Карл Май - По дикому Курдистану Страница 11

– Кого я пошлю, спрашиваешь ты? Никого я не пошлю, ни одного человека. С ним говорить буду я сам. Я командир над своими людьми, он – предводитель своих, и только мы должны все решить. Но я все-таки победитель, а он побежденный, так что пусть он ко мне идет!

– Вот это дело!

– Я буду ожидать его здесь. Обещай ему беспрепятственное продвижение по нашей местности, но, правда, если через тридцать минут он не явится сюда, я велю начать обстрел, причем стрелять до тех пор, пока ни одного турка не будет в живых.

Он подозвал своих адъютантов и переговорил с ними, после чего двое из них удалились. Один из них взял белый платок, снял свое оружие и пошел вниз – той же тропой, по которой я только что поднимался; другой пошел по краю холма и потом вниз направо к месту, где стояли пушки.

Затем Али-бей отдал приказ нескольким езидам, дежурившим неподалеку, соорудить для нас палатку. В то время как они выполняли его поручение, я заметил, что укрепления внизу разбираются. Сквозь возникшую брешь вперед вдоль ручья к езидам протаскивали пушки, которые укрепили у подножия горы. Там было много разных обломков скал, которые вместе со срубленными на скорую руку деревьями образовали новое укрепление.

Через двадцать минут после ухода езидов приехал каймакам в сопровождении трех турецких солдат. Сбоку от него скакал макредж. Это было крайне неумно с его стороны, что можно было легко понять по ироничным взглядам бея, которые он бросал на макреджа.

Все вошли в только что сооруженную палатку и опустились на ковер. Гостей принимал я. Трое солдат остались стоять перед палаткой, двое других вошли в нее.

– Салам! – это было первое слово каймакама.

Макредж не поздоровался. Как начальник, он ожидал, что первым его поприветствует бей идолопоклонников. Тот же не обратил внимания на макреджа, не ответил на приветствие полковника, лишь указал на ковер и сказал:

– Каймакам, ты можешь сесть!

Исполненный достоинства, последний занял свое место, а макредж уселся сбоку от него.

– Ты нас попросил к тебе прийти, – начал офицер. – Почему же ты сам не отправился к нам?

– Ты ошибаешься! – отвечал Али-бей с серьезным видом. – Я тебя ни о чем не просил, а только поставил в известность, что я перебью картечью всех турок, если ты не явишься. Разве это похоже на просьбу? Дальше ты спрашиваешь, почему я к тебе не пришел. Если я направлюсь из Шейх-Ади в Мосул, то сам посещу тебя и не буду требовать, чтобы ты ко мне приходил. Ты же пришел из Мосула в Шейх-Ади и, должно быть, знаешь законы вежливости, которые повелевают самому тебе приходить ко мне. Впрочем, твой вопрос побуждает меня разъяснить тебе обстановку, при которой мы будем с тобой общаться. Ты являешься слугой, чиновником большого господина мутасаррыфа. Ты офицер, который может при благоприятном стечении обстоятельств командовать полком; я же, напротив, свободный князь курдов и командир всех моих воинов. Поэтому не думай, что твой чин выше, чем мой.

– Я не слуга…

– Молчи. Я привык, чтобы меня слушали и не мешали мне закончить речь. Запомни это, каймакам. Ты вторгся в мою область, не имея никаких прав на это и не предупредив заранее, как вор, как вооруженный грабитель. Грабителя я ловлю и убиваю по своему усмотрению. Но, поскольку ты слуга большого господина мутасаррыфа, я хочу, прежде чем это сделать, мирно с тобой переговорить. То, что ты и твои люди еще живы, объясняется тем, что я мягок и снисходителен. А теперь скажи, кто к кому должен приходить: ты или я?

Каймакам сделал удивленное лицо, ибо он никак не ожидал таких слов. Он раздумывал, что можно ответить, но тут макредж, ястребиная физиономия которого дергалась от ярости, взял слово:

– Али-бей, как ты смеешь! Ты называешь нас ворами и убийцами. Нас! И забываешь при этом, что мы здесь сидим в качестве представителей падишаха и генерал-губернатора! Поберегись, иначе ты об этом пожалеешь!

Бей спокойно повернулся к офицеру.

– Полковник, кто этот сумасшедший?

Каймакам сделал испуганный жест.

– Укороти свой язык, Али-бей! Этот эфенди занимает пост макреджа в Мосуле.

– Ты шутишь! Настоящий макредж должен владеть своими чувствами и разумом. Макредж из Мосула подговорил мутасаррыфа к военному походу против меня, поэтому он бы никогда, если он не сумасшедший, не посмел прийти ко мне, ведь он должен знать, что его ожидает!

– Я не шучу! Он в самом деле макредж.

– Вижу, что ты не бредишь и не пьян, поэтому я тебе верю. Правда, учти, я требовал к себе только тебя одного!

– Он пошел со мной как представитель и посланник мутасаррыфа.

– Это возможно, поскольку это ты мне говоришь, но можешь ли ты это мне доказать?

– Я говорю, а следовательно, доказываю это!

– Здесь это не считается. Я доверяю тебе, но любой другой, который придет ко мне в такой или подобной ситуации, должен уметь доказать, что у него есть право и задание вести со мной переговоры. Иначе он подвергается опасности, что я с ним поступлю так же, как вы обошлись с моим первым посланцем.

– Макредж никогда не подвергается такой опасности!

– Я докажу тебе обратное.

Он хлопнул в ладони, тотчас же вошел езид, приведший каймакама.

– Ты обещал каймакаму надежную охрану?

– Да, господин.

– Кому еще?

– Больше никому.

– И тем троим солдатам, там, снаружи, тоже нет?

– Нет, и макреджу тоже.

– Этих троих увести, они пленные, и этого человека, выдающего себя за макреджа Мосула, возьми тоже с собой. Он виноват во всем, в том числе и в убийстве моего парламентера.

– Я протестую! – крикнул каймакам.

– Я сумею защититься и отомстить, – пригрозил макредж и вытащил кинжал, торчащий из-за пояса.

В тот же миг Али-бей вскочил и с такой силой впечатал ему кулак в лицо, что он свалился на спину.

– Пес, ты смеешь в моей же палатке обращать против меня оружие! Прочь, увести его!

– Стойте! – повелительно сказал каймакам. – Мы пришли договориться, с нами ничего не должно произойти!

– Мой посланец также был у вас для переговоров, тем не менее вы его убили, казнили как предателя. Увести этого человека!

Езид, присутствующий в палатке, схватил и увел макреджа.

– Тогда и я уйду! – пригрозил каймакам.

– Иди. Ты целым доберешься до своих воинов, но, прежде чем ты к ним придешь, многие из них будут убиты. Эмир Кара бен Немси выйдет на скалу и поднимет правую руку в знак того, что должна начаться канонада.

– Постой! – быстро повернулся ко мне каймакам. – Вы не смеете стрелять.

– Почему же не смеем? – спросил Али-бей.

– Это было бы убийством: мы ведь не можем защититься.

– Это не было бы убийством, а только наказанием и расплатой. Вы хотели на нас напасть, когда мы и понятия не имели о ваших планах; вы пришли с саблями, ружьями и пушками, чтобы нас перебить, перестрелять. А когда ваши жизни в наших руках, когда мы вас встретили как подобает, вы говорите, что тот, кто выстрелит, будет убийцей! Каймакам, не заставляй меня смеяться над тобой.