Майкл Муркок - Средство от рака Страница 11

— Кое-что продолжается, — возразил Джерри.

— Как всегда. А не ты ли это был, кто сконструировал московскую штуку?

— Возможно, — бросил Джерри, нахмурившись от безнадежности и бросив взгляд на развалившуюся на заднем сиденье белокурую девушку, которая строила гримасу потерянного интереса. — Тебе бы лучше переодеться в юбку до щиколотки. Ты же знаешь, как эти типы в Трех Республиках относятся к такого рода вещам. — Он коснулся кнопки, и стеклянная перегородка опустилась, освобождая проход в тыльную часть автомобиля. Блондинка подвинулась и выглянула из окошка.

Пока она переодевалась, он исследовал карту в поисках лучшего пути в Париж.

Взглянув в зеркало, он заметил, что пастор Бисли опять нагнал его, потому что серебристый «кадиллак» с толстой одутловатой фигурой за рулем снова катился позади него. Джерри затемнил задние стекла.

— Это умно, — заметила Карен, протискиваясь в длинную юбку бутылочно-зеленого цвета. Интересно, подумал он, а у нее все юбки бутылочно-зеленые, а обувь — пурпурная? Это, в конце концов, указывало на интерес к Успенскому.

В Париже они оказались как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо них скачут президенты, лошади идут вброд, иногда пускаясь вплавь по заполненным водой улицам, выбрасывая вверх, в бледный солнечный свет, яркие фонтаны.

Процессия направлялась через Елисейские поля — некоторые пешком, некоторые на катерах, в каретах или верхом.

Весело, как только могли, президенты махали нескольким вымокшим зевакам (выжившим после мора), стоявшим по обе стороны широкой улицы по колено в воде. Эти президенты руководили тремя республиками: Францией, Испанией и Португалией (прежде, до аннексии Израилем Греции, их было четыре), — которые противились предложению Соединенных Штатов, пожелавших прислать советников.

Старческий возраст сделал президентов почти схожими: с одинаковыми пустыми глазами, несущими всякую чушь ртами, желтой сморщенной кожей и потерявшими почти всякую растительность головами. Каждый прочно пристегнут ремнем к лошади, которые были почти такими же старыми, как и они сами. Говорили, что они весьма сентиментально относятся к своим лошадям.

Недалеко за ними работал ансамбль — каждый музыкант по пояс в воде. Басовые барабаны заглушались водой, и каждый раз, когда барабанщики отбивали такт, им в лицо били фонтаны воды. Вся медь оркестра была наполнена водой, но музыканты решительно маршировали против течения, не то исполняя, не то пробулькивая «Марсельезу».

— Трогательно, — проговорила Карен фон Крупп, поглаживая его ногу.

Джерри, пришвартовав «фантом-VI», откинулся назад, удобно пристроив руку на плечах доктора фон Крупп. Она улыбнулась, и машина мягко закачалась в кильватере президентской процессии.

— Пойдем в Ассамблею слушать речи? — Она оглянулась на блондинку. Джерри покачал головой.

Он отчалил и начал разворачивать машину, выводя ее на течение.

Справа от него оказалось какое-то пятно табачного цвета, и, проплывая мимо, Джерри с опаской посмотрел на него. Кто-то уставился на него из окна первого этажа. Он узнал тонкий напряженный нос.

Это был Жажда, шеф московской резидентуры их организации и оперативный сотрудник Охарны. Что он делал в Париже? Джерри сделал вид, будто не видит его, и понесся со скоростью, на которую только был способен автомобиль, по Елисейским полям, отбрасывая назад бурлящую воду.

Позади него вспахивал воду серебристый «кадиллак» пастора Бисли с едва выступавшей над поверхностью воды кабиной.

— Ну, везде он, — пробормотал Джерри и остановился у отеля «Стремление». — Поспеши, моя дорогая, пока он не вывернул из-за угла. Прыгай, — приказал он, открывая дверь, — на ступеньку вон там. Я принесу наши сумки позже.

Доктор фон Крупп прыгнула. Блондинка — за ней. Джерри тронул машину и помчался по узкой улочке, разбрасывая прибой к окнам по обе ее стороны. Однако для Бисли вода оказалась слишком глубокой, и он отказался от погони. Вскоре Корнелиус вернулся обратно, пришвартовал машину в гараже гостиницы и присоединился к своей любимой в холле.

— Это еще фасад, — сообщил он, нажимая кнопку звонка на столе регистрации.

Пол провалился вместе с ними, унося их глубоко под землю.

— Подземелье, — сказал он ей, подразумевая затхлую темноту. — Прочное и надежное.

— Ловушка, — сказала она в свою очередь.

— Не совсем.

Когда секция пола поднялась и встала вровень с остальным полом, он включил освещение, и зеленый блеск наполнил комнату. Она пытливо всматривалась в его веселое лицо.

— Мне следует быть осторожной, — произнесла она. — Мой муж… — и она вскрикнула от возбуждения, когда он навалился на нее.

— Для меня хватит, — прорычал он, — на сегодня.

И они покатились по ковровому покрытию от Данлопилло; блондинка сидела в углу, со скукой наблюдая за ними.

3. Оргия трансвеститов в парижском отеле

— Мужья и жены, братья и сестры, матери и сыновья, — говорил пастор Бисли, пристраивая удобнее свою митру и улыбаясь Джерри, который, распятый, стоял у стены. Карен фон Крупп, одетая в отделанную горностаем пелерину из красного бархата и изящный венец, в дурном настроении откинулась на спинку трона. Пастор Бисли протянул свой пасторский посох и стащил с Джерри юбку, щекоча ему яички, которые вздулись в женском трико из черной тесьмы, в которое они нарядили его, пока он был без сознания.

— Белые подростковые волосы. Я не ожидал увидеть такое, мистер Асерински.

— И я этого не ожидал, пастор.

— Ну, ну, вы уже не можете вот так расхаживать, соблазняя жен других парней, и надеяться, что это вам сойдет, так ведь? В мире, я надеюсь, еще сохранились некоторые приличия.

— Ну, так каковы же ваши намерения?

— Заняться вашим преобразованием, мистер Асерински. Для вашего же блага. Собственно, я не держу на вас зла.

— Меня зовут не…

— Асерински. Так вы сами сказали.

— Джерри Корнелиус.

— Вы так говорите.

Кто-то двинулся в тени и начал пробираться по Данлопилло. Это был Жажда, с выражением озабоченности на тонком лице.

— Это Алан Повис, не так ли? — произнес Жажда.

— Это вы так говорите, — вставил Джерри.

— Митци! — пастор Бисли, как сумел, щелкнул пальцами. — Митци Флинн.

— Все это затягивается. Ради Бога, воспользуйтесь машинами, — пробормотала Карен фон Крупп.

— Я ненавижу искусственные методы, — заявил Джерри.

— Конни Нуттал.

— Колвин, — поправил Джерри. — Конни Колвин. Не трагично ли?