок.

— Бутафория, — бросил он. — Не требуется никакого ключа.

Он распахнул дверь. У стены все в той же позе, в точности повторяющей изображение на фото, стояло чудовище, еще более страшное при дневном свете.

Кашкин подошел к снежному человеку и взял его за подбородок.

— Камень, — сказал он. — А глаза — из застежек от комбинезона.

Теперь и Гордон мог убедиться, что из стены выступал горельеф.

— Сработано грубо, но впечатляет, — произнес Кашкин. Он отступил на шаг. — Конечно, люди дотошные найдут разные отступления в анатомии. Но ведь как живой!

— Грандиозная мистификация, — нахмурился Гордон. — Зачем?

Они обернулись и посмотрели на заснеженную площадку, где обрывались следы.