Picaro - Шанхайский регтайм Страница 13

Но долго расслабляться летунам все равно не пришлось. Самолет собрали быстро: через неделю Филимонов совершил свой первый полет в холодном осеннем небе над Кабулом. Он приглашал Юсуфа лететь вместе с ним, но молодой человек, продолжавший со страхом относиться к аэропланам, решительно отказался. Что не спасло его в самом ближайшем будущем от участия в воздушной разведке над предгорьями Гиндукуша. Саидова известили, что одно из племен не прочь терпеть за золото и винтовки на своей земле небольшой лагерь чужеземцев. Передать первый взнос и осмотреть местность для будущего аэродрома должен был "сын покойной сестры".

Захватив карту с дядиными пометками, Юсуф пришел к пилоту в номер общежития на территории советского посольского городка. Они обсудили план и дату предстоящего полета, после чего зашли в буфет. Филимонов взял бутылку сухого вина, а не желавший расставаться со своей легендой "бухарец" купил чай с пирожными. Сели за столик в пустом и прохладном зале.

Мандражировавший в ожидании будущего полета Юсуф принялся расспрашивать об трудностях, которыми может сопровождаться их экспедиция. Сидевший напротив пилот пил зеленоватое вино и курил едкую папиросу. Отвечал на вопросы "афганца" кривя влажные, толстые губы и не скрывал, что страх молодого человека перед полетами для него никакая не тайна. Явно преувеличивал предстоящую опасность, а после второго стакана принялся со множеством подробностей, одну за другой описывать авиакатастрофы, которые якобы наблюдал собственными глазами.

— … крыло отлетело и Ваньку Северного, когда аэроплан об землю шмякнулся, — прихлебывал вино Филимонов, — из кабины выкинуло. Потом тело в ста шагах нашли — все косточки переломаны. Башкой о камень так треснулся, что мозги в кашу. Кровавую. А вот еще случай был…

Юсуф медленно ел приторные пирожные. Обжигаясь, запивал горячим чаем и чувствовал, как нервные мурашки пробегают по вспотевшей спине. Даже, если поделить рассказы болтливого пилота на двое, то опасность будущего рейса выходила немалая. Лететь-то придется над неизвестными горами да и какая еще погода будет… К несчастью предстоял не гимназический экзамен по латыни — сказаться больным не получится.

— Здравствуйте, Танюша, — к буфетной стойке подошел пожилой мужчина в дорогом черном пальто и каракулевой шапочке. — Заверните мне десяток ваших замечательных эклеров для Мариночки. И дайте кофе по-венски, пожалуйста. Посижу у вас с четверть часа.

— Сию минуту, Владислав Игоревич, — отозвалась пожилая буфетчица. — Давненько вы нас не навещали. Совсем забыли.

— Что поделаешь, — отозвался посетитель, близоруко присматриваясь к пилоту и Юсуфу, — далековато к вам добираться. Да и не приглашаете, — он улыбнулся.

— Что вы такое говорите, Владислав Игоревич, — всплеснула полными руками женщина. — Мы всегда рады видеть вас. Дня не проходит, чтобы не вспоминали.

Заметив взгляд старика, Филимонов приподнялся на стуле и громко поздоровался:

— Добрый день, Владислав Игоревич.

— Добрый день, товарищ авиатор, — мужчина подошел к столику. — Как освоились на новом месте?

— Нормально, — широко улыбнулся Филимонов. — Не составите компанию?

Владислав Игоревич внимательно посмотрел на Юсуфа.

— Если ваш друг не возражает… — начал он.

— Ну что вы. Рад буду познакомиться, — Юсуф поспешно поднялся, протянул одну из своих визиток и, поклонившись, назвался:

— Юсуф Аббассов — переводчик.

— Владислав Игоревич Пурятинский, дипломат в отставке, — с достоинством произнес мужчина. — Танюша, будьте любезны, принесите мой кофе сюда! Люблю общаться с молодежью.

Выяснилось, что седоусый с гвардейской выправкой дипломат познакомился с пилотом пару дней назад в шахматном уголке "красного клуба" при совпосольстве. Оба любили шахматы и сыграли несколько партий. Сейчас за столом договорились о новой встрече, чтобы продолжить на днях. От древней игры разговор перескочил на политику, советско-афганские отношения. Причем, Владислав Игоревич проявил к Юсуфу большое внимание, интересуясь его мнением, как представителя туземной молодежи, о королевских реформах. В ответ господин Аббассов восторженно отозвался о его величестве и выразил полное одобрение новой политике, обещавшей превратить Афганистан в передовую страну.

Буфетчица принесла кофе и завернутую в золотую бумагу коробку с эклерами, перевязанную розовой ленточкой с пышным бантиком.

— А вы — сладкоежка, Владислав Игоревич, — пилот вылил в стакан остатки вина из бутылки. — Вот не подумал бы.

— Это для моей дочки Марины, — улыбнулся бывший дипломат. — Она у меня любительница…

— А где вы ее прячете? — нагло спросил Филимонов.

— Хотите познакомиться? — весело перешел в атаку Владислав Игоревич. — На следующей неделе у меня соберутся на ее именины несколько старинных друзей. Думаю, она будет рада познакомиться с молодыми людьми.

— Я, как комсомолец, не признаю именин, — начал пилот, — но, чтобы сделать приятное молодой девушке… Куда и когда придти?

— Минутку, — Владислав Игоревич вынул потертый бумажник, извлек две визитные карточки.

— Кстати, господин Аббассов, — он повернулся к Юсуфу, — моя дочь будет рада познакомиться с таким передовым представителем современной афганской молодежи, как вы. Она редко, где бывает, поэтому новые знакомства ей не помешают, — он проставил на визитках карандашиком дату и время. — Прошу. Будем рады.

— Очень любезно с вашей стороны, — Юсуф спрятал карточку и поклонился. — Извините, но мне пора. До встречи, господа.

Пилот с бывшим дипломатом попрощались, и молодой "бухарец" отправился дальше по своим делам. Вечером он показал "дяде" визитку Пурятинского. Абдалла поинтересовался, при каких обстоятельствах они познакомились. Выслушав ответ, сжато, но насыщенно прокомментировал:

— Любопытный старик. Из царских дипломатов. Создал свою агентурную сеть… После Октябрьского переворота перешел на сторону большевиков, был полпредом. Одно время, чуть ли не всей политикой здесь заправлял, с турками и немцами вовсю работал. Потом зарвался. Дали по шапке и отстранили. Говорят, под суд хотели отдать…

— Почему здесь живет? — поинтересовался Юсуф. — Или продолжает работать?

— Нет, — Саидов отрицательно покачал головой. — Боится возвращаться. Знает, что рыльце в пушку. У него имеется любопытный архив. Много интересных документов, досье на разных людей. Хотел с ним в Европу уехать, но из Москвы на афганцев давят, чтобы не выпускали. Вот и сидит.

Абдалла ненадолго задумался и добавил, что контакт с Пурятинским терять не следует. Юсуфу нужно сходить к нему домой и попытаться разведать, чем "дышит" старик.