Леонид Платов - Архипелаг Исчезающих Островов Страница 13

На другой день она исчезла совсем, будто нырнула под воду или растаяла в воздухе, как мираж.

Неизвестно, как вернулись землепроходцы на материк. Часть их, по словам Веденея, погибла на обратном пути от голода.

В родных местах путешественников встретили неприветливо. Веденей жалуется:

“Награждения нам за наше терпение нету, и веры нам и нашим словам про дивный в море камень не имут…”

С тем большей убеждающей силой звучат заключительные слова “скаски”.

Автор ее обращается к “русским людям, которые проведывать новые землицы идут”. Настойчиво уговаривает их двинуться по его следам, чтобы найти “землицу”, которую он видел среди льдов в океане.

Дальше, впрочем, указываются уже чисто сказочные “приметы”: “Егда мертвую воду пройдешь, поворотишь”, “егда птиц летящих узришь, то вскорости и быть той сказанной земле…”

Исходный пункт, во всяком случае, был ясен. Это могло быть только устье Колымы. Значит, путь “Веденея со товарищи” пролегал между Новосибирскими островами и островом Врангеля.

А если так, то увиденная им земля была именно той, мимо которой прошел Текльтон, не заметив ее, и которую угадал, которую увидел сквозь мглу и туман Ледовитого океана весьегонский учитель географии.

– Продолжим эту линию от устья Колымы, – сказал Петр Арианович. – Она поднимается на северо-восток. Где-то здесь зверопромышленники вошли во льды, и в этой точке пересеклись обе линии: путь, по которому следовали наши землепроходцы, и путь дрейфующего корабля Текльтона.

Мы с Андреем жадно всматривались в беловато-голубое пустое море, где красным пунктиром обведено было несколько силуэтов.

– Очень длинный остров, по-видимому, несколько выгнутый к северо-западу, – пояснил Петр Арианович. – А возможно, и группа островов. В существовании их в этом районе я убежден не меньше, чем в существовании Весьегонска, где мы находимся с вами сейчас…

И мы снова, уже втроем – сзади на цыпочках подошла девчонка с торчащими косами, – наклонились над картой, с трепетом радостного ожидания вглядываясь в нее.

За нашей спиной Петр Арианович спокойно сказал:

– Так, с помощью книг я во второй раз увидел эту землю. Теперь я видел ее еще яснее…

Глава восьмая

ВПЕРЕД, К ОСТРОВАМ!

Из дома исправницы мы вышли с Андреем, не чуя ног под собой.

В острова на окраине Восточно-Сибирского моря поверили сразу, без колебаний и сомнений. Нам очень хотелось, чтобы там были острова.

Петр Арианович не взял с нас никаких клятв – ни на мече, ни на Библии, – но молчание подразумевалось.

Звезды, висевшие на небе, как сверкающие елочные украшения, казалось, многозначительно щурились и мигали нам: “Молчание, мальчики, молчание…”

Удивительно хорошо было на улице! Тихо и бело. Под ногами – поскрипывающий снежок, чистый, искрящийся, над головой – Млечный Путь, как ласково осеняющая нас, присыпанная инеем ветвь.

Даже привычный Весьегонск выглядел сейчас по-другому.

Мы оглянулись. На деревянный тротуар падал из окна луч, и был он очень яркого зеленого цвета…

Поспевая за быстро шагающим Андреем, я заметил, что он размахивает рукой, будто отбивая такт.

– Слушай, как это? – бормотал он. – “Умными очами… Я вижу умными…” А дальше?

– О чем ты, Андрей? – спросил я испугавшись. Мне было известно, что он не любил и даже презирал стихи, считая, что это “занятие для девчонок”.

Андрей остановился, взмахнул рукой и, повернув ко мне воодушевленное лицо, освещенное звездами, продекламировал:

Напрасно строгая природа

От нас скрывает место входа

С брегов вечерних на восток.

Я вижу умными очами:

Колумб российский между льдами

Спешит и презирает рок…

Откуда это, помнишь?

– Ломоносов?

– Ну да! На уроке русского языка читали. У Ломоносова сказано: “умными очами”!.. Понимаешь? Будто это он о Петре Ариановиче нашем!

Мы расстались с Андреем у крыльца моего дома. Я побаивался, что мне попадет за то, что я был у Петра Ариановича. Однако дядюшка отнесся к этому с непонятным благодушием. Он даже поощрил меня к дальнейшим посещениям и всякий раз по возвращении расспрашивал:

– Чему же учит вас там? Географии? А насчет рабочих не говорил? И насчет самодержавия тоже ничего? Ну-ну…

Помощника классных наставников мы не видели больше у Петра Ариановича. В городе как бы притихли, выжидали чего-то.

Но меня, поглощенного мечтой об островах, все это не интересовало.

…Вижу себя идущим по улице, слабо освещенной раскачивающимися висячими фонарями. Март. Вечер. После короткого потепления снова похолодало, выпал снежок. И все же это март, не январь. Весна чувствуется в воздухе.

Ветер дует порывами. Я расстегнул ворот, жадно дышу. Побежал бы, такая беспокойная радость на сердце, но не подобает будущему путешественнику бегать по улицам.

То непередаваемое восторженное предчувствие счастья, которое в юности испытывал, думаю, каждый, охватило меня.

И что, собственно, случилось со мной? Мартовский ветер повстречался в пути, стремительный, влажный. До смерти люблю такой ветер! Пусть бы всю жизнь дул в лицо, шумел в парусах над головой, швырял пенистые брызги через борт!..

Из-за сонных домов мигнул зеленый огонек.

На приветливое: “Ты, Леша? Войди!” – открываю дверь. Лампа под зеленым абажуром бросает круг света на две склоненные над столом головы: светло-русую Петра Ариановича, черную Андрея. Видимо, Андрей торчит здесь давно. Озабоченно пыхтя, он измеряет что-то на карте циркулем.

Углы комнаты теряются в полутьме. У стола, нагнувшись над бесконечным вязаньем, сидит старушка – мать Петра Ариановича. Она ничуть не строгая и не придирчивая: Петр Арианович шутил в тот вечер, когда я попал к нему в первый раз. Ее почти не слышно в доме.

Зато из-за печки выглядывает нахмуренное лицо. Это Лиза. Даже не оборачиваясь в ее сторону, я знаю, что она следит за мной сердитым, ревнивым, уничтожающим взглядом.

Вот кто совершенно не переносил наших с Андреем посещений!

Видимо до сих пор мы оставались для нее “теми с улицы… которые подглядывали…”.

Встречала нас она неизменно с поджатыми губами. Открыв двери, никогда не упускала случая мстительно сказать вдогонку:

– Эй! Ноги надо вытирать!

Потом проскальзывала следом и, усевшись в напряженной позе на диван, до самого конца визита не спускала с нас недоверчиво-испытующего взгляда.