Валерий Иванов-Смоленский - В перекрестье Времён Страница 12

— На внутренней поверхности замка, — скучным будничным голосом доложил он следователю, — есть свежие царапины. Возможно это след отмычки. Замок я изыму и исследую в лаборатории более подробно.

— Не надо его изымать, — почему-то испугалась мА, — это сын выталкивал ключ, который был с той стороны.

— Понятно, — пробурчал эксперт.

— То есть, замок был закрыт изнутри? — уточнил следователь.

— Да, — сказала мА, — Роба, вытолкнул тот ключ, а я запасным ключом открыла дверь.

И здесь следователь стал задавать вопрос за вопросом, так что мА едва успевала на них отвечать. Вопросы были разные: от «не был ли уважаемый Даниил Модестович секретным агентом КГБ» до «были ли у него любовницы и есть ли их адреса». Робы захихикал при этом и был немедленно выставлен за дверь. В щелку, которую он предусмотрительно оставил, было видно, что эксперт осматривает кабинет, кое-что фотографирует, чем-то пшикает, вроде баллончика для дезодоранта и проделывает иные непонятные манипуляции.

— А это что за штука? — следователь поднял с пола возле кресла какой-то прямоугольный темный предмет.

Роба напряг зрение — поднятая вещь была похожа на большую книгу с застежками.

— Не знаю, — недоуменно произнесла мА, — я первый раз его вижу.

И это было чистой правдой, ибо мА избегала не то что рассматривать дедовы вещи, но даже заходить в его кабинет.

— Похожа на шахматную доску, — раздумчиво сказал следователь, крутя предмет в руках, — интересно, что там внутри…

Откинув застежки, он открыл крышку и мельком заглянул внутрь.

— Ничего, — в его голосе прозвучало разочарование, — похоже, просто какой-то восточный сувенир. Что-то типа шкатулки.

И он поставил его на полку. Затем порыскал по кабинету, вглядываясь в пол, потрогал зачем-то оконную раму, повыдвигал все ящики стола и походил вдоль полок и стеллажей, беря в руки и рассматривая некоторые предметы, на них стоявшие. На этом осмотр был закончен.

— Значит так, — заключил следователь, когда все уже спустились вниз, — никаких следов преступления нами не обнаружено, поэтому протокол осмотра я составлять не буду, как не стану проводить и иных следственных действий.

— А, как же…, - начала было мА.

— Да, случай, конечно, весьма загадочный, — предварил ее вопрос сыскных дел мастер, — но никакого криминала здесь не усматривается. Скорее всего, ваш боевой старикан ухитрился покинуть дачу, не оставив никаких следов, по каким-то своим делам.

— Из запертой изнутри комнаты? — поразилась мА.

— И такие случаи следственной практике известны, — важно произнес следователь.

— И что нам теперь делать?

— Если он не объявится каким-либо способом еще через два дня, объяснил главный сыщик, — напишете заявление о его розыске и принесете в милицию вместе с его несколькими последними фотографиями. Заведут розыскное дело и будут искать. В восьмидесяти процентах случаев пропавшие люди, в конце концов, находятся.

— А в остальных? — скорбным тоном спросила мА.

— По-разному бывает, — уклонился от вопроса следователь, — ну все, мы поехали.

И уазик, издав металлический скрежет и исторгнув дымный выхлоп, отправился восвояси. Так закончилось следствие по факту исчезновения деда. Но его дальнейшие розыски так ни к чему не привели.

Глава третья

И вот сейчас в руках Робы оказался ключ от заветной двери, ведущей в помещение, наполненное таинственностью и чудесами. Закрытый мир деда вызывал у него смесь благоговейного ужаса и восхищения от предстоящих находок и открытий.

Стараясь не скрипеть ступеньками старой рассохшейся лестницы, он осторожно поднялся на второй этаж. Потемневшая от времени массивная дубовая дверь открылась, после двух оборотов ключа, почти бесшумно. Легкий скрип дверных петель раздался лишь, когда Роба закрывал ее за собой. И вместе с ним раздался странный шелестящий шум, и на робино плечо опустилось что-то тяжелое. Присев от неожиданности и страха он скосил глаза.

— Ф-ф-у! — и облегченно выпустил воздух из плотно сжатого рта и свистящим шепотом пожаловался, — как ты меня напугал Петя…

Это был попугай, который жил у них в доме и которого дед давным-давно привез из далекой латиноамериканской страны, именовавшейся звучным именем — Гватемала.

По утверждению деда попугаю было не менее сотни лет от роду, и был он уроженцем гватемальских джунглей. Полное имя пернатого самца было Педро Карлович, и он оправдывал его гордой статью испанского гранда и весьма своенравным характером. Впрочем, за дамами попугай пытался ухаживать лишь ранней весной, выбирая в качестве таковых гнездящихся в саду ворон и галок. В это время он выбирал постоянным местом своего пребывания широкий подоконник и, углядев за окном какую-нибудь птицу, пытался привлечь ее внимание гортанными протяжными криками. При этом перья его встопорщивались, а хохолок на голове распушался пышным султаном. Эти безуспешные попытки длились несколько дней, а затем бравый сердцеед добровольно возвращался в свою клетку. Еще попугай любил сидеть на шкафах и полках, пикируя оттуда на плечо проходящего человека и согнать его оттуда было затруднительно. Роба называл его просто и по-свойски — Петя, а мА звала Петрушей. Говорить он не умел, но издавать странные вопли, перемежающиеся клекотом и щелканьем любил к месту и не к месту.

Вот и сейчас попугай широко раскрыл свой клюв, изготовившись издать один из таких воплей, и Роба, прошипев: «Тише, Петя!», попытался закрыть ему клюв пальцем. Древняя птица сразу же больно клюнула палец, однако от своего шумного намерения отказалась и застыла на плече, прикрыв веком один глаз, зорко наблюдая вторым за рукой обидчика. Роба сунул палец в рот и пососал его, посчитав, что тем самым избавился от причиненной ему боли.

Кабинет был очень просторен. Стены, отделанные дубовой вагонкой простой конфигурации, имели приятный желтовато-коричневатый цвет. Окно было единственным, но очень большим по размерам и выходило в сад. Справа возле окна стоял массивный, потемневший и слегка потрескавшийся от времени, стол необычного красновато-коричневого цвета из неизвестной Робе породы дерева. Стол был письменным, но, судя по обилию выдвижных ящиков и ящичков, служил одновременно секретером или конторкой.

— Наверное, в нем есть тайник, — подумал Роба, — а, может, и не один.

Возле стола стояло столь же массивное кресло, тоже из незнакомой породы дерева, но с темно-коричневой кожаной обивкой и серым полотняным чехлом поверх нее. Роба медленно опустился в его мягкие объятия и принялся исследовать первый выдвижной ящичек.