Виталий Мельников - Искатель. 1984. Выпуск №5 Страница 12

Лю улыбнулась. Зубы у нее были редкие, крупные и блестящие. Она что-то сказала и взяла из чемодана провод.

— Что ж, товарищ Люся, действуй, если умеешь!

С мотком в руках Лю выпорхнула из фаты. Сергей увидел в открытую дверь, как девушка ловко и со сноровкой, показывающей, что это дело ей не в новинку, взмахнула тонким, как леска, проводом, а когда он зацепился крючком за ветку яблони, перебросила моток через толстый сук соседнего дерева.

— Ха-ра-шо? — доверчиво улыбнувшись, протянула она Сергею конец провода.

— Шанго! — кивнул он.

Лю засмеялась.

Присев перед печью, она бросила на тлеющие уголья пучок березовой щепы и принялась раздувать огонь.

«На тот случай, если придется в спешном порядке избавляться от текстов радиограмм», — догадался Сергей.

— Шанго! — снова с одобрением кивнул он девушке и подключил рацию к питанию. Как только разогрелись лампы, он быстро застучал ключом передатчика, посылая в эфир тире и точки своих позывных.

РАДИОГРАММА ИЗ ХАРБИНА

Был поздний вечер. Человек со шпалами на петлицах потянулся, не выходя из-за стола, и придвинул последнее сообщение из района боевых действий.

«31 июля в 3 часа ночи значительные японские силы под прикрытием артиллерии снова атаковали высоты, расположенные к западу от озера Хасан. Благодаря внезапности нападения, совершенного к тому же под покровом темноты и тумана, японским войскам удалось захватить эти высоты и проникнуть в глубину советской территории на четыре километра»,

— уже, пожалуй, в десятый раз перечитал он.

Закинув руки за голову, человек сдавил ладонями затылок. Несколько секунд, словно оцепенев, сидел с закрытыми глазами. Потом, все еще не размыкая век, потянулся к телефонной трубки. И тут же аппарат, как будто он только и ждал этого момента, пронзительно зазвонил.

— Пришло сообщение из Харбина. — доложил дежурный. — Прикажете доставить лично вам?

— Пришлите старшего лейтенанта Карпова. Распорядитесь, чтобы был у меня как можно скорее. Естественно, с радиограммой.

Старший лейтенант Карпов ждать себя не заставил. Минут через десять он стоял в дверях кабинета с ярко-красной папкой в руках.

Начальник отдела посмотрел на вошедшего с нескрываемой симпатией. Приглашающим жестом указал на стул.

Старший лейтенант раскрыл папку. Вынул несколько листков с лиловыми машинописными строчками.

— Дракон информирует. — без лишних разговоров начал он, — что в Чаньчуне, Харбине, Цицикаре. а по всей видимости, и во всех остальных местах дислокации японских войск гарнизоны приведены в полную боевую готовность. Рядовые и унтер офицеры лишены увольнений и находятся на казарменном положении, для офицерского состава отменили отпуска, а те, кто быт в отпуске, в срочном порядке отозваны обратно в свои части.

— Что и следовало ожидать, — тихо вставил начальник.

Карпов быстро прошелся глазами по строчкам донесения.

Спустя минуту продолжил:

— Затем Дракон сообщает, что на станции Харбин-Товарная формируются два воинских эшелона. Судя по тому, что работы ведутся под контролем японского офицера в чине полковника, эшелоны готовят для отправки в район боевых действий.

— А о бактериологических центрах есть новости?

— Кое-что имеется. Из разведдонесения следует, что секретный полигон для испытаний бактериологического оружия находится вблизи поселка Аньда. Сейчас Дракон изыскивает возможности получить сведения о бактериологических центрах через какого-то немца, прибывшего в «хозяйство» доктора Исии из Берлина.

Старший лейтенант оторвал глаза от бумаг.

— Думаю, рискованная это затея, — со вздохом высказал он вслух личное свое мнение.

— А я, Вася, думаю, что Дракон найдет способ выпотрошить из этого немца все тайны, которые японцы соблаговолят доверить ему. Неужели ты запамятовал, Василий Макарович, случай с хабаровским почтовым?

Случай с хабаровским почтовым? Конечно же, старший лей-тенант Карпов прекрасно помнил эту из ряда вон выходящею историю.

В середине декабря 1937 года бесследно исчез советский почтовый самолет. 18 декабря рано утром пилот Гусаров и бортмеханик Попов, загрузив машину мешками с письмами и другими почтовыми отправлениями, поднялись в воздух с хабаровского аэродрома. Под вечер они должны были приземлиться во Владивостоке. Однако самолет во Владивосток не прилетел. Поисковые группы прочесали всю трассу, но безрезультатно — машина и ее экипаж словно сквозь землю провалились. Тогда возникло предположение: очевидно, самолет сбился с пути, и Гусаров, увидев, что горючего в баке на донышке, а до Владивостока еще лететь и лететь, посадил машину где-нибудь на территории Маньчжоу-Го.

Советский генеральный консул в Харбине Кузнецов обратился с запросом к маньчжурским властям.

На запрос последовал письменный отрет:

«Нам ничего не известно о вынужденной посадке советского самолета на территории Маньчжоу-Го.»

Как тут быть? Поди проверь: действительно ли маньчжуры в полном неведении или сознательно идут на заведомый обман?

И вот по заданию Центра в розыски загадочно исчезнувшего самолета включился Дракон.

Можно себе представить, каково сорвать завесу с тайны, действуя в одиночку в стране, где нельзя доверять телефону и телеграфу, где на каждом шагу требуют предъявить документы, где того и жди, что угодишь в облаву или нарвешься на засаду? Но через четверо суток от Дракона пришла радиограмма.

«Почтовый самолет, курсировавший между Хабаровском и Владивостоком, отклонился от трассы, и пилот вынужден был совершить посадку в районе станции Гаолинцзы».

И вот уже не запрос, а требование:

«Настаиваю на незамедлительном освобождении Гусарова и Попова. Требую немедленно вернуть самолет, на борту которого находится свыше одиннадцати тысяч единиц почтовых отправлений».

Факты, как известно, вещь упрямая, и маньчжурским властям пришлось подтвердить: да, советский самолет действительно задержан. Но за признанием следовала увертка: «О судьбе экипажа ничего не известно».

И новая радиограмма от Дракона:

«Гусаров и Попов арестованы японскими военными властями. Они препровождены в Харбин и содержатся в тюрьме».

Тайное стало явным Маньчжурским властям не оставалось ничего иного, как уведомить советское генеральное консульство:

«Маньчжурская сторона выражает готовность в любое время освободить советский почтовый самолет с летчиками и грузом».