Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада Страница 13

Я спросил Устану, как велика страна и сколько народу живет в ней. Она ответила, что в стране десять «хозяйств», включая и королевское. Иногда племена воюют между собой, пока «Она» не прекратит войну одним своим словом. Войны и болотная лихорадка уменьшают народонаселение, которое не имеет никаких сношений с другими народами, так как болота непроходимы. Однажды со стороны большой реки пришло чужеземное войско и хотело напасть на них, но половина его погибла в болотах, другая половина умерла от голода и лихорадки. Болота непроходимы, только они одни знают тропинку через них, добавила Устана, и она убеждена, что мы никогда не попали бы сюда, если бы нас не принесли на носилках.

Много разных вещей узнали мы от Устаны за эти четыре дня. Все это было удивительно, невероятно и вполне соответствовало древним письменам на сосуде. Очевидно, была какая-то таинственная королева, наделенная бессмертием! Я не понимал этого так же, как и Лео, хотя он торжествовал, потому что раньше я постоянно смеялся над легендой. Что касается Джона, он оставил всякие попытки уразуметь это. Магомет, араб, на которого здесь смотрели с презрением, находился в большом страхе, хотя и сам не мог понять, чего боялся. Он сидел весь день, согнувшись, в углу пещеры, непрестанно призывая Аллаха и Пророка. Когда я упорно добивался, в чем причина его страхов, он заявил мне, что мы попали в заколдованную страну, где нет людей, а живут лишь дьяволы. Честное слово, несколько раз я готов был согласиться с ним!

Между тем время шло, и на четвертую ночь после ухода Биллали произошло следующее событие.

Мы все трое и Устана сидели вокруг огня в пещере перед тем, как лечь спать. Вдруг Устана, сидевшая тихо, встала и положила руки на золотые кудри Лео. Даже теперь, закрыв глаза, я вижу ее гордую стройную фигуру перед нами, когда она заговорила певучим тоном:

— Ты — мой избранник! Я ждала тебя давно.

Ты — прекрасен. Кто другой имеет такие чудесные волосы, такую белую кожу?

У кого такая сильная рука, кто так мужественен, как ты?

Твои глаза — это небо, в котором отражаются звезды!

Ты прекрасен, и сердце мое рвется к тебе!

Когда мои глаза увидели твое лицо, я пожелала тебя!

И я взяла тебя, о, мой возлюбленный!..

Так продолжится короткое время, до тех пор, пока не наступит несчастный день.

Что случится в этот день? Увы, мой возлюбленный, я не знаю!

«Она» — сильнее меня и возьмет тебя, потому что она прекраснее Устаны, тогда…

Удивительная женщина вдруг оборвала свое необыкновенно музыкальное пение и устремила свои сверкающие глаза в темноту. Мы взглянули туда же, но ничего не увидели. Но, вероятно, Устана видела что-то такое, что потрясло даже ее железные нервы, ибо она без звука упала около нас. Лео, успевший привязаться к молодой женщине, страшно испугался и лицо его исказила гримаса ужаса. Говоря правду, я сам испытывал суеверный страх.

Скоро Устана пришла в себя и села, конвульсивно содрогаясь.

— Что с тобой, Устана? Кого ты видела? — спросил Лео, отлично говоривший по-арабски.

— Ничего, мой возлюбленный! — ответила она, пытаясь улыбнуться.

Она повернулась к Лео и, взглянув на него с величайшей нежностью, какой я никогда не видел на лице женщины, обхватила его голову руками и поцеловала его в лоб, как любящая мать.

— Когда я уйду от тебя, мой возлюбленный, — сказала она, — когда ночью твоя протянутая рука не встретит мою, тогда вспоминай обо мне иногда, потому что я люблю тебя, хотя недостойна даже мыть тебе ноги. А теперь будем любить друг друга, будем счастливы! Кто знает, что будет завтра?

Глава VIII

Пир

На другой день, после этой замечательной сцены, которая произвела на нас глубокое впечатление, нас известили, что вечером в нашу честь состоится пир. Мне хотелось уклониться от него, и я заявил, что мы — скромные люди и не пристрастны к пирам, но заметив, что мои слова вызвали неудовольствие, счел за лучшее промолчать.

Незадолго до заката солнца мне сообщили, что все готово, и я в сопровождении Джона пошел в пещеру, где встретил Лео, а с ним Устану. Оба они гуляли и ничего не знали о предполагаемом пиршестве. Когда Устана узнала об этом, ее красивое лицо исказил страх. Схватив за руку какого-то человека, она что-то спросила у него повелительным тоном.

Его ответ как будто успокоил ее. Немного погодя Устана снова пыталась заговорить с этим человеком, видимо, важной особой, но он сердито сказал ей что-то и оттолкнул, затем вдруг взял ее за руку и посадил около огня, и я видел, как она, преследуя собственную цель, подчинилась.

В эту ночь огонь ярко горел в пещере. Около 35 мужчин и две женщины — Устана и та особа, которая поцеловала Джона, собрались вокруг огня.

Мужчины сидели по своему обыкновению молча, каждый с копьем в руке. Только двое из них были одеты в холщовую одежду, на остальных не было ничего, кроме леопардовых шкур.

— Что же будет дальше? — спросил меня Джон. — Спаси нас, Боже, эта женщина опять здесь. Может, она не будет лезть ко мне, ведь я вовсе не подаю повода. Все они противны мне. Они приглашают Магомета обедать. Эта женщина разговаривает с ним очень вежливо. Я очень рад, что не со мной!

Мы взглянули на женщину, которая старалась вытащить бедного Магомета из угла, где он сидел, ворча и призывая Аллаха. Его приглашали есть — это была необыкновенная честь, обычно пища подавалась ему в стороне. Магомет был испуган, едва держался на ногах, но согласился пойти скорее из страха перед воином, который стоял с копьем в руке позади него, чем из желания исполнить любую просьбу женщины.

— Послушайте, — сказал я своим спутникам, — мне очень не нравится все это, но надо смотреть в лицо опасности. Захватили ли вы свои револьверы? Посмотрите, заряжены ли они?

— У меня с собой, — сообщил Джон, — но у мистера Лео с собой только охотничий нож!

Делать было нечего, мы смело двинулись вперед и расположились перед огнем. Едва мы успели сесть, как нам передали глиняный кувшин с крепкой жидкостью с неприятным запахом, способным вывернуть наизнанку желудок. Этот кувшин был замечательный. Такие сосуды находят в древних гробницах, и я думаю, что они употреблялись при погребении умерших по египетским обрядам.

На одной стороне кувшина был нарисован белый человек, нападающий с ружьем на слона, а на противоположной находился рисунок, изображавший охотника, пускающего стрелу в антилопу.

Мы сидели молча, смотрели на огонь и на тени, отбрасываемые лампами. Никто не произнес ни слова. Между нами и огнем на земле стояло большое деревянное корыто. Около него — пара больших железных щипцов. Мне очень не нравились эти вещи. Я сидел, смотрел на них и на свирепые лица мужчин, размышляя о том, как это ужасно, что мы находимся в полной власти этих людей, страшных в молчании и таинственности.