Андрей Иванов - Славное море. Первая волна Страница 12

Понравилось лебедку на Байкале. Прожил у нас целое лето один. Осенью пристал к пролетной стае и улетел на юг. Весной вернулся уже не один, а с молодой лебедкой. С тех пор и повелись у нас на Байкале свои лебеди…

— Это, должно быть, правда, — сказал Матвей и заботливо пригладил вихрастые волосы. — Наш Байкал и на карте, как месяц, лежит.

— Истинная правда, — подтвердила рассказчица.

— Почему же они теперь не на Байкале, а на Лебедином озере живут? — спросил Бадма.

— Эта птица тишину любит. На Байкале теперь кораблей много ходит и штормит часто. А на Лебедином озере и от людей далеко, и безветренно там.

— Далеко ли до Лебединого озера? — полюбопытствовал Чимит.

— Тебе и туда захотелось?

— Захотелось, — сознался Чимит. — Только не пустят теперь никуда.

— Туда-то пустят. Для вашего роста это озеро теперь не так уж далеко.

Через несколько дней после беседы с бабушкой Даримой в колхоз пришел лесник. Он принес постановление сельского Совета выделить ему трех колхозников на несколько дней.

Наталья Цыреновна испуганно замахала руками:

— Где я людей возьму? Все на промысел ушли. Даже ферму почти без работников оставили.

— Не торгуйтесь, Наталья Цыреновна, — не торопясь говорил лесник, пожилой мужчина с широкими рыжими усами. — Это же постановление Совета. Как же ты его не выполнишь?

Наталья Цыреновна притихла, задумалась. Через минуту она снова вскинула большие, широко открытые глаза и с надеждой спросила:

— А ребят послать можно, Артем Сазонович?

— Мне же не грибы собирать, — обиделся лесник.

— Да они уже большие, — заверила Наталья Цыреновна. — Один шестой класс кончил.

И чтобы окончательно уговорить лесника, подошла ближе, легонько взяла его за рукав белого парусинового костюма.

— Мы тебе не троих, а десять выделим. На этот раз задумался лесник.

— Ладно, давайте ребят. Только самых старших, — согласился он. — На свой риск беру. Может, что и выйдет.

Утром у здания правления колхоза выстроились девять мальчиков.

У каждого за плечами был вещевой мешок с продуктами и парой белья. У пяти человек — легкие топоры. Бадма держал поперечную пилу, Матвей и Чимит — лопаты.

Взяли четыре чайника и по эмалированной кружке.

Поход

Тыра — река мелкая, но широкая и стремительная. Вода в ней теплее байкальской, но такая же чистая и светлая. Тыра становилась глубокой и бурливой только в конце мая, в период таяния снега в горах. Сейчас половодье прошло, вода спала.

Тропа шла вдоль низкого берега. Иногда она уклонялась далеко в сторону, иногда приходилось идти у самой воды.

Вблизи Байкала, по низкому берегу и на островах, росли такие густые заросли тальника, что пройти по ним можно было, лишь врубаясь топором или по готовым, давно кем-то проложенным тропам.

Дальше от Байкала низкий берег выравнивался, поднимался выше. Здесь среди тальников острыми вершинами пробивались ели и лиственницы.

Еще дальше берег становился суше, веселее. На песке и гальке лежал большой слой чернозема. Здесь росли старые лиственницы, белоствольные березы, краснели стволы высоких сосен.

Там, где плотными рощами зеленели тальники, ютилась птичья мелкота. Пели птицы здесь дольше и азартнее, потому что сюда позднее приходило утро.

У тальников цепочка ребят сильно растянулась. Чимит, шедший с лесником впереди, остановился и стал пропускать ребят мимо себя.

— Эй, Тарас, что задумался? — крикнул он похожему на Бадму толстяку, но с курчавыми золотистыми волосами. На плечах у того висела на ленте войлочная бурятская шляпа.

— Чего стоишь? Птиц, что ли, заслушался?

— Ага, — обрадовался Тарас.

Чимит не вернулся к леснику, а пошел последним. Боялся, что кто-нибудь отстанет и тогда придется тратить время на поиски.

У берега реки тайга стала гуще. С дерева на дерево перелетали кедровки. Где-то в стороне настойчиво тарабанил по дереву лесной лекарь — дятел.

На самую маковку островерхой ели уселась кукушка. Она усердно кланялась в сторону высокой горы. Но голос ее внизу был еле слышен.

— Ишь как гостей встречает, — сказал Матвей. — Кланяется нам. Дескать, милости просим.

— Так и должно быть, — отозвался лесник. — Человеку все должно поклоняться. Он хозяин на земле.

Впереди к реке вплотную подступила высокая гора.

За поворотом гора оказалась изрезанной выступами, террасами, глубокими щелями. В этих каменных щелях жили тысячи стрижей.

Ребята остановились. Столько птиц еще никому из них не удавалось видеть. Они тучей носились над рекой.

— Ой, ой, вороны! Гнезда разоряют! — с тревогой крикнул Матвей.

Черные сибирские вороны действительно липли к скалам, разыскивая гнезда, чтобы их разграбить.

— Эх, р-ружья нет, — сказал Матвей.

— Это ни к чему, — заметил лесник. — Всех воронов в тайге не перебьешь. Да и стрелять здесь неловко. Выстрелишь по одному ворону, а убьешь десяток стрижей. А гнезда в таких щелях так запрятаны, что вороне до них не добраться. Да и птицы, когда их много, умеют постоять за себя. Посмотрите-ка!..

Он показал рукой на край скалы.

Ребята одобрительно загудели. Там катался огромный птичий клубок. Он спускался ниже и ниже, одновременно все отдаляясь от скалы. Наконец клубок распался, и из него шарахнулась в сторону ворона.

Птицы с криком яростно нападали на ворону, не давая ей подняться.

Наконец ворона, видно, поняла, что путь вверх для нее окончательно закрыт. Она сложила крылья и камнем полетела вниз. Преследовавшие ее птицы, не ожидавшие такого маневра, отстали.

Над водой ворона широко раскинула крылья и полетела, почти касаясь воды. Рот ее был широко открыт. Она пролетела недалеко от путников и юркнула в лесную чащу.

Ребята зашумели:

— Вот так наелась!

— Отлетала по этой дорожке!

— Вот видите, какая польза всем вместе жить, — сказал Артем Сазонович. — Ласточки совсем маленькие пичужки, а когда они вместе, любого врага осилят. Дружба да лад в жизни — великое дело.

Птицы снова подняли пронзительный крик. Мимо скалы быстро летел серый ястреб. Но он не решился приблизиться к птичьим гнездам. Летел осторожно, с оглядкой.

— Поодаль, с опаской пробирается, — качнул головой Артем Сазонович. — Видно, когда-нибудь проучили и его, вот теперь и сам сторонится.

Он проследил за полетом ястреба и добавил:

— В тальники подался. Там мелкие птицы порознь живут.

Чудесный остров