Грибная история - Надежда Храмушина Страница 12

Я чуть ночью не помер! Меня кто-то затащил под землю, душил меня, и грозил, что если я вырублю лес, то в следующий раз меня не отпустят, а додушат уже по-настоящему!» Демьян смотрит на него, ничего не может понять, а тот снова стенает: «Не знаю кто это, только он страшный и руки у него длинные, и холодные, как могильные плиты! Он не человек! Демон это! Вельзевул!» Демьян наконец выговорил: «Барин, так может это просто сон? Сон тебе плохой приснился!» Барин трясущимися руками сдёргивает рубашку ночную с шеи и показывает ему пальцем: «Сон? Сон? Разве ото сна синяки такие на шее остаются? Шея до сих пор болит! Нет, Демьян, там или демон или колдун был, поэтому запрягай Шустрого и давай за бабкой Опа́лихой, только она мне поможет!» Бабка Опалиха была местной знахаркой, к ней даже издалека приезжали, кто лечиться, а кто и за помощью другого рода, за сердечной. Хоть и поговаривали, что она с нечистой силой водится, и даже дьякон Варфоломей неоднократно пытался её на путь истинный наставить, грозя анафемой. Но она всё равно занималась тем, чем всегда была сильна её семья. Колдовством. Демьян кинулся к конюшне, запряг Шустрого в двуколку и полетел со всех шустрых ног в соседнюю деревню, Окунёвку, за Опалихой. Опалиха, несмотря на ранний час, уже хлопотала в курятнике, и не стала задавать лишних вопросов, просто вымыла руки, поправила платок и села в двуколку. Барин зря вызывать не станет, понятно, случилось что-то. Ещё издали Демьян увидел, что хозяин мерит двор нервными шагами, ждёт их, даже в дом не заходит. Опалиху, как только она слезла с двуколки, Иван Иванович сразу схватил за руки и запричитал: «Помоги, Христом богом прошу, страху натерпелся! Никогда не было так страшно! Помоги, матушка!» Опалиха невозмутимо прошла в спальню, а барин с Демьяном за ней. Она встала посреди комнаты, глаза прикрыла, да как затрясётся вся! Губы шевелятся, глаза под закрытыми веками кругами ходят, в общем, картина страшная. Иван Иванович ещё после ночи не отошёл, а тут снова тоже затрясся, говорить не может, только мычит. Демьян его на кресло посадил, да шалью укрыл. Опалиха тряслась, тряслась, а потом открыла глаза и скомандовала: «Едем на вырубку!» И уверенным шагом пошла на двор, села в двуколку. Иван Иванович рядом сел, Демьян взялся за вожжи. Поехали. Ехали молча, никто Опалиху ни о чём не спрашивал, а она сама ничего не говорила. Приехали на вырубку. А там никого нет, лесорубы по домам разбежались, кто-то уже им сказал, что барина из-за вырубки чуть не придушили, что лучше не гневить. А кого не гневить, никто не знает, но на всякий случай разбежались. Опалиха слезла с двуколки, зашла в лес и медленно начала идти мимо поваленных деревьев, осматриваясь. Потом встала на колени и ладони положила на землю, будто прислушиваясь. А сама тревожная вся такая, будто боится чего тоже. Иван Иванович из двуколки даже не вышел. Сидит, съёжился весь, и смотрит за Опалихой, глаз с неё не сводит. А Демьян подошёл к краю вырубки, но ближе тоже не пошёл. И сам тоже прислушивается, да по сторонам насторожённо смотрит. Он взять в толк не может, ну как так, труп работника пропал, кому он нужен? И тоже нехорошие предчувствия у него зародились, да он помалкивает, ждёт, когда Опалиха сама расскажет, что увидела. Она больше об этом знает. И вот, лес словно вздрогнул. А от земли вверх пыль стала подниматься, будто её ветром поднимает, а ветра нет. И пыль эта совсем плотная стала, уже и Опалихи совсем не видно, и будто что гудит. Потом в пыльном облаке силуэт появился, человек, не человек, не понятно, и к Опалихе обе руки протянул. И долго так стоял, а пыль вокруг него так и клубится, так и клубится, и на землю не оседает. Среди гула вроде обрывки слов слышно, но слов не разобрать. Потом пыль разом обвалилась на землю, и затихло всё. Опалиха поползла от места, где только что был силуэт, ползёт, мычит, вся в пыли. Демьян кинулся к ней, помог подняться. Вот она им и сказала, что под землёй сила тёмная спала много веков, так, иногда откроет глазок, посмотрит, что на земле творится, и опять сон на неё навалится. Кто-то её заморочил, чтобы она не злодействовала среди людей. А начали рубить здесь вековой лес, вот и разбудили её. А тут ещё и покойник окропил её кровью. А она давненько кровушки не пила, ох как она по ней соскучилась! А как очнулась она, так и увидела, что её связывают охранные заклятия. Но теперь она окрепла, вкусив крови пролитой, она теперь может властвовать над людьми, она знает, как это сделать, ведь у неё есть теперь человек. Только жаль, что люди такие хрупкие, недолговечные. Ну ничего, зато их вон сколько много. И она не даст построить над собой людское жилище, ей нужен воздух, лес, небо. Простор ей нужен. Ишь, человечек, чего задумал! Да она не только не даст построить над ней дом, она и сметёт другие жилища вокруг себя, когда дотянется до них. Вот что рассказала им Опалиха. Барин затрясся: «А что делать-то теперь?» Опалиха бесстрастно ответила ему: «Отправляй своего иноземца домой, ремонтируй свой родовой дом и не суйся с топором больше в этот лес! Итак уже тут наделал делов». Вот Оля, какая история.

— А что дальше было? — Спросила я.

— Что именно с Иваном Ивановичем было, история умалчивает. А конкретно с двумя деревнями Окуневкой и Дураково, которые рядом с тем лесом были, то нет больше их на картах. Я подшивки старых газет посмотрел, и только в одном месте вскользь упоминается, что деревни эти брошены оказались из-за того, что мор прошёл по ним. Кругом, значит, деревни остались нетронутыми, мор там не прошёл, а эти сразу вымерли.

— И что ты думаешь по поводу этого растущего зла под землёй? Это про ад и демонов?

— Нет. Это я про грибницу. Да-да, не удивляйся. Это именно так. Приедешь в город, сразу ко мне приезжай. Всё объясню тебе наглядно. А пока будь осторожна. Между прочим, Окунёвка была всего в трёх километрах от вашей Каневки.

— Это далеко. Да нас той злой грибнице не добраться.

— Скорость роста грибницы — примерно 10 см в год. И это, заметь, простой, вегетарианской. А если она себя будет ещё кровушкой подпитывать? Поняла, к чему я? А есть ещё