Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера Страница 11

И при мысли, что в один прекрасный день ему в руки могут свалиться миллионы — хотя он был вполне счастлив со своими пятью тысячами годового дохода, — он терял голову, предаваясь безрассудным мечтаниям…

Тем временем Эногат и Нанон навели порядок в комнате этого ужасного человека, к сожалению только в комнате, но не в его голове. А между тем ее-то и следовало бы привести в порядок, проветрить, протереть, прочистить… хотя бы для того, чтобы изгнать поселившихся там бабочек и пауков, иначе говоря — освободить от химер.

Между тем отставной моряк шагал взад и вперед по комнате, и глаза его метали искры. Это обозначало, что буря еще не улеглась и с минуты на минуту гроза может разразиться с новой силой. А когда он поглядывал на барометр, висевший на стене, то гнев его, казалось, еще больше усиливался, потому что добросовестный и точный инструмент показывал все время «ясно».

— Итак, Жюэль еще не вернулся? — спросил он, обернувшись к Эногат.

— Нет, дядюшка.

— А уже десять часов!

— Нет, дядюшка.

— Вы увидите, он опоздает на поезд!

— Нет, дядюшка.

— Ах, вот как! Да перестанешь ты мне прекословить?

— Нет, дядюшка.

Юная бретонка, несмотря на отчаянные знаки Нанон, твердо решила защищать своего жениха против несправедливых обвинений невоздержанного на язык дядюшки Антифера.

Чувствовалось, что гроза готова вот-вот разразиться. Но не было ли громоотвода, способного разрядить скопившееся в дядюшке электричество?

По-видимому, был. Вот почему Нанон и ее дочь поспешили повиноваться, когда он закричал громовым голосом:

— Найдите мне Трегомена!

Они быстро выбежали на улицу и бросились искать Трегомена.

— Господи! Только бы застать его дома! — восклицали они на ходу.

К счастью, он оказался у себя и уже через пять минут был у дядюшки Антифера.

Жильдасу Трегомену шел пятьдесят второй год. Сходство его с соседом заключалось в следующем: он был холостяк, как и дядюшка Антифер; подобно ему, много лет провел в плавании и тоже вышел в отставку; и, наконец, и тот и другой были малуинцами. На этом сходство кончалось. И в самом деле, если Жильдас Трегомен был человек тихий и спокойный, то дядюшка Антифер — шумный и горячий. Насколько первый был покладист, настолько же неуживчив второй; насколько Жильдас Трегомен обладал философским складом ума, настолько же мало походил на философа дядюшка Антифер. Это то, что касалось характера. Столь же резко отличались они один от другого и по внешности. Тем не менее они были большими друзьями. Но если дружеские чувства дядюшки Антифера к Жильдасу Трегомену вполне понятны, то расположение Трегомена к дядюшке Антиферу труднее поддается объяснению. Ведь каждому понятно, что дружить с таким человеком дело нелегкое.

Мы только что сказали, что Жильдас Трегомен бывал в плавании; но моряк моряку рознь. Если дядюшка Антифер, будучи моряком торгового флота, побывал во многих морях земного шара, прежде чем стать капитаном каботажных кораблей, то ничего подобного не было в жизни его соседа. Жильдас Трегомен, освобожденный от воинской службы как сын вдовы, не служил матросом на флоте и никогда не выходил в море.

Нет! Никогда. Он видел Ла-Манш только с высоты Канкаля[58] и даже с мыса Фреэль, но на большее не отваживался. Он родился в каюте речного грузового судна, и на этом же судне прошла вся его жизнь. Сначала судовщик, а потом владелец «Прекрасной Амелии», он поднимался и спускался по реке Ранс от Динара к Динану, от Динана — к Плюмога с грузом леса, вина, угля, в соответствии с заказами. Вряд ли он знал другие реки департаментов Иль и Вилен и Кот-дю-Нор. Жильдас Трегомен был скромнейшим пресноводным судовщиком, тогда как дядюшка Антифер — истым моряком самых что ни на есть соленых вод. Жильдас Трегомен, простой судовщик, ничего не стоил по сравнению с этим мастером каботажного плавания! Поэтому Трегомен пасовал перед своим соседом и другом, который держал его всегда на известном расстоянии.

Жильдас Трегомен жил в красивом, уютном домике в конце Тулузской улицы, вблизи крепостной стены, в ста шагах от дядюшки Антифера. С одной стороны дома было видно устье реки Ранс, с другой — открытое море. Хозяин дома был человек сильный, необычайно широкоплечий, пяти футов шести дюймов роста; верхняя часть туловища, похожая на сундук, неизменно была облачена в широкий жилет с двумя рядами костяных пуговиц и в темную шерстяную матросскую блузу, всегда очень чистую, с большими складками на спине и в проймах рукавов. Эти могучие плечи служили основанием для рук, таких массивных, что они напоминали скорее ляжки обыкновенного среднего человека; руки заканчивались огромными кистями, которые можно было бы сравнить разве что со ступнями гренадера старой гвардии. Понятно, что, обладая такими могучими конечностями и такой необыкновенной мускулатурой, Жильдас Трегомен был наделен исполинской силой. Но это был добрый Геркулес. Он никогда не пускал свою силу в ход и, здороваясь или прощаясь, пожимал руку только большим и указательным пальцами, боясь раздавить ее. Мощь его как бы дремала в нем. Она никогда не проявлялась внезапно, а если и обнаруживалась, то он не прилагал к этому ни малейших усилий.

Если бы мы уподобили Жильдаса Трегомена машине, то он напоминал не вертикальный молот, который сплющивает железо одним страшным ударом, а, скорее, один из тех гидравлических прессов, которые постепенно сгибают самый крепкий железный прокат. Видимо, это было следствием его спокойного, ровного кровообращения.

На широких плечах возвышалась увенчанная высокой широкополой шляпой крупная голова с гладкими волосами, небольшими бакенбардами в форме котлеток, изогнутым носом, придающим характерность профилю, улыбающимся ртом, втянутой верхней губой и выдающейся нижней, с жирными складками на подбородке, прекрасными белыми зубами (отсутствовал только один верхний резец), не знавшими табачного дыма; с глазами ясными и добрыми под густыми рыжими бровями; с кирпичным цветом лица, загоревшего на ветру реки Ранс, но никогда не ведавшего неистовых порывов океанских бурь.

Таков был Жильдас Трегомен, один из тех предупредительно-вежливых людей, которым говорят: «Приходите в полдень… Приходите в два часа», и они приходят всегда вовремя, всегда готовые оказать вам услугу! Он был непоколебим, как скала, о которую разбивалась ярость дядюшки Антифера: Когда у того было дурное настроение и он начинал бушевать, посылали за Жильдасом Трегоменом, и он являлся к своему разъяренному соседу и выдерживал любой шквал.

Бывшего владельца «Прекрасной Амелии» обожал весь дом — Нанон, видевшая в нем защитника, Жюэль, питавший к нему сыновнюю любовь, Эногат, целовавшая его щеки и гладкий лоб без единой морщинки, — последнее является, по словам физиономистов, неоспоримым доказательством спокойного и мирного характера.