На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина Страница 11

Мелодичный, протяжный, громкий звук разнесся над берегом.

От неожиданности юнга едва не сорвался с доски. Изумленно глянул он на дудочку, в которую даже не дунул!

А если?..

Любопытство оказалось сильнее страха. Рука снова поднесла дудочку к губам – но на этот раз Олух робко дунул в нее. Он не пытался сыграть мелодию, не трогал пальцами дырочки странного инструмента. Мелодия возникла сама – незнакомая, тревожная, медленная.

Почему-то Олух не мог прекратить игру. Вновь и вновь оживлял он дудочку своим дыханием, и мелодия длилась, однообразная, монотонная, недобрая.

Наконец юнга нашел в себе силы оторвать дудочку от губ. Тишина навалилась, оглушила – но лишь на мгновение. А потом в эту тишину снизу вползли странные звуки – шуршание, скрежет, возня в кустах, треск ломающихся ветвей.

Не сразу Олух набрался смелости посмотреть вниз.

Увидел он не так уж много, но этого хватило, чтоб парнишка задохнулся от страха.

В расползающемся предрассветном тумане копошились черные твари размером с большую собаку. Сколько их было – юнга не мог сосчитать. Четыре? Пять? Больше? Они деловито сновали от берега к березе и обратно, соскальзывали в воду и снова выбирались из нее. Что им было нужно – паренек не понимал, но точно знал: твари опасны.

Он замер. Хотелось положить подлую дудку обратно в мешочек, но Олух боялся выдать себя движением.

Время остановилось. Юнга пытался молиться, но в голове смешались обращения к Старшим богам, а своего заступника из Младших у него пока не было, мал еще...

«И не успею выбрать заступника, не доживу...» – тоскливо думал Олух.

А внизу постепенно стихало шуршание. Все реже доносилось звонкое постукивание, словно сыпались камешки.

Паренек с надеждой вгляделся вниз – не уходят ли твари?

А ведь их стало меньше! Ну да, меньше! Туман почти развеялся, видны две черные блестящие спины. И обе ползут к озеру, ура! Странно так ползут, по-рачьи, да и сами похожи на раков, только здоровущие!

Одна за другой черные клешнястые твари скользнули в воду.

Юнга некоторое время выжидал: не вернутся ли?

Не вернулись...

И что же теперь делать?

Больше всего хотелось остаться здесь, на дереве, как можно дольше. Уже почти рассвело. Капитан не сразу хватится пропавших леташей. Решит, что заночевали в деревне. Но рано или поздно поймет: что-то не так. Отправится на поиски – с боцманом, с Филином. И его, Олуха, с дерева снимут, и Райсула выручат...

Да? А если за это время Райсула кто-нибудь успеет сожрать? Если не волки, рыси и прочие медведи, то эти, черные, из озера. Тесак? А что им тесак? Спины на вид жесткие!

Уже светает. В какую сторону идти, юнга помнит. Не заблудится.

Рейни положил дудку обратно в мешочек, повесил свою находку за тесемки на гвоздь. И, судорожно вздохнув, полез с дерева. Лез медленно, вслушивался в звуки просыпающегося леса, готовый в любой момент по-обезьяньи вскарабкаться обратно.

Парнишку била дрожь. Чтобы справиться с нею, он говорил себе: «Я Рейни, Рейни, Рейни...»

Спрыгнул с нижней ветки. Под ногами что-то громко хрустнуло. С замиранием сердца юнга опустил глаза на рассыпанные по траве крупные речные ракушки – откуда они взялись под деревом? Неужели их принесли эти... эти...

Быстрый взгляд на озеро – тихое, безобидное на вид... И юноша ломанулся прочь, прямо сквозь заросли, сквозь листву, тяжелую от утренней росы.

* * *

– А я-то думал, что ты, малец, врешь, – протянул боцман Хаанс, держа в руке обломок весла. – Что было страшно до нас добираться – и ты где-то всю ночь просидел.

Юнга гордо вскинул голову: он смог доказать, что встретил настоящую опасность.

Ранним утром он добрался до грота и поднял шум на борту. Мужчины спустили шлюпку и, оставив на вахте Литу и Мару (илв еще не вернулся с ночной охоты), отправились выручать Райсула. Вытащили леташа из подвала, ощупали его ногу – не сломана, вывихнута. Вправили вывих, осмотрели ближайшие дома – да, деревня брошена. Вернулись на «Миранду» и, предоставив Райсула женской заботе, решили проверить странную историю, рассказанную Олухом.

И теперь боцман держал в руках весло – не сломанное, а перекушенное чем-то вроде очень больших клещей.

– Говоришь, они были похожи на раков? – спросил Отец, озабоченно оглядывая переломанные кусты и содранный слоями прибрежный мох.

– Ага, только вот такие! – Олух развел руки так широко, как только мог.

– В лоции сказано, что плавать опасно, – вздохнул Маркус Тамиш. – Ох, сынок, как же тебя боги уберегли...

И погладил счастливого парнишку по голове.

– Я себе слово дал, – вспомнил юнга ночные мысли. – Если жив останусь – выберу небесного покровителя. – И добавил с вызовом: – Пора уже! Работаю как взрослый.

– Дело хорошее, – одобрил Отец. – Жизнь у тебя опасная, нужен заступник среди богов. Кого выбрал?

– Подумаю еще...

– А сидел ты вон на тех досках? – глядя в листву, спросил капитан.

– Ага. И мешочек с дудкой там остался.

– Ну так принеси.

Юнга подтянулся на ветке и ловко полез на березу. А Отец тихо сказал капитану:

– Не знаю, что за дудка такая, но лучше б нам всякие непонятные вещи на борт не брать. Вспомни обезлюдевшую деревню, это ведь неспроста...

Бенц неохотно кивнул.

Боцман отошел к самому берегу и сказал громко:

– Пригляжу пока, чтобы какая-нибудь сволочь и эту шлюпку не схряпала. Ишь, заразы, до корабельного имущества лакомы! Если полезут, то я им не юнга!

Отец нагнулся, стал перебирать раковины, грудой сваленные у корней березы:

– Вот тоже дело непонятное... С чего бы они тут?

Олух спустился с дерева, гордо вручил капитану кожаный мешочек.

Бенц распустил тесемки, вытащил дудку, повертел в руках.

– Не вздумай свистеть! – не выдержал погонщик.

– И не думал даже, – соврал Дик и положил дудку обратно в мешочек. – Погоди, тут еще что-то есть...

– А, там еще бусина какая-то, – припомнил Олух.

Капитан выкатил на ладонь бледно-лиловый шарик размером с крупную горошину.

– Бусина? – переспросил он изменившимся голосом. – Ну, я бы не сказал, что бусина.

8

Зарождение жемчуга – дело случая, такая находка – редкое счастье, легкое поглаживание по плечу, которым удостаивает человека бог, или боги, или все они вместе.