Святослав Чумаков - Искатель. 1979. Выпуск №4 Страница 13

— Здравствуйте, товарищи!

Пришлось еще раз повторить, прежде чем поднялись серые лица. Загнанные глаза. Ни слова в ответ…

— Немедленно спать.

Матросы словно ждали этого приказа. Повалились на койки.

— А ну, встать!

Послушно, быстро, как по сигналу тревоги, вскочили.

— Разберите постели. Разденьтесь. Костюмы сверните и положите рядом с собою.

— А можно? — это были первые слова, которые капитан услышал здесь.

— Должно. Спокойной ночи.

Позже он заглянул сюда еще раз. Оба матроса спали, может быть, впервые за эти несколько суток. Смягчились лица. С них сполз серый, словно дорожная пыль, налет.

И вновь набитая людьми каюта. Моряки травят баланду, перебивают друг друга, словно встретились после долгой разлуки.

— Понимаешь, в зенитное кольцо вижу на ее рубке какую-то белую картинку. Я прямо в нее нацелился — и шарах! — видимо, в десятый раз сообщал комендор.

— А нас как тряхнет, когда вы попали! Как угольную пыль поднимет! Чую, ко мне в штанину что-то теплое ползет, ногу когтями царапает. А это крыса. Перепугалась, видать. Ну, думаю, раз ко мне прибежала, значит, не помру, жить буду! — вторил Лосинов.

Дружный хохот потряс каюту.

— Не верите? Вот, царапины остались. — Кочегар, откинувшись на спину, задрал ногу, оттянул штанину. — Убеждайтесь, не вру. Я ее за хвост дернул. Думал в топку кинуть, а потом пожалел: «Живи, родная».

Веронд миновал каюту. Не хотел мешать. А оттуда уже доносилось чье-то честное признание:

— А я, ребята, струхнул. Все, думаю, не видать тебе обеда. Закусишь напоследок американской шоколадкой — и привет родне…

Лишь одна дверь была закрыта. Сообразил: «Тут женщины». Легонько постучал. Раздалось приглашение войти. На койке, в уголке между иллюминатором и простенком, нахохлившись, сидела Клава. Веронд помялся у входа, присел на краешек койки, спросил:

— Страшно?

— Уже почти нет. — И настороженно спросила: — А что, еще рано не бояться?

— Честно?

— Да, очень прошу, честно.

— Рано, Клава.

— Спасибо, что честно. Это лучше, чем когда говорят: «Хорошо, хорошо», а на самом деле хуже некуда. Скажите, а вы и на мостике все время были так, при галстуке?

— Да, Клава, — не колеблясь солгал капитан. — Только поверх формы была эта американская резиновая хламида. А что же твоей соседки по каюте не видать?

— На камбуз пошла. Говорит, есть до смерти захотелось. Говорит, кока сожрет, если ничего не даст, — и поспешно добавила: — Это хорошо, что есть хочет. С нервами, значит, полный порядок. И вообще у нас ребята молодцы, даже не болеют.

Собственно говоря, ему не хватало вот этой последней фразы. Действительно, молодцы ребята и «даже не болеют». Поразительно, как свыкается с обстоятельствами матрос: пятый день пути под крестом новой встречи с подводными лодками. Все прекрасно понимают, что вряд ли повторится удача…

И снова навалился шторм. Никогда еще не приходилось так туго судну и людям. Казалось, море и ветер решили во что бы то ни стало добить «Ванцетти». От непрерывных ударов содрогался корпус. Крен достигал 35° на оба борта. Шлюпки пришлось завалить и намертво закрепить стальными концами. Теперь в случае торпедной атаки вряд ли удалось бы их спустить. Да и бессмысленно. Десятиметровые валы вмиг поставили бы их килем вверх. Волны доставали ботдек. Повредили у шлюпок обшивку, рули. Валы были столь высоки, что даже через верхние решетки — в кочегарку, сквозь световые люки — в машинное отделение то и дело обрушивались тонны воды. Вода не успевала стекать с палуб, заливала коридоры, каюты. Зашевелились штабеля леса на баке и юте, штабеля прекрасных экспортных «балансов» для американских целлюлозников. Команде пришлось пять часов подряд по горло в воде авралить, закреплять их.

…Карандашная линия курса миновала Ян-Майен, скалистую гряду в океане, которую так и не увидели за туманом. Теперь касательная тянулась вдоль северного побережья Исландии.

Капитан упер ножку циркуля в точку, где пока кончалась эта линия, вторая игла повисла, словно раздумывая, куда сделать следующий шаг. В Датский пролив соваться нельзя. Он закрыт минными полями союзников. Может быть, «Ванцетти» уже вплотную подошел к «дружественным» минам? А может быть, уже в зоне минных полей?… Ведь с пятого января видимость — «ноль», невозможно вести астрономические наблюдения. Пять дней следовали во льдах, не имея лага, определяя скорость на глаз. Лот показал глубину 380 метров. Но каждому моряку известно, как круто обрываются берега Исландии. Значит, скалы могут быть рядом.

Громадная зыбь раскачивает штурманскую рубку, словно маятник. «Ванцетти» постепенно сдавал и наконец вообще перестал слушаться руля. Веронд приказал все балласты заполнить забортной водой, форсировать ход машины. Лишь через долгих пять часов удалось поставить судно против зыби, повернув… на 180°. Снова вспять.

Еще пять суток отяжелевший «Ванцетти» грузно переваливался с вала на вал.

Наконец к исходу второй недели января ветер переменился, подул с юго-запада, потом стал стихать. Заряды пурги сменились дождем и градом. Видимость увеличилась, правда, всего до двух миль, но и это немало, можно было повернуть в берег, без риска врезаться в скалы. Осторожно, ежечасно опуская лот, двинулись на юг. Вот уже лот показывает двести, сто шестьдесят метров. Кривая глубин подсказывала: пароход примерно в 70 милях западнее порта Акурейри.

Открылись черные голые скалы, а затем показался маяк. Это мог быть только Хорн. А от него недалек и Эйя-фиорд, в глубине которого прячется Акурейри — военно-морская база. В щели фиорда, между базальтовыми «часовыми», сразу заглох, запутался ветер, улеглись валы, и «Ванцетти» стала баюкать ровная зыбь. Из-за скалы выскочило быстроходное патрульное судно, запросило позывные. «Ванцетти» ответил. Однако сторожевик проскочил мимо и закрыл выход в океан. В бинокль было видно, как на палубе сторожевика поднялась суета, как стали расчехлять орудие!

Вскоре явился эскадренный миноносец. Лишь теперь, под прикрытием миноносца, со сторожевика спустился моторный бот. На пароход поднялась военная команда, заняла посты возле пулеметов, трехдюймовки, радиорубки. Офицер сухо поздоровался, потребовал судовые документы, недоуменно пожал плечами:

— Ничего не понимаю. По нашим данным, вы погибли еще пятого января.

— И решили, что мы замаскированный под русский лесовоз фашистский рейдер? — расхохотался Вероид, поняв причину такой встречи.

— Совершенно верно. Но… как вам удалось спастись?

— Честно говоря, я сам до сих пор удивляюсь этому. — И рассказал о скоротечном бое. — Ну а что судну пришлось выдержать после этого неожиданного рандеву, вы сами видите на палубе.