Андрей Ильин - Дойти до горизонта Страница 13

— И что, все так? — вслух ужаснулся я.

— Нет, худшее уже выкинули в море, — «успокоила» Войцева.

— Как же это вышло? — растерянно спросил я, растирая между пальцев клейкообразную массу. Просто так спросил, не ожидая ответа. О причинах, естественно, догадался.

Но Салифанов ответил:

— Волны. Надо было сразу об этом подумать. Ящики герметичные сделать, что ли.

«Надо было! — раздраженно подумал я. — Много что надо было. И паруса получше — не эту черноту, и баллоны, и ящики. Но когда бы мы все это успели сделать?! — Я стер с пальцев тесто. — Дрянь дело!»

Посмотрел на ноздреватую горку раскисшего сахара. Поднял один потемневший, потерявший форму кусочек, лежавший в стороне. Лизнул и тут же сплюнул горько-соленую слюну, зло отбросил. Сахар насквозь пропитался морской водой.

— Не разбрасывался бы продуктами, немного осталось, — осуждающе заметил Сергей. Я осмотрел испорченные продукты.

— Хоть что-то уцелело? — спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.

Войцева молча указала на стоящий возле мачты рюкзак. Я отстегнул клапан, развязал горловину. Килограмма три сухарей, примерно столько же сахара, мешочек с манной крупой, две пачки вермишели, чай, геркулес. Небогато, но лучше, чем ничего.

— А тушенка и сгущенка? — вспомнил я.

— Целы, что им сделается, — пихнул ногой мокрый картонный ящик Васеньев.

Значит, двадцать банок в актив можно вписать. На этом, при необходимости, можно продержаться и пару месяцев. Только сможем ли мы после этих месяцев самостоятельно держаться на ногах? Вот это вопрос! Я еще раз взглянул на оставшиеся продукты, тщательно запаковал рюкзак и сел за расчеты.

Для начала подсчитал энергетическую емкость наших запасов. Перевел граммы в калории. Сухари тянули на десять тысяч калорий. Сахар давал еще двенадцать тысяч. Манка не более пяти тысяч. Вермишель еще пять. Семь тысяч будет в тушенке. Тринадцать тысяч в сгущенке. Итоговая сумма не радовала, хотя на первый взгляд казалась внушительной — пятьдесят тысяч калорий. Если взять норму потребления для человека, ведущего пассивный образ жизни, — три тысячи калорий в сутки, продуктов хватит на три дня плюс небольшой хвостик. Если паек урезать в два раза, выиграем еще трое суток. На жировые запасы наших организмов — я быстро оглядел Валеру, Сергея, девчат, представил себя — особо рассчитывать не приходится. А приходится нам уповать лишь на случай. Но даже при самом неблагоприятном ходе событий, а именно плавании вплоть до южного побережья без контактов с внешним миром, от голода мы не умрем. Человек без еды сорок дней прожить может точно. Но вот ремешки придется затянуть не на одну дырочку. Я еще немного подумал и урезал паек в четыре раза. Теперь мы обеспечены едой на двенадцать дней. Я вывел большую и красивую цифру «12». Переработка хотя бы части испорченных продуктов даст еще дней пять. Приплюсовал — 5. Возможные дары моря тоже со счетов сбрасывать нельзя. Вдруг что поймаем… Итого, еще день. Теперь — морская болезнь. Она нам едоков поубавит — это точно. Вон вчера Монахова от ужина отказалась. На еду смотреть не может. Вот тебе еще пара дней.

Я упорно пытался растянуть наши запасы на месяц. Почему на месяц, не мог ответить даже себе. Но еда не резина, эластичностью не обладает. Недели мне не хватило. Ладно, три недели тоже неплохо, успокоил себя. Считай, двадцать одни сутки. Люди за две недели Атлантику пересекают, а здесь Аральское море — пятьсот километров в поперечнике.

Я с удовольствием просмотрел свои расчеты. Ровные колонки цифр выглядели достаточно убедительно, даже красиво. Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Могли ли мы предполагать, какие овражки накопала на нашем пути судьба-злодейка. Могли ли знать, что нас ожидает. А может, и к лучшему, а то поехал бы я на Арал!

Итак, расчеты были закончены. Теперь оставался пустяк — убедить в их правильности собственный желудок и экипаж. С желудком проще, он еще не понял, что его ожидает, и, расслабленный сытным ужином, особо протестовать не будет. А экипаж… Я взглянул на хмурую физиономию Васеньева. Н-да… Что ж мне, прямо так взять и ляпнуть:

— Леди энд джентльмены! С сегодняшнего дня, с двенадцати часов по Гринвичу, в целях экономии имеющихся в наличии запасов суточный паек будет урезан в четыре раза. Благодарю за внимание!..

Что за этим последует? То-то и оно, и это в лучшем случае. А в худшем…

Я снова взглянул на Васеньева. Он почувствовал мой взгляд, повернул лицо. Я безмятежно улыбнулся ему. Валера, предполагая подвох, долго всматривался в меня, потом пожал плечами. Нет, начну лучше с дела. Пусть постепенно привыкают к мысли, что сытые времена кончились. С кормы я вытянул один из пустых рюкзаков, тщательно вытряс его. На дно, бочок к бочку, уложил пять банок тушенки. За ними так же плотно — пять банок сгущенки. Прикинул, повздыхал и добавил еще по банке. В карманы распихал, предварительно завернув в полиэтилен, сухари и сахар. Рюкзак затянул, к горловине привязал запасной спасжилет, чтобы в случае чего он не утонул.

Салифанов заинтересованно наблюдал за моими действиями.

— Ты решил столоваться отдельно? — наконец поинтересовался он.

— Я оттащил рюкзак к мачте, накрепко привязал его к трубам.

— Внимание всем! — громко объявил я, пытаясь привлечь общее внимание. — Здесь находится НЗ. — Я сделал многозначительную паузу, на всякий случай расшифровал:

— Неприкосновенный запас!

— А что мы будем есть? — насторожился Валера.

— Вначале это, — обвел я пальцем сушащиеся продукты. — Потом то, что в рюкзаке.

— Вот это? — брезгливо поморщилась Войцева. — Это же несъедобно!

— Это дома несъедобно! — с нажимом прервал я ее. — Здесь выбирать не приходится.

— Он почти прав, — неожиданно поддержал меня Сергей.

— Кроме того, паек придется урезать вчетверо! — сказал я, как в ледяную воду бросился, даже дыхание задержал, ожидая ответных реакций.

— Это сколько? — напряженно спросил Валера.

— Это шестьсот калорий, — расшифровал я.

— Я калории в ложку не положу, — не удовлетворился он моим ответом. — Что это — шестьсот калорий? Килограмм мяса? Стакан сметаны? Как это выражается материально?

На такой вопрос ответа у меня заготовлено не было.

— Это ровно столько, сколько понадобится тебе, Валера, чтобы продлить агонию на месяц, — мрачно пошутил Сергей.

— На три недели, — немедленно уточнил я.

— А что через три недели? — наивно спросила Войцева.

На «детские» вопросы отвечать труднее всего. Откуда я знаю, что будет через три недели.

— Придумаем что-нибудь, — бодренько ответил я.