Ирина Фельдман - Клуб негодяев Страница 12

— Добро пожаловать, дорогие друзья, — он пытался придать своему тону официозность. — С прискорбием вынужден сообщить, что предыдущий председатель клуба, Джордж Квинси, на прошлой неделе отбыл в мир иной…

— Ну, наконец-то этот бред про покойника пришёлся кстати, — прохрипел кто-то позади меня.

Послышались тихие смешки.

— Поэтому по правилам клуба новым председателем являюсь я — его сын, Майкл Квинси, — председатель никак не отреагировал на колкость. — Ещё немного, и наше собрание начнётся. Попрошу проявить ещё чуть-чуть терпения.

Он плавно подошёл к камину и с непритворным усилием слегка отодвинул металлическую фигурку в виде стоящего на задних лапах медведя. Что-то загрохотало, пол завибрировал. В самом углу комнаты куда-то вглубь отъехала приличная часть стены. Из образовавшейся дыры виднелись уходящие вниз каменные ступени, скудно освещённые факелом.

Председатель указал на неё жестом дворецкого и так же сказал: «Прошу».

В этот момент мне стало страшно по-настоящему.

Деваться было некуда.

Глава 4 Перси Филдвик

Подвал я сразу окрестил «приютом сумасшедшего». Его стены были плотно завешены старинными, потрёпанными от времени картами, на которых до сих пор не была обозначена Америка, но зато в огромном количестве присутствовали разномастные чудища, якобы населяющие невиданные земли, и прочая ересь. Конкуренцию картам составляли средневековые гравюры, в основном на мистические сюжеты. Святой Георгий без устали боролся с драконом, инквизиторы жгли ведьм, звери терзали мучеников, крысы дожирали жадного епископа, бесстыдные суккубы и инкубы совращали христиан… Нарисованных скелетов с косами, без кос, без черепов, и черепов без скелетов было предостаточно. Помещение словно было наполнено всякими демонами и дьяволом во всех его ипостасях, однако я не увидел ничего на тему мук Ада, излюбленный сюжет отца Ива. Декоратор также обошёл стороной Страшный суд.

Майкл Квинси встал во главе длинного стола и пригласил всех сесть. Загромыхали массивные стулья.

Я с облегчением отметил, что среди моих соседей не оказалось «бульдога», а место напротив меня вообще никто не занял. Даже гравюра, на которую я был вынужден смотреть, была не самой мерзкой: рыцарь, стоя рядом с поверженным товарищем, защищался от волка. Я осторожно огляделся. Шесть мест никто не занимал, видимо, не все смогли приехать на собрание.

Председатель раскрыл фолиант, на обложке которого красовалось такое же изображение, что и на перстнях — рука, сжимающая стебель цветка. Зашуршал страницами.

— Прежде чем я объявлю собрание открытым, выясним состав присутствующих. Роджер Эпплби!

Никто ему не ответил.

Мистер Квинси невозмутимо сделал пометку в книге чёрным пером, предварительно обмакнув его в чернильницу.

— Дениэл Брук!

— Имею честь находиться здесь, сэр, — откликнулся кто-то в самом конце стола.

— Перси Филдвик!

Опять молчание.

Не успел председатель поднести к бумаге кончик пера, как вдруг непонятно откуда донёсся приятный звонкий голос:

— Я здесь, господа! От всего сердца прошу прощения за своё опоздание. Надеюсь, вы на меня не в обиде?

Все, как школьники, одновременно повернулись, чтобы увидеть опоздавшего. К столу неспешной походкой приближался изысканно одетый молодой человек. Высокий, широкоплечий, с идеально выбритым лицом он создавал впечатление открытого и уверенного в себе джентльмена, который привык быть в центре внимания. Его как будто нисколько не смущало, что остальные могли принять его непунктуальность за намеренный эпатаж. Из всех свободных мест он почему-то выбрал именно то, что было напротив меня. Он изящным движением снял шляпу и провёл рукой по длинным волнистым волосам, отливающим золотом при свете свеч. На пару мгновений он задержал взгляд на мне и почти доброжелательно улыбнулся. Я закусил губу. Бесспорно, этот человек был прекрасен, как статуя Аполлона, и наверняка художники готовы выстроиться в очередь, чтобы изобразить его на портрете, но я не собирался улыбаться ему в ответ. Мне нельзя было терять бдительности.

— Перси Филдвик? — недоверчиво переспросил мистер Квинси.

— Да, это моё имя, — ответил молодой человек без капли вызова. — Я понимаю ваше удивление. Вы ожидали увидеть моего дядю, в честь которого меня и назвали. Увы, дядя уже давно в земле, но перед кончиной он посвятил меня в дела клуба «Рука славы». Теперь я владелец его руки и перстня и, следовательно, я — полноправный член клуба. Я хорошо знаю правила. Вы могли бы увидеть меня ещё раньше, на прошлом собрании в Страсбурге, но мне тогда, к сожалению, было не по пути.

— И всё же, мистер Филдвик, — сказал председатель, так и не сделав ни единой пометки в книге. — Будьте любезны объяснить, как вы сюда попали.

— Вы имеете в виду, как я пробрался в этот тайный подвал, куда не может попасть непросвещенный смертный? Я вас умоляю, это головоломка для трёхлетнего младенца. Найти вещь, приводящую в действие механизм, было проще простого. Статуэтка на каминной полке настолько заметна, будто на ней есть табличка «Вход здесь». Лучше, конечно, было задействовать рога и канделябры, это безопасней, но тогда мне бы пришлось изрядно повозиться, чтобы найти нужное.

Повисла неловкая пауза.

— Продолжаем, — мистер Квинси сдвинул густые брови и что-то быстро подписал. — Чарльз Гарленд!..

Мистер Филдвик ни разу не повернул голову, чтобы взглянуть на людей из списка. Он всё время смотрел только на меня. Даже не просто смотрел, разглядывал. И это настораживало.

— Родерик Сандерс!

Меня словно окатили ледяным душем. Но я всё же взял себя в руки.

— Родерик Сандерс умер семнадцать лет назад, — сказал я весьма резким тоном. — Я — его наследник.

Неожиданно со всех сторон послышался невнятный шёпот. Мистер Филдвик даже не заинтересовался этим оживлением, он лишь снова загадочно улыбнулся.

— А как похож на Сандерса! — восхитился пожилой джентльмен с конца стола.

— Хм, а действительно похож, — томно произнесла мадам Эмили-Анжела. — Но я его встречала, когда ему было уже…

— Да вы что! — воскликнул «бульдог». — Разве этот молокосос похож на Сандерса? Не смешите меня!

Вот уж от кого, а от него я точно не ожидал подобной реакции. Да, чудеса алкоголя не знают границ.

«Бульдог» не унимался.

— Это же овца в волчьей шкуре! Кто был знаком с Сандерсом, тот должен помнить его глаза, глаза хищника! А это так, жалкое подобие.

Честно, я нисколько не обиделся. «Глаза хищника» для меня не лестный эпитет, а к «овцам» и «баранам» я привык. Да и не должно меня было радовать сходство с человеком, о котором мне даже вспоминать запретили.